Гость из пекла - Кирилл Кащеев

– Я думала, ты скажешь, що стара я вже для вселяких Костянтын Костянтынычей, що чекають в гостинице. Дякую, Лариса! – бабка небрежно высвободилась из Иркиных рук, схватила мамин полушубок и, бросив: – Тоди я и сумочку твою визьму теж! – вихрем вымелась за дверь. – До утра мэнэ не ждите! – донеслось со двора, и звучно хлопнула калитка.

Ирка осталась, беспомощно глядя ей вслед, – и вдруг метнулась за своей курткой. Искать старые сапоги нет времени… Ничего, она до Таньки и в тапочках добежит, авось ноги не отвалятся.

– Ирка! – раздался сзади мамин голос. – Куда ты? Я не разрешаю выходить в таком виде на улицу – ты простудишься!

Мама оказалась между Иркой и входом.

– Мы опять наговорили друг другу глупостей. Что-то у нас с тобой никак… Пойдем. Пойдем на кухню, – жалобно попросила она. – Ты не завтракала и не обедала… Я тебе супчика нагрею… Нам надо поговорить сразу же, сейчас, пока эти глупые слова не встали навсегда между нами. – Мама потянула куртку с Иркиных плеч.

Ирка позволила снять с себя куртку. И пошлепала за мамой на кухню. Только кот жалобно мяукнул ей вслед.

Глава 23

Непослушная дочка

Есть не хотелось совершенно, но Ирка ела – упорно, через силу. Надо поесть. Хуже нет, когда в самый критический момент, требующий полной сосредоточенности, желудок вдруг превращается в дергающую и сосущую прорву. Впрочем, неправда, бывает и хуже. Когда в такой же критический момент хочется в туалет.

Мама порхала по кухне и, кажется, не знала, чем себя занять. Вскоре перед Иркой оказалась не только тарелка супа, но и хлеб, уже намазанный маслом, и подогретое мясо, и овощной гарнир на отдельной тарелочке, и испеченные бабкой булочки в плетенке, и свежезаваренный чай стыл в чашке, а мама все металась между холодильником и столом – зачем-то резала сыр и красиво раскладывала его на блюдце, потом колбасу, потом накладывала варенье в хрустальную розеточку… Количество тарелочек, блюдечек, подставочек и кастрюлек все росло и росло, Ирка уже всерьез начала задумываться, что мама станет делать, когда места на столе не останется совсем.

– Ну что ты молчишь? – плачущим голосом выдавила мама. – Что за девочка такая, молчит и молчит, как каменная!

Потому что перемолчать противника, заставить его высказаться первым – уже маленькая победа. Ирка вздрогнула – она думает о маме как о противнике.

Мама села напротив и горестно поглядела на Ирку поверх заставленного стола.

– Как же мы будем дальше жить, а, Ирка? – тихо спросила она.

Мама – не противник! Это ее… мама.

– Ты мама, – так же тихо ответила Ирка. – Ты скажи, как мы дальше будем жить.

Мамино лицо вдруг озарила улыбка, ясная, как проглянувшее сквозь тучи солнышко.

– Правда? – счастливо выдохнула она. – Я скажу тебе, как мы будем жить дальше, и ты так и сделаешь? – Мама облегченно рассмеялась. – Как здорово! Ну какая же ты молодец, Ириша! А Тео еще говорил, что с тобой трудно договориться. – Мама вскочила – радостная и легкая, как стрекоза летним днем. – Раз ты у меня такая чудесная девочка, быстренько иди к Тео, он тебе все скажет. Ему нужна помощь в делах, ну, он объяснит. А я пойду, наконец, спокойно телевизор посмотрю, раз бабушка ушла. Знаешь, до сих пор не могу немецкое телевиденье смотреть – людей понимаю, а телевизор… – Она помотала головой и, приплясывая, направилась к выходу из кухни.

– Мама! – в самую последнюю секунду успела заорать Ирка.

– Что еще? – мама обернулась – на лице ее была недовольная гримаска.

– Вообще-то, я не имела в виду… что решать, как нам жить дальше, ты будешь исключительно в свою пользу, – сгорбившись на кухонной табуретке, словно на плечи ей давила невыносимая тяжесть, горько сказала Ирка.

– Я думала, мы уже все обсудили! – вырвалось у мамы, и в глазах промелькнуло глубочайшее разочарование. Ну да, она считала, неприятный разговор позади, но противная девчонка снова заартачилась, и вместо приятного вечера у телевизора приходится объяснять, улещивать, уговаривать… Все эти мысли стремительно пробегали по маминому лицу, как тени летних облаков по воде, и каждая откликалась тягучей болью в животе у Ирки. Точно туда загнали длинную толстую щепку и теперь ворочают ее там. – Как ты можешь так говорить, Ира? – мама вернулась к столу. – Разве я не о твоем благе думаю?

Видно, «нет, не о моем» было написано крупными буквами у Ирки на лице, потому что мама поглядела на Ирку неприязненно и процедила сквозь зубы:

– И это благодарность за все, чем я для тебя пожертвовала?

Теперь Ирке казалось, что ее пилят тупой пилой. На две части. В одной оставалось ее желание быть рядом с мамой. В другой – обида, жгучая, как полная ложка красного перца!

– Чем пожертвовала? – хрипя, словно связки и впрямь обожгло перцем, спросила Ирка.

Мамин взгляд окрасился растерянностью, тут же сменившейся раздражением.

– Если ты даже не помнишь, то ты еще более неблагодарная девчонка, чем я о тебе думала!

– Вот уж не думала, что ты обо мне думала! – выпалила Ирка, как делала при разборках с обнаглевшими одноклассницами. И тут же испуганно зажала себе рот ладонью. – Ой, мамочка, я не хотела… Я не хотела тебя обидеть!

– А обидела! Вот так, походя, взяла и обидела, как ногой пнула! – Мама атаковала мгновенно, точно как девчонки у Ирки в школе. Только дай слабину – сожрут!

Ирка отняла ладонь ото рта… И уставилась на маму, словно видела ее впервые. Может, и впрямь – впервые. Не ту придуманную маму, которую она вымечтала себе, а вот эту, реальную, настоящую, живую женщину! Ирка сказала соседке Ладе, что пришла ей на помощь, потому что Лада похожа на ее маму! Но ведь и мама тоже похожа на Ладу! Больше всего похожа на шестнадцатилетнюю девчонку, не привыкшую и не умеющую отвечать за кого-то – даже за себя! А только требующую и требующую, чтоб пришел кто-то сильный и взрослый и враз решил все ее проблемы, как Тео решает мамины.

Но… если мама до сих пор маленькая, то выходит, Ирка в свои тринадцать – совсем взрослая?

– Мама, он тебе не нужен! – выпалила Ирка. – Я имею в виду – Тео… Я позабочусь о тебе не хуже… Лучше, чем он, честное слово! Мы с бабкой небогато живем, но у меня есть деньги! И еще будут! Я все для тебя сделаю, мама!

– Прекрати молоть ерунду, Ира! – оборвала ее мама. – Я, конечно, понимаю, для такого ребенка, как ты, и сто евро – уже огромные деньги…

«Сейчас надо завопить – я не ребенок!» – подумала Ирка… и не завопила. Очень уж звучало… по-детски. Когда ты на самом деле не ребенок, это совсем не нужно доказывать.

– Не сто евро, – устало сказала она. – У меня несколько счетов в разных банках – надежных, не то что у Тео. – Она криво усмехнулась. – И скоро будет еще.

– Откуда у девочки могут быть счета в банках? – закричала мама, чуть не в панике.

– Мама, я долго жила без тебя…

– Теперь ты меня всю жизнь будешь этим попрекать?

– Я не попрекаю, я объясняю. Я совсем неплохо справлялась – я могу позаботиться и о себе, и о тебе…

– Глупости! – Мамины глаза вдруг сузились в злые прицельные щелочки. – Я не могу позаботиться о себе, я, взрослая женщина, а ты, девчонка, можешь? Ты что, думаешь, какая-то особенная?

– А тебе не нравится, что я особенная? – растерялась Ирка.

– Почему мне должно нравиться? – взвилась мама.

– Ну… наверное, потому, что ты моя мама. А я – твоя дочка, – пробормотала Ирка. Всем родителям нравилось, что их дети – особенные, и Танькиным, и Богдановым, и Иркиных одноклассников…

– Ох ну конечно! – процедила мама, и лицо ее вдруг стало совсем некрасивым. – Чтоб нас все время сравнивали? Чтоб говорили – у такой дуры-мамаши такая замечательная девочка? Ты этого для меня хочешь, да?

– А чего ты для меня хочешь, мама?

– Добра, глупая девчонка! – завопила мама так, что со двора раздалось встревоженное меканье козы. – Как ты не понимаешь! Если ты сделаешь, что требует от тебя Тео, нам всем будет хорошо – и тебе, и мне!

– Мама, а что требует от меня Тео – он тебе сказал? – заорала в ответ Ирка. – Ты хоть знаешь, чего ты сейчас от меня добиваешься?

– Я знаю, что Тео взрослый, умный и успешный, а ты – сопливая упрямая девчонка! Я совершенно ему доверяю!

– А я – нет! – отрезала Ирка.

– Какое имеет значение – доверяешь ты ему или нет? Ты – глупый маленький ребенок!

– А такое – что это не я к вам, это вы ко мне приехали! Хоть я и ребенок! Приехали только потому, что я понадобилась Тео, иначе ты бы обо мне даже не вспомнила! – проорала Ирка, вскакивая и нависая над мамой.

Мама отшатнулась, едва не упав со стула. Ирка остановилась, тяжело дыша и опираясь на стол костяшками пальцев.

– Это несправедливо, – прошептала мама. – Я о тебе вспоминала.

– Легко и просто – вспоминать! – согласилась Ирка. – И больше ничего не делать! – Она повернулась и отошла к окну – смотреть на маму у нее не было сил. Раньше она стыдилась плакать, а теперь хотела бы, но глаза сухие, на душе пусто и как-то… бессмысленно.