Тропой памяти - Людмила Евгеньевна Пельгасова

— Но как ты догадался? — Шара поперхнулась дымом.

— Иначе ты не пришла бы сюда. Ты ищешь свидетеля, но ведь именно та, чужая древняя память привела тебя в эти пещеры…Ну что ж, попытайся.

Орки, сидящие вокруг костра с недоумением слушали старейшину, явно не понимая смысла странных речей.

— Нас осталось так мало…Я, Рраугнур, сын Рраугнура и внук Рагхи-волчицы помню многое из тех древних времен, когда обиталище народа иртха в далеких северных лесах охраняли добрые духи с ясными глазами и крылатый уллах Мелх-хар исцелял охотников прикосновением рук…Я слишком стар. Многие из моего народа, преследуемые пришельцами с заката, бежали из родных мест, точно звери от лесного пожара. Да нас и гнали, точно зверей… Тысячи лет мы скитались по неприветливой земле, ненавидимые и проклятые всеми, в поисках нового дома. Туманные горы или Мордор — каждому свое…

— Но почему вас осталось так мало? Мне доводилось слышать, что обиталище иртха в Туманных горах обширно… Те, кто называет себя «Новый фронт»…

— «Новый фронт»! — горько усмехнулся старый орк. — Это слово для тех, кто еще молод, кто еще не лишен надежды…И то, и другое — не для меня, я же никому не верю.

— Да что случилось-то? — отчаявшись добиться ответа, воскликнула Шара. — Куда все делись? Почему? Я знала, что Мордору ваше существование не по нутру, но не до такой же степени…Не могли…

— Мордор здесь не при чем — перебил ее старик. — Это…моя вина.

— Рраугнур-сама… — начал вожак, но ледяные узловатые пальцы стиснули его запястье, и воин поспешно умолк. А старик заговорил вновь, и слова его падали медленно, точно капли воды, сочащейся сквозь трещины гор с потолка пещеры.

— Среди духов северных земель был один, что обучал наших предков изготовлению оружия и обращению с ним. Охотники становились воинами, стальная броня приходила на смену одеждам из звериных шкур, а длинные и острые мечи вытеснили жалкие кремневые зверовые копья… Иргит'ай звали его «Кхуру», и воистину — слова его лились шепотом ветра, проникая в души и сердца внимавших речам его. Когда из-за горькой воды пришли уллах, несущие смерть, и выжгли небесным огнем наши леса, Кхуру исчез…

Он появился вновь, спустя долгие века. Остатки тех, кто бежал с севера в пещеры Туманных гор, к тому времени уже успели обжить новое место. Гибли в битвах с подгорным народом старшие в племени. Рождались дети. Поколения сменяли друг друга, и вскоре я остался единственным, кто еще помнил… Молодые живут сердцем. И вот тогда явился Кхуру. Он говорил, что поможет нашему народу обрести силу, славу и потерянную навек родину. Он убеждал, что в его силах изменить судьбу идущих следом. И ему поверили…Сотни иртха последовали за добрым духом, из глубины веков явившимся, чтобы спасти свой народ.

— И что потом? — Шара поерзала на импровизированной подушке. Мороз драл по коже, несмотря на близость жаровни: она уже предчувствовала, что недавно здесь произошло нечто ужасное.

— Кхуру обманул их…

— Лучше бы он их убил! — прорычал вожак, дернувшись как от удара. — Я…я видел этих «спасенных»… Они называют себя «принявшие силу»…

— Урук-тха’ай… — задумчиво повторила Шара.

— «Силу»?! — рявкнул Сулхур — Если сила в том, чтобы превратиться в тупое орудие в руках хозяина, забыть, кто ты есть, кто были твои предки…Если сила в том, чтобы убивать для забавы, испытывать наслаждение от причиненной боли, не делая различий между своим и чужим, меж мужчиной, женщиной, стариком и ребенком…уж пусть я лучше останусь слабаком!

— Это страшные твари… — кивнул Рраугнур. — Ненависть к ним мешается с жалостью, и порою я благодарен духам за то, что они забрали мои глаза…

— Нет, Рраугнур-сама! — предводитель коснулся плеча старого орка. — Я ходил, я видел…Урукхай совсем непохожи на нас. У них кожа чешуйчатая, как у ящерицы, у них вертикальный зрачок…Это просто жуткие и злобные твари, не имеющие ничего общего с теми, кто когда-то ушел к Скале Змеи. Мне даже кажется порой, что они неживые.

— Нет, Рагхулун…Живые — и узловатые пальцы старика сжали запястье воина.

Глава 17

Чёрное подземелье Мории озарял лишь свет факела. Огонь отражался в стенах, много веков назад отполированных искусными руками народа гномов; в красных угольках орочьих глаз и в металлических бляхах на кожаной рубашке. Ноги в мягких сапогах неслышно ступали по лестнице, уводящей в глубину. По бессчётным каменным ступеням, туда, откуда в своё время бежал в страхе народ Дарина, подгоняемый проснувшимся порождением кошмара. Он, живущий в невообразимо глубоких недрах, был старше всех ныне живущих в Средиземье. Старше Перворождённых, старше Магов, и, наверное, даже старше Самого…

Его векам не было счёта, он был древнее этой земли, её теперешнего облика. Он ещё мог помнить иные очертания материка, имена навсегда пересохших рек и гор ушедшего на дно Белерианда. И Шара шла к нему.

Чадил немилосердно факел, выходили из непроглядной тьмы ступени, и, ложась под ноги, снова тонули во тьме позади. Исчезла полировка стен, теперь своды коридора казались наспех вытесанными из тела скалы. Сюда гномы заглядывали уже редко, только если спускались к самым глубоким из своих мифрильных шахт. Само собой, они не позаботились об украшении этого тоннеля. У маленькой орчихи мелькнула мысль, что просто не успели, и ей стало страшно.

Шара помнила, какой он: ожившее пламя, озёра лавы вместо глаз, тёмные дымные крылья… Это существо было способно одним жаром своего дыхания превратить её в кучку пепла. Но она помнила и другое: он не был злым. И добрым не был. Разве можно сказать — каков огонь? Кто найдёт для него Слово? А где-то в душе жило странное убеждение, что он не причинит ей вреда. И необходимость беседы с Древним гнала её вперёд, несмотря на страх. Она должна задать ему этот вопрос, должна узнать — как было…

Она весьма смутно представляла себе то, каким способом можно вызвать Барлога из глубин. Существуют ли для этого какие-то заклинания или предметы, Шара не знала, но даже если бы это было ей известно, то вряд ли из её заклинаний вышло бы что-нибудь путное — маленькая орчиха не была магом. Поэтому она не нашла ничего лучше, чем просто спуститься по Великой Лестнице до самой последней ступени. В рассказы о том, что у этой самой Лестницы нет конца, она верила слабо: если есть начало, то и конец должен быть. Впрочем, даже если и не так, то уж пещеру, где обитает Великое Лихо Дарина, перепутать ни с чем невозможно.

«Огонь» — шепнула она факелу: «приведи