Право на пиво - Владимир Васильев

«Жидкость для протирки Подпространственного двигателя!!!»

У нас хранится канистрочка этой жидкости, и теперь, когда П-двигатель не вернуть, она совершенно не нужна. Кстати, этой жидкости обычно выдают больше, чем нужно для собственно протирочных целей.

Сама по себе эта жидкость немножко ядовита даже для самого неприхотливого существа Галактики, кроме негоплутанцев и мохнокрюсов, лакающих вообще все подряд. Но каждый астронавт знает несколько верных рецептов превращения жидкости для протирки П-двигателей в приличное пойло.

Мы с Мыколой не собираемся опустошать всю канистру. Кео может заметить пропажу, да и перед Шефом вдруг когда придется отчитываться — кто знает. Но литр вывалить из нее всяко можно.

Есть много наивернейших способов очистки. Мы все их перебрали, пока не остановились на одном. Древнем и надежном.

Все очень просто. Надо взять деревянную пешню, кастрюльку и несколько листьев линкакуса.

Потом пойти в морозильную камеру, подождать, пока пешня немного заиндевеет, а затем лить сверху жидкость для протирки П-двигателя на пешню, чтобы жидкость стекала по древесине в выстланную листьями линкакуса кастрюльку.

Если корабль не на берегу, и приходится действовать в условиях невесомости, надо просто вытряхнуть всю жидкость и как бы наматывать ее на пешню. Вредные масла притянутся к пешне первыми, покрыв ее ледяной коркой. Те капли, которые будут стряхиваться, надо собрать в кастрюльку и прихлопнуть крышкой, чтобы не улетели.

Ждать минут десять, пока не покраснеют листья. Если они покраснеют слишком сильно, хорошо бы их заменить.

В результате дрянь либо прилипнет к пешне либо впитается в поры линкакуса. А из кастрюльки вываливается в какую-нибудь емкость прозрачная горячительная жидкость.

В теории просто. Но на практике возникли сложности.

Брать канистру и воровать с кухни кастрюльку надо было так, чтобы не заметил Кео. А капитан каким-то образом весь день оказывался то в одном, то в другом отсеке корабля в самый неподходящий момент. Раньше мы не обращали внимания на его непоседливость. Но сегодня он нам изрядно попортил нервы.

Спрятаться в морозильной камере нам так и не удалось. Мы успели совершить лишь некоторые подготовительные работы. В частности, добыли пешню.

Дерева у нас на корабле не так уж много — ствол линкакуса (но его приходится исключить) и подставка древнего большого глобуса Галактики.

Шеф купил глобус в комиссионке и считает, что эта рухлядь отлично украшает нашу крохотную кают-компанию. А вот что у глобуса действительно отлично, так это длинная ось-подставка из цельного куска дерева. Кео давно собирался подновить ее, и сегодня мы сказали капитану, что решили отдраить подставку и покрыть ее лаком. Так что он не обратил никакого внимания на то, что мы ее открутили.

Вот уж не думал, что оторвать лист линкакуса — такое трудное дело!

Линкакус упира-ался изо всех сил, и мы от души порадовались, что он сейчас не в цвету.

Мы выбрали самый большой лист возле ствола, чтобы не было так заметно. Он занял все дно кастрюли. После того, как дело было сделано (я стоял на стреме возле морозильной камеры, а Мыкола занимался тонким и сложным процессом очистки жидкости), мы приладили лист обратно.

Он стал совсем бордовым, с красными прожилками, и линкакус сперва не хотел его признавать, но затем все-таки вытянул остаток черенка, и лист с чмокающим звуком прирос обратно.

Мы замаскировали его, как можно лучше. Авось со временем позеленеет.

Словом, операция прошла успешно. Хорошо, что морозильная камера у нас большая и уютная. Собственно это каюта, в которой нет отопления. Она предназначена на случай, если «Звездная гончей» случится перевозить гостя или пассажира, требующего более холодных условий, чем те, к которым привык экипаж (Кео тоже предпочитает температуру не ниже ноля, хотя он гораздо более неприхотлив, чем мы).

Спрятавшись за чугунного Диктатора, мы посмотрели на прозрачную жидкость и сделали по глотку.

Эффект потрясающий! Сначала перехватывает дыхание (чтобы восстановить его, мне пришлось зажевать жидкость кусочком зеленого листа линкакуса, при этом я даже не почувствовал горечи от такой закуски), потом в желудке становится тепло, а щупальца становятся какими-то вялыми и отчего-то нападает веселье.

Глянув друг на друга, мы радостно захихикали и решили сделать еще по глоточку. Заедали опять линкакусом.

