Колдовство - Джо Беверли

Мэг встала, ноги едва держали ее.

— Молю Бога, чтобы так оно и оказалось, герцогиня.

— И тогда что? Обратно к Саксонхерсту?

— Наверное.

— Звучит не слишком твердо.

Мэг повертела на пальце золотое кольцо, к которому еще не успела привыкнуть.

— Я замужем, ваша светлость. Куда же мне еще идти?

— Можно найти способ освободить вас. Вас устраивает ваш брак?

Мэг не колеблясь ответила:

— Да.

Герцогиня скорчила гримасу.

— Идите. — Она указала на дверь, ведущую в соседнюю комнату, и Мэг послушно вышла, довольная тем, что допрос у верховного инквизитора завершен.

И только теперь вспомнила о своем намерении аннулировать брак. Но ведь на самом деле, если быть до конца честной, она желала остаться женой графа Саксонхерста и мечтала завершить то чувственное путешествие, в которое они пустились вчера.

Теперь Мэг очутилась в небольшой спальне, хорошо обставленной, но мрачной, потому что свет проникал сюда через единственное окно. Отодвинув тяжелую серовато-бежевую штору, она увидела, что окно выходит на торец одного из сараев, стоящих на заднем дворе. Неудивительно, что в комнату проникало так мало света. К тому же окно номера, расположенного в цокольном этаже, было забрано решеткой от воров. Разумная, но не слишком располагающая к уюту предосторожность.

На маленьком столике возле кровати стояла лампа; Мэг зажгла ее, и комната наполнилась теплым сиянием.

Кое-какие вещи, лежащие на переносном деревянном столике — Библия в тисненом переплете и щетка для волос в серебряной оправе, — позволяли предположить, что это спальня Дафны. В этом аскетичном наборе было нечто печальное". Мэг посочувствовала молодой женщине, вынужденной проводить двадцать четыре часа в сутки в обществе престарелой герцогини. Наверное, она была бы рада любому избавлению. Вероятно, Дафна стала бы даже хорошей женой Саксонхерсту. Ведь своими чарами этот человек мог и пугливую ласку обратить в домашнего котенка.

Несколько слезинок скатилось по щекам Мэг — то были слезы усталости, страха и утраты. Она смахнула их и, поддавшись искушению, плюхнулась на кровать, раскинув руки.

Господи, о Господи, как все запуталось! Только теперь Мэг вспомнила, как серьезно граф предупреждал ее не ходить в гостиницу «Квиллер». Конечно, он не мог предвидеть подобную ситуацию, но все равно теперь рассердится — Мэг вздрогнула при мысли о буйном, разрушительном гневе, который, по словам мистера Чанселлора, вызывает у него только бабушка. И именно к ней Мэг пришла просить о помощи! Она ведь была так решительно настроена стать графу хорошей женой, как же все это могло случиться?

Конечно, герцогиню приятным человеком не назовешь и ее манера обращаться с людьми кого угодно способна вывести из себя, но можно как-то уладить отношения, если быть терпимее. Если герцогиня вызволит Мэг из беды, граф, разумеется, будет ей благодарен…

Щелкнул дверной замок, и вошла Дафна, неся чашку с блюдцем. Не говоря ни слова, она передала их Мэг. Та приняла, поблагодарила и с удовольствием отхлебнула горячего сладкого чая. Быть может, ей следует сделать первый шаг, чтобы растопить лед, разделявший ее и кузину Саксонхерста. Она не осуждала леди Дафну за то, что ей не нравилось исполнять роль служанки.

— Как долго вы с герцогиней собираетесь оставаться в Лондоне, леди Дафна? — спросила она.

— Мы собирались оставаться здесь до свадьбы, которая должна была состояться на Двенадцатую ночь. — Дафна открыла дорожный сундук и вынула из него шелковое кремовое платье, украшенное кружевами. — А потом мы с Саксонхерстом должны были провести медовый месяц в Дейнджерфилде.

Мэг переводила взгляд с платья на дрожащие губы женщины, не зная, что сказать.

— А разве его загородный дом не больше подходит для медового месяца?

— В Дейнджерфилде мне было бы спокойнее.

Мэг отпила еще чая, удивляясь, как леди Дафна могла думать, что ей будет спокойно с Саксонхерстом где бы то ни было. Однако не значит ли это, что его буйные приступы всем хорошо известны? Быть может, он был таким с детства и суровое воспитание герцогини — лишь попытка ввести его темперамент в берега?

Дафна по-прежнему стояла в изножье кровати, тоненькая и неподвижная, как кроватный столбик.

— На вашем месте я бы здесь не оставалась, — вдруг сказала она.

Мэг внимательно посмотрела на нее, пытаясь проникнуть в ее мысли.

— Но ведь вы сами здесь остаетесь, — парировала она.

— Я не вы. Она вам не поможет. Она лишь будет искать способ использовать вас. И хочет от вас избавиться. Женой Саксонхерста должна стать я.

— Но я уже его жена, леди Дафна, дело сделано. Могу вернуть вам ваш собственный совет — спасайтесь из клешней герцогини.

— И куда я пойду? Все эти годы она держала меня на привязи обещанием выдать за Саксонхерста. А теперь я слишком стара, чтобы найти другого мужа.

— А где ваша собственная семья?

Леди Дафна фыркнула.

— Мой брат и его жена были бы рады иметь бесплатную домоправительницу и няню для своих детей. Ну уж нет, благодарю. Я хочу то, что мне причитается.

— Да, но вы не сможете теперь получить Саксонхерста.

— Смогу, когда вы будете болтаться на виселице.

— Я никого не убивала!

— Вы полагаете, что вешают только тех, кто действительно виновен? Вот почему я и советую вам уходить отсюда.

Мэг постаралась отогнать внезапно охвативший ее страх. Ну конечно же, невиновную, тем более графиню, не осудят.

— Вы сами себе противоречите, леди Дафна. Вы хотите, чтобы меня повесили или нет?

— Я только хочу получить то, что мне причитается!

Мэг поставила чашку на стол.

— Леди Дафна, правду сказать, Саксонхерст не был бы для вас избавлением. Но он вам поможет, если пожелаете. — Она смутно припомнила, что нечто подобное он предлагал. — Граф очень добросердечный человек, и у него нет оснований испытывать к вам неприязнь…

— Я хочу то, что мне причитается, — выкрикнула Дафна и, разрыдавшись, выскочила в коридор.

Мэг посмотрела ей вслед, качая головой. Ей было неприятно думать об этом, но не исключено, что у графа дурная наследственность с обеих сторон. Она допила чай и стала ходить по комнате, пытаясь осмыслить свое положение.

Независимо от обстоятельств, правосудие, разумеется, будет обращаться с графиней уважительно. За убийство, в котором она не сознается, ее не повесят. Однако интересно, сколько правды придется выложить, чтобы ее освободили?

И что потом? Захочет ли граф после всего этого даже взглянуть на нее? Особенно если узнает о статуэтке. Он возненавидит Мэг, если узнает, что стал объектом манипуляции с помощью языческого идола.