Узбекские народные сказки. Том 2 - Мансур Афзалов

Привели стражники сапожника во дворец. Шах важно сидел на троне. Подошел к нему сапожник, поклонился.

– Ассалям алейкум! – говорит.

– Пришел? – спрашивает шах.

– Пришел, – отвечает сапожник.

– Ты чем занимаешься? – спрашивает шах.

– Я – сапожник.

– Пусть все другие сапожники обувь чинят, – говорит шах, – а тебе я не разрешаю.

– Государь! – просит сапожник. – Другого ремесла я не знаю. Что же мне делать?

– Я тебе другую хорошую работу найду, – говорит шах.

И тут же приказывает визирям:

– Дайте ему саблю. Пусть наденет ее и идет. Я назначаю его миршабом-стражником в его махалле.

Взял сапожник саблю, повесил ее себе через плечо и пошел. Целый день ходил он по улицам и туда и сюда, наконец наступил вечер. Хотел он домой пойти, но тут вспомнил, что у него ничего нет и в кармане пусто. Злость его разобрала, а он тут видит: стоит какой-то человек около ворот и разговаривает со своей женой. Подошел к ним сапожник, вытащил саблю и говорит:

– А ну, пошли за мной!

– За что? Чего вы? – спрашивает этот человек.

– А за то, что ты стоишь около своих ворот и с женой болтаешь. Вот отведу вас куда следует…

– Вы же меня на всю махаллю осрамите. Возьмите две копейки, – просит тот, – и отпустите меня.

Взял сапожник две копейки, пошел на базар, купил себе на них то, что он каждый день покупал, пришел домой, разостлал скатерть, выложил угощение, свечи зажег, стал на бубне играть, а потом сел и сам себя угощает. Вдруг кто-то опять стучит в калитку.

– Кто там? – спрашивает сапожник.

– Пустите, я бедный странник-каландар.

– Сегодня я тебя не пущу! Плохой ты человек. Оставь меня в покое.

Но шах стал его просить, молить:

– Впустите! Я теперь молчать буду, ничего не скажу!

Вошел шах в дом, увидел дастархан и говорит:

– Вот так диво! Вот так молодец! Откуда ж у вас все это?

– Вы же сказали, что будете молчать. Но уж если спрашиваете, так отвечу, – говорит сапожник. – Вчера вы верно предсказали. Так оно и вышло. Шах мне запретил сапожничать. А дал мне саблю и назначил меня стражником в вашей махалле. Иду я по улице и вижу: кто-то около ворот со своей женой разговаривает. Я им саблю эту показал, пригрозил – и две копейки получил. Положил я деньги в карман, накупил всего, что мне надо, вот у меня и дастархан есть, и свечи, сижу и услаждаюсь.

– Нехорошо ты сделал, – говорит каландар.

– Ну а что ж тут такого?

– А может быть, человек этот бедняк какой-нибудь, может быть, у него, кроме двух копеек, и денег-то больше нет. Он испугался и отдал их тебе, а дети у него, может быть, голодными остались. А что будет, если он пойдет к шаху и скажет: «Разговаривал я около своего дома с женой, а ваш миршаб стал грозить мне, две копейки у меня отнял». Шах тебя вызовет и спросит: «Зачем так делаешь?» Что ты ему скажешь?

– Никогда еще я такого глупого каландара не видел, – говорит сапожник. – Да кто это из-за двух копеек пойдет к шаху жаловаться! А еще говорил: «Буду молча сидеть!» Недаром я тебя в дом не пускал. А ну, вставай, убирайся! И чтоб я тебя больше не видел.

Прогнал сапожник каландара и лег спать. А утром опять в калитку стучат.

– Кто там? – спрашивает сапожник.

А это снова посланец от шаха.

– Иди! Шах тебя к себе вызывает.

А шах до прихода сапожника позвал одного молодого джигита и приказал ему надеть паранджу, а лицо чачваном закрыть. Еще одного человека позвал и рядом поставил. Когда сапожник явился, шах говорит:

– А, пришел!

– Да, вы звали меня, вот я и пришел, – отвечает сапожник.

Тогда шах подзывает этого человека и его «жену» и приказывает:

– Ну, рассказывайте, что у вас?

Человек говорит:

– Господин! Мы люди бедные. Вышел я вчера со своей женой на улицу, стоим около своего дома и разговариваем, а тут подошел стражник и стал нам грозить, две копейки у меня взял.

Шах приказывает сапожнику:

– Отдай ему деньги, которые ты у него взял.

– Государь, я же их проел, – говорит сапожник. – Дайте ему из вашей казны две копейки. Обещаю: теперь хоть и сам кто-нибудь будет мне деньги давать – не возьму.

И пошел сапожник ходить по улицам. Ходил, ходил, а вечером пришел домой, вынул из ножен саблю, а вместо нее положил туда деревяшку. Отнес он саблю на базар и отдал ее в залог за две копейки. Купил себе что ему было нужно, угощенье разложил, на бубне поиграл, сидит угощается. Вдруг опять в калитку стучат.