Напробовавшись, вспомнили, что надо еще вернуть на место пешню, и, спрятав кастрюльку за Диктатора, пошли восстанавливать глобус.

Кстати, полировать подставку не пришлось. Когда с пешни сошла грязная ледяная корка, древесина оказалась блестящей и оранжеватого цвета, будто ее долго драили и натирали.

Мы понесли ее в кают-компанию (по дороге я чуть не проткнул себе щупальце этой штуковиной).

В кают-компании мы долго ловили глобус, искали в нем отверстие и старались прижать его в угол так, чтобы он не вырывался.

Но Галактика упорно подминала нас под себя и расшвыривала в разные стороны.

Потом в кают-компанию заглянул Кео и посоветовал нам сперва прикрутить один конец пешни к полу, а потом уже к ней привинчивать глобус.

Я сразу понял, что капитан прав и говорит дело, но Мыкола стал спорить.

Он заявил, что пол и потолок, так же как верх и низ — чисто умозрительные понятия, бессмысленные с точки зрения метафизики. Кэп отвечал, что, когда он делает посадку, он сажает корабль на хвостовую часть, а не на нос, а я напомнил ему, что посадку нам теперь предстоит совершать не скоро. Мыкола вспомнил, в каком положении мы находимся, и вдруг очень загоревал.

Он сказал, что все эти специальные двигатели фигня, потому что в Подпространство можно уйти и так — просто найти П-тоннель и пойти сквозь пятое измерение на обычных двигателях. Просто никто почему-то не рискует этого делать. А если бы Мыкола сделал, то он непременно нашел бы ход к Оксане.

Еще Мыкола поведал, что человек скоро начнет и без кораблей запросто перемещаться и в П-пространстве и в Ноль-пространстве, дело все в том лишь, чтобы отыскать точку, откуда входить в астрал. Я думал, что это просто бравада, но бортинженер вдруг разогнался и бросился на глобус. Сильно он не ушибся, потому что наша Галактика сделана из резинноблассы, но в районе Центавра и Волка осталась большая вмятина.

Кео пришлось оттаскивать Мыколу и отпаивать лекарствами из аптечки.

Меня Кео тоже заставил проглотить несколько таблеток.

После того, как ослабевший бортинженер наконец добрался с нашей помощью до своей каюты и уснул, капитан потребовал у меня отчета, и я рассказал про жидкость и про кастрюльку, спрятанную за Диктатором.

Я потом понял, отчего моего друга так повело. В морозильной камере ему было холодно, и он, пытаясь согреться, делал глоточки из кастрюльки. На морозе-то еще ничего, а когда вышел, жидкость расширилась, да еще под линкакусом мы добавили.

Если бы я знал, не позволил бы Мыколе пить так много. А теперь неудобно перед Кео.

Сегодня, сев за дневник, минут двадцать правил то, что написал вчера. Исправил стиль, грамматику и удалил некоторые щекотливые подробности. Мне бы не хотелось, чтобы обо мне думали, как о невоздержанной личности те, кому могут попасться мои сочинения. Вдруг их когда-нибудь прочтет особа, к которой я буду неравнодушен? Если я совершаю ошибки, то потом в них искренне раскаиваюсь.

Мы с бортинженером вообще думали, что Кео запретит нам теперь проводить Праздник, но капитан ничего не сказал. Значит, день рожденья хомяка отмечать все-таки будем.

Глобус не выправляется. Но когда Галактика повернута вмятиной в угол, совершенно ничего не заметно.

Мыкола разгуливает с шишкой и хмурый. К тому же у него закончились тюбики с «сальцем». Чтобы друг не расстраивался, я напомнил ему о том, что сейчас пост. Бортинженер хмуро отвечал, что «сальце» еще в Эпоху Великого Перенаселения стало делаться на его планете из сои, планктона, сухих сливок, кокосовой массы и рисовой соломки.

А когда Эпоха Великого Перенаселения кончилась и земляне стали осваивать планеты Солнечной системы, то можно было бы и вернуться к древним принципам питания, но тут марскали и им подобные слишком умные придурки срочно решили вступать в Галактический Союз и уговорили землян подписать всякие там Хартии, Декларации о Правах Существ с Гипотетическим Интеллектом и тому подобное.

Меня заинтересовал этот исторический экскурс, и я спросил, почему Мыкола обзывает поселенцев Марса марскалями. Ведь, насколько мне было известно, земляне осваивали Марс вместе? Мало того, на Марсе живут родной дядя Мыколы и куча других родственников.

Бортинженер проворчал, что его искренняя любовь к дяде тут ни при чем, потому что родственники родственниками, но марскали болеют не за «Оболонь», а за «Красный Марса»: