Жалость унижает ментов и бандитов - Леонид Словин

Выходя спросил спутника:

— Тоже пойдешь?

— Ну как же, — старослужащий тяжело выбросил ноги на тротуар. Радикулит, собака… Оружие есть?

— Все в порядке.

Милиционер-водитель вогнал патрон в патронник, осторожно, не выпуская «макарова», опустил руку в карман.

Хозяин «жигулей» — моложавый, с чуть обрюзгшим приятным лицом, заговорил еще на подходе:

— Добрый вечер, командир! Вроде мы без нарушений…

Водитель-милиционер согласно кивнул.

— Тогда чего? Или проверки на дорогах?!

— Вроде того…

К нему присоединился старослужащий. Втроем подошли к «жигулю».

Водитель-милиционер увидел сидевших внутри.

Их было двое. Один — в куртке «аляске», с подбоем, впереди, листал какую-то брошюру. Второй — позади водительского места — просто сидел. Они с любопытством и, вобщем, доброжелательно смотрели на обоих ментов.

«Нормальные мужики…»

Оставалось извиниться, козырнуть.:

«Продолжайте движение…»

Внезапно водитель-милиционер поймал взгляд своего спутника старослужащий незаметно показывал ему в глубь машины.

Сидевший впереди отвернулся, теперь он наблюдал за ментами в боковое зеркало. Другой — позади — с небрежной шапкой светлых волос, в темной куртке — нагнулся к стеклу. Левая рука его была опущена, вторая лежала на спинке сидения впереди.

Водитель-мент заметил: из под куртки высовывался серый рукав с дешевой, невыразительной расцветки пуговицей, которые пришивают только к форменным сорочкам.

«Мент!»

Милиционер-водитель обернулся к водителю «жигуля»:

— Откуда следуете?

— Из Бутова…

— Каким маршрутом?

— Все прямо. Я тут плохо знаю улицы…

— Ваши права!

Водитель «жигуля» неловко полез на свое место в машину, перегнулся к бардачку.

В ту же секунду мужчина в куртке-«аляске» с первого сидения оказался на тротуаре. Он был вооружен пистолетом.

Ударили вспышки. Одна-другая…

Милиционер-водитель успел укрыться за машиной. Пули просвистели у его головы. При первых же выстрелах старослужащий отскочил в сторону, в темень. Милиционер тоже выстрелил, отбежал назад.

Пассажир в куртке-аляске у капота стрелял не целясь.

Второй — выскочивший с заднего сиденья тоже открыл огонь. Он стрелял по шинам патрульного «москвича».

«Что же ты делаешь, сука!..»

Мимо проносились машины. Никто не тормозил, все стремились как можно скорее оставить позади опасное место…

Вродитель-милиционер несколькими прыжками пересек не особо широкую улицу — вторая сторона была темнее.

Продолжил стрелять.

«Жигуль» с бандитами уже сорвался с места…

Тем временем старослужащий вскочил в машину, включил рацию:

— Я — «ПГ 44–86». Здесь зеленые «жигули» с преступниками… По нам открыли огонь. Повторяю… Уходят по Пятницкой улице в направлении набережных… Прием!

В волнении он не назвал номера «жигуля».

— Как меня слышите?

Ему отозвалось сразу несколько машин «ППГ».

Милиционер-водитель тоже подбежал к «москвичу». Лишь теперь он почувствовал режущую боль в кисти правой руки, в горячке он не заметил, что ранен.

Чуть позже передал по рации:

— Преследовать преступников не могу по техническим причинам… — Шины на обоих передних колесах были повреждены. — Прием…

О ранении он умолчал: «Чего там… Царапины…».

Старослужащий как более опытный кинулся к аптечке за бинтом.

— Вас понял… — откликнулась рация.

Водитель-милиционер не успел еще придти в себя.

Позади уже замелькала тревожная круговерть сигнального огня.

От Серпуховской площади шла помощь.

«Госавтоинспекция!»

Это был «МО-15642» с вокзальными ментами.

Они двигались тем же маршрутом, что и патруль — от Стремянного переулка гнали на Большую Серпуховскую. Поэтому прибыли на место первыми.

Бакланов и Игумнов выскочили из машины.

— Как ты? — Игумнов бросился к милиционеру-водителю. Тот сжимал кисть. Старослужащий уже накладывал ему повязку. Первый слой бинтов был красный от крови.

— Нормально. Там они… — милиционер показал дальше по Пятницкой.

— Номера запомнил?

— «11–13»!

Смердов находился в машине.

В отделении считали, что заместитель начальника отправился на явку а затем — в Главк. Смердов намеренно выбрал на это стремное время местом пребывания машину.

Рация была включена. Он внимательно вслушивался. Был в курсе всех происходивших в столице потрясений. Эфир был забит переговорами милицейских постов, информацией различной степени важности.

О нападении на инкассаторов не было еще сказано ни пол-слова.

«Пора уже…» — Он поглядывал на часы.

И вот началось!..

Первое сообщение о чрезвычайном происшествии в Москве поступило, когда они гнали Садовым кольцом от Крымского моста в сторону площади Восстания.

— А ну! Сделай по-громче!

Водитель замешкался.

Смердов сам крутанул регулятор. Рация немедленно забарахлила, как всегда в самый важный момент, когда была остро необходима…

Первая ориентировка была в самых общих выражениях. Дежурный по городу дважды зачитал текст.

Конец ориентировки обнадежил.

Приметы преступников не приводились.

— «… В инкассаторских мешках деньги в сумме свыше миллиона рублей…»

Продолжение последовало очень быстро.

Руководство Главка ввело в действие операцию «Перехват». Всему личному составу предлагалось работать непосредственно на трассах. Рабочий день всем сотрудникам автоматически продлялся до особого распоряжения.

Охота началась.

— «Всем постам, всем постам…» — повторял дежурный.

— Давай-ка к тротуару… — приказал Смердов.

— А, может, к себе успеем? — как бы спроста предложил водитель.

У него были свои планы на этот вечер, и для начала следовало поставить машину у отделения.

— «Успеем-не успеем!» Прижимайся. Вон, у «Гастронома»!

Они были уже на Смоленской.

Вокруг одного из престижнейших в столице центральных гастрономов повсюду были припаркованы персональные машины. Тротуар и даже часть мостовой заполняла праздничная толпа. Хорошо одетые люди с покупками ловили «леваков» чуть ли не на средине Садового.

«Съезд закончился… Можно и отметить!» — Район числился за высшим партийным кругом. До арбатских переулков тут было рукой подать.

— «Внимание всем постам…» — милицейская рация снова заговорила.

— Правее… — приказал Смердов.

Впереди виднелась шеренга телефонных кабин.

— Тромози!

Водитель ткнулся в обвод тротуара.

— «Дополнение к ориентировке о нападении на инкассаторов…» — Рация работала рывками: половина слов не долетала. — «На месте преступления трое убитых…»

Смердов слушал с каменным лицом.

«… Один из преступников одет в форму сотрудника милиции… Скрылись на машине „жигули“ зеленоватого цвета… Сведениями о номерах машины не располагаем…»

Смердов взглянул на часы:

«21.45…»

Езхать дальше не имело смысла.

Наступали самые ответственные минуты.

«Если Голицын успеет проскочить, сбросить груз — все будет в порядке…»

— Постоим здесь!

— Вас понял.

Народу у «Гастронома» все прибывало.

Дама золотого возраста, в шубке с безупречно уложенной головкой нагнулась к стеклу:

— Ребята, как насчет Ленинградского проспекта? Тут недалеко…

— Не едем.

— Сто рублей…

Смердов отгородился — поднял стекло на двери.

— Хам!

Новых известий от дежурного не поступало.

— Ушли, — заключил водитель. Рассудил философски: — Теперь до конца жизни могут не работать! — В голосе слышалось восхищение. — Если, конечно, не поймают… Вы согласны, товарищ подполковник?

Смердов не ответил.

— Видать, неглупые головы взялись. Дурак не полезет! Так?

Предполагал ли он что преступники — все его бывшие сослуживцы из 33-его, а главный организатор сейчас сидит с ним рядом в машине?!

Рация надолго замолчали.

Смердов рассчитал. Голицын должен был находиться в районе Серпуховской площади.

«А там уже рукой подать…»

Смердов знал место — куда они уходили.

Непосещаемый и днем пустырь, заколоченные подъезды предназначенных на снос старых деревянных строений. Тусклые светильники вдоль переулков…

Он выждал несколько минут.

Рация дежурного по городу молчала.

«Ушли!..» — Сердце радостно всколыхнулось.

В ту же секунду прорезался негромкий срывающийся голос. В эфире была не стационарная радиостанция — а рация, установленная в машине полка патрульно-постовой службы.

— Я — «ПГ 44–86». Здесь зеленые «жигули» с преступниками…