– Кто там? – спрашивает сапожник.

– Это я, странник-каландар.

– Что тебе, ходить больше некуда? – говорит ему сапожник. – Чего ты ко мне повадился? Приходишь каждый вечер, обещаешь молчать, а потом всякий вздор болтаешь, и все сбывается, как ты скажешь. Не пущу тебя больше!

– И слова больше не скажу, – обещает каландар, – даже рот рукой закрою.

Сапожник думает: «Ну, раз он так обещает, пущу-ка я его еще раз», – и открыл дверь. Вошел шах, видит: опять горят десять свечей, на дастархане угощение. А сапожник поиграл на бубне и говорит:

– Хочешь кушать, каландар, ладно уж, кушай, только помолчи.

– Пока вы молчали, и я молчал, – говорит шах. – А раз вы заговорили, то и я спрошу: «Откуда у вас все это берется?»

– Шах назначил меня стражником, – отвечает сапожник, – да как погляжу я, толку с этого дела нет. Взял я саблю, отдал в залог, а вместо нее в ножны палку положил. Вот и пирую.

– Нехорошо у вас получается, – говорит каландар.

– Хе, а что тут нехорошего? – удивляется сапожник.

– А вдруг завтра шах посмотрит в свою книгу и увидит, что наступил срок какого-нибудь злодея казнить. Позовет он вас и скажет: «Надо вот этого вора казнить, а палачи мои ушли куда-то. Приказываю тебе отрубить ему голову!» А у вас вместо сабли деревяшка. Что вы ему скажете? – говорит каландар.

– А, чтоб тебе пусто было! – отвечает сапожник. – То, что ты сейчас говоришь, хуже всей твоей прежней болтовни. Ты же обещал, что и слова не скажешь, а вон чего наговорил. Да если я после этого тебя в дом пущу, пусть я собакой стану, пусть я кошкой стану! Теперь уж меня не проведешь. Уходи отсюда! Убирайся!

Наутро опять стучат к сапожнику в калитку.

– Кто там? – спрашивает сапожник.

– Иди скорей, тебя шах требует! – говорят ему из-за двери.

Сапожник нацепил на плечо ножны с деревяшкой и пошел к шаху. А шах тем временем приказал привести одного вора из зиндана со связанными руками. Когда сапожник пришел, шах спрашивает:

– Ну что, явился?

– Да, явился, – отвечает сапожник.

– Утром, когда я чай пил, заглянул я в книгу. Оказывается, сегодня должен наступить последний день для этого вора. Вызвал я палачей, да они все в гости уехали. Так что придется тебе его казнить.

– Государь! – говорит сапожник. – За всю свою жизнь я даже воробья никогда не убивал. Не давайте мне такого приказа, рука моя на это дело не подымается.

Тут накинулись на сапожника визири:

– Как ты смеешь шаху перечить?! Да ты знаешь, что за такие речи шах тебя самого казнить прикажет.

А сапожник думает: «Ну, пропала моя голова! Если я выну саблю, все увидят, что у меня не сабля, а деревяшка, а не выну – «давай! давай!» будут кричать, торопить меня будут. Эх, будь что будет!» – решил он, снял саблю с плеча и заглянул в ножны.

Шах ему кричит:

– Ну, чего ты на свою саблю уставился? Чего ты там не видел?

Сапожник ему отвечает:

– А вот чего. Человек этот совсем не вор, ни в чем он не виноват. Сабля, которую вы мне дали, в лучину превратилась. Вот, поглядите!

Разозлился шах и говорит:

– Давай сюда саблю! Ты, я вижу, ни на какую работу не годишься. Пошел прочь!

И выгнал шах сапожника из своего дворца.

Перевод А. Мордвилко.

МАМАТ ПЛЕШИВЫЙ

Жил или не жил, был ли голоден или сыт, но жил когда-то бедняк. Был у него сын по имени Мамат Плешивый. Надоела Мамату нужда. Нанялся он к богатому ишану пасти его баранов. Проработал Мамат пять лет пастухом и потребовал плату. Ишан денег не дал и заявил:

– Эй, Мамат, зачем тебе, Плешивому, плата? Получишь деньги, если будешь еще пять лет пасти моих баранов.

Еще пять лет Мамат пас ишанских баранов и снова попросил плату.

Ишан сказал:

– Ты, Плешивый, просишь у меня деньги, и не стыдно тебе? За десять лет у меня стала тысяча баранов. Если бы работал не ты, плешивый, а другой пастух, у меня за десять лет было бы десять тысяч баранов. Я от тебя, Плешивого, имею большой убыток. Еще пять лет будешь пасти моих баранов!

Подумал Мамат и решил: «Ладно, попасу еще ишанских баранов». И пас еще пять лет. Так работал Мамат у ишана пастухом пятнадцать лет. За пятнадцать лет у ишана стало девять тысяч баранов. Мамат снова попросил плату.