Армагеддон завтра: учебник для желающих выжить - Сергей Валянский

Реализация стратегии непрямых действий

Если война объявлена и ведётся, то стратегия непрямых действий — это система военно-политических и военно-стратегических мер, направленных на создание неблагоприятных для противника условий развёртывания и применения его вооружённых сил, через осуществление блокады, нарушение коммуникаций, срыв снабженческих перевозок, подрыв военно-технического потенциала. Такое определение стратегии можно дополнить тем, что допустимо также разрушение союзов противника с третьими силами, применение тактики выжженной земли и нарушение мобилизационных мероприятий, проведение военных и идеологических диверсий, психологическое воздействие на население страны, войско и флот. Эту стратегию выгодно применять в сочетании с проведением ограниченных операций по разгрому определённых группировок вооружённых сил противника.

Наиболее подробно её применение в ходе боевых действий описал английский военный теоретик Б. Х. Лиддел-Гарт[66] в книге, которая так и называется: «Стратегия непрямых действий». Вот что он писал во введении к своей книге:

«Мы вступили в новую эру стратегии, сильно отличающейся от стратегии, которой придерживаются сторонники атомной авиации, являвшиеся революционерами минувшей эры. Стратегия, которую в настоящее время разрабатывают наши противники, преследует две цели: сначала уклониться от ударов превосходящих воздушных сил, а затем ответными ударами парализовать их. Как ни странно, чем больше мы признаём необходимость нанесения массированных ударов бомбардировочной авиацией, тем больше помогаем совершенствованию этой новой стратегии партизанского типа.

Наша собственная стратегия должна основываться на ясном понимании этой концепции, а наша военная политика нуждается в соответствующей перестройке. Исходя из стратегии противника, мы можем эффективно разработать соответствующую контр-стратегию. Здесь можно попутно отметить, что уничтожение городов водородными бомбами привело бы к уничтожению нашего потенциального союзника — пятой колонны.

Широко распространённое мнение, что атомное оружие упразднило стратегию, является необоснованным и дезориентирующим. Доведя разрушительность до крайности самоубийства, атомное оружие стимулирует и ускоряет возвращение к использованию непрямых действий, являющихся сущностью стратегии, так как в этом случае война ведётся разумно в отличие от грубого применения силы. Признаки такого возвращения к применению непрямых действий уже выявились в ходе Второй мировой войны, в которой стратегия играла более значительную роль, чем в Первой мировой войне, хотя большая стратегия отсутствовала. В настоящее время атомное оружие, не позволяющее применять прямые действия, имеет тенденцию стимулировать разработку агрессорами более гибкой стратегии. Таким образом становится всё более очевидным, что этому мы должны противопоставить соответствующее развитие своего стратегического искусства. История стратегии по существу является летописью применения и развития метода непрямых действий.

…Метод непрямых действий… является законом жизни во всех областях, философской истиной. Оказалось, что его применение служит ключом к практическому решению любой проблемы, решающим фактором в которой является человек, когда противоречивые интересы могут привести к конфликту. Во всех таких