Пожизненный срок - Лиза Марклунд

Движения почти не было, дорога — почти сухая. Анника непроизвольно ехала быстрее, чем ей хотелось. Доехав до Сёдертелье и свернув на Е-20, она поняла, что едет со скоростью 135 километров в час. Еще немного, и она лишится прав, если ее поймают. Анна когда-то учила ее, что ехать можно с «налогом на добавленную стоимость». На дорогах с ограничением в 30 и 50 километров в час можно превышать скорость на 20 километров в час, а при ограничении 70, 90 и 110 НДС возрастает до 30. Конечно, такая езда — это нарушение, но рискуешь только штрафом.

«Смотри на это как на плату за въезд на перегруженную территорию», — сказала тогда Анна.

Она рассмеялась, вспомнив тот разговор. Она скучала по Анне. Анника обогнала эстонскую фуру и стрелой полетела по дороге. Она не замечала мелькавший за окном пейзаж. Но она видела его всю жизнь, она выросла на этих просторах. Плоские бурые поля вокруг Марифреда и Окерса, тускло поблескивающая вода Шёрфьердена справа возле Херада, а потом, на подъезде к Эскильстуне, — сплошные леса.

Она посмотрела на часы на приборной панели. Одна минута десятого.

Эллен уже в детском саду, у Калле началась первая перемена в школе.

Она включила радио, чтобы послушать новости. На дикторе, видимо, был надет корсет из танковой брони. От главной темы ее бросило в жар.

«Парламентское обсуждение сроков тюремного заключения и отмены пожизненного срока закрыто, так как изданные директивы невыполнимы, объявило сегодня в своем пресс-релизе министерство юстиции. Это означает, что в обозримом будущем пожизненное заключение останется частью шведской пенитенциарной системы. Это решение вызвало волну критики со стороны оппозиции…»

Ничего не было сказано о «Квельспрессен», как и о том, что будет с людьми, работавшими над проектом.

Она выключила радио, и наступившая тишина буквально оглушила ее. Шуршание шин по асфальту эхом отдавалось в кабине, складываясь в слова, произнесенные диктором. Это было невыносимо. Анника снова включила приемник и сместилась к концу ФМ-диапазона. В Эскильстуне лучше всего принимался сигнал на частоте 107,3. На Аннику обрушилась бесконечная череда рекламы, которая закончилась бодрым объявлением о том, что сегодня станция будет передавать не только современные хиты, но и хиты прошлых лет. Анника прибавила громкости, чтобы избавиться от всех голосов и мыслей — об Андерсе Шюмане и Анне Снапхане, о дикторе радио и Нине Хофман и уж конечно о Соф Е. С. Гренборг…

Свернув на Кунгсэр, она обнаружила бензоколонку и решила, что неплохо было бы заправиться. Она посмотрела на датчик и заехала на заправку на Кунгсгатан. Анника залила в бак дизельное топливо и расплатилась.

Потом она зашла в туалет и обнаружила, что в нем нет туалетной бумаги. Застонав от досады, раскрыла сумку и принялась шарить в ней в поисках бумажных носовых платков. Под руку ей попалось что-то шелковистое и мягкое.

«Кружевной лифчик Софии Гренборг с каркасом».

Она положила лифчик в раковину, сполоснула и вымыла руки, потом села на унитаз и взяла в руки шелковую тряпочку. Этикетка была на месте. Лифчик был куплен в Париже, за 169 евро.

Она вспомнила фотографию Томаса и Софии в Париже, на фоне Эйфелевой башни, фотографию с детьми на острове Ёлльнё.

В груди защемило от вскипевшего гнева.

Она наклонилась, вытащила из сумки перочинный нож с надписью «„Квельспрессен“ — остро и точно в цель». И принялась резать на куски шикарный лифчик Софии Гренборг, сначала аккуратно, на полоски, а потом грубо и беспорядочно. Нож соскользнул с металлического каркаса, и Анника едва не отхватила пораненный палец. Она резала и рвала ненавистную вещицу до тех пор, пока не выбилась из сил, а от лифчика не осталось ничего, кроме рваных кружев и мелких кусочков шелка. Аннике хотелось плакать, но она стиснула зубы, достала из сумки бумажную салфетку, намочила ее под краном, завернула в нее остатки лифчика и спустила в унитаз.

«Все, счастливого плавания. Я от тебя избавилась».

Анника постаралась внушить себе чувство удовлетворения, бросила нож в сумку и вернулась в машину. Из Кунгсэра поехала в Арбогу. Она была вынуждена приглушить радио и сбросить скорость, так как пришлось долго тащиться за эвакуационным тягачом, ехавшим со скоростью 60 километров в час. Аннике казалось, что она вот-вот сойдет с ума.

Наконец, ей удалось обогнать тягач и свернуть на Е-18 в направлении Эребро.

«Что я буду делать, если она там? Что я буду делать, если она там с Александром?»

Анника решила, что не будет делать ничего. Она просто посмотрит, что там делается, а потом, если надо, позвонит в полицию.

Остановившись на этом решении, она миновала Эребро и вскоре доехала до поворота на Гарпхюттан. Дорога стала узкой и извилистой, в некоторых местах — скользкой от наледи. Термометр показывал около нуля, и Анника сбросила скорость.

Доехав до Гарпхюттана, она свернула к кооперативному супермаркету, проехала по дороге мимо отдельно стоящих по правой стороне домов. Слева стеной тянулся лес. Потом она проехала мимо стадиона с беговой дорожкой и снова увидела впереди сельский пейзаж.

Начался снегопад. Крупные снежинки нехотя закружились в воздухе, словно не могли решить, куда им упасть. С каждым километром лес становился темнее и гуще. Она включила радио, чтобы не чувствовать одиночества, но единственной доступной радиостанцией оказалась П-1. Мужской голос читал серьезный рассказ о каких-то коричневых конвертах, расползшихся от плесени и сырости. Анника выключила радио.

«Надо привыкать к тишине. Отныне мне предстоит жить одной».

Лес расступился, Анника проехала мимо ферм деревни Нюторп, потом повернула налево и оказалась на дороге, напомнившей ей лесные дороги вокруг Хеллерфорснеса.

Приблизительно через километр она доехала до перекрестка, и ей надо было решить, повернуть направо или налево. Она вытащила из сумки свою самодельную карту и вгляделась в чертеж. Здесь надо свернуть направо, а потом почти сразу налево, а потом ехать до самого конца дороги.

Анника постаралась не вспоминать реакцию Андерса Шюмана, когда он вернул ей ее карту.

Она почти двадцать минут ехала по извилистой дороге, мимо лесных полянок, не видя ни единого человека, ни единого дома.

«Ты ценишь покой и уединение, не так ли, Ивонна?»

Она наконец добралась до тупика и разворота, который видела на спутниковой карте, остановила машину, поставила ее на ручной тормоз и перевела дух.

Рядом с ограждением в дальней части круга стоял громадный полноприводный джип. Анника, прищурившись, посмотрела на номер. TKG-298.

«Это ее машина, „тойота-лендкрузер“. Она здесь! Я это знала!»

Анника подъехала к джипу, выключила двигатель, открыла дверь и с сильно бьющимся сердцем вышла из машины. Она подошла к «тойоте» и быстро заглянула внутрь. В салоне не было детского кресла. На заднем сиденье ни одной игрушки. На полу ни одной конфетной обертки.

Багажный отсек был прикрыт серой тканью, под которой было спрятано содержимое. То же самое было и в джипе Анники, сгоревшем во время пожара.

Она огляделась, стараясь определить, где находится. Домик Ивонны Нордин должен располагаться в паре сотен метров к северу.

«Она должна была слышать шум подъехавшей машины. Нет никакого смысла прятаться».

Анника застегнула куртку, вскинула на плечо сумку и пролезла под ограждение.

Лес непроницаемой стеной высился по обе стороны тропинки. Анника изо всех сил старалась не поддаваться страху, разглядывая деревья. Росли здесь по преимуществу сосны. Лишь кое-где виднелись березы. Мох был таким же толстым и мягким, как ковер в вестибюле дома Соф Гренборг. Верхушки деревьев тянулись к серо-стальному небу. Снегопад прекратился, но в воздухе по-прежнему пахло снегом. В низинках и под камнями сохранились кучки снега от прошлого снегопада.

Анника старалась ступать осторожно, но замерзшая грязь все равно хрустела под ногами.

Неподалеку журчал ручей, Анника напрягла глаза, но не смогла рассмотреть его за густо стоявшими деревьями. Можно ли сойти с тропинки? Найдет ли она ее потом? У нее совершенно нет чувства направления, она заблудится без карты.

Анника решила повесить сумку на ветку как ориентир и углубилась в лес.

«Если Александр здесь, то он наверняка любит играть у ручья. Может быть, даже построил запруду, где пускает лодочки».

Через минуту она дошла до ручья. Ручей тек, огибая камешки и льдинки. На нем не было ни плотины, ни игрушечных корабликов.

Анника сглотнула, подавив чувство разочарования. Она посмотрела вверх и вниз по течению, но не заметила никаких следов присутствия человека.

По счастью, она сумела снова выбраться на усыпанную гравием дорожку.

Впереди мелькнул красный фасад. Анника замедлила шаг и остановилась, прячась за большой сосной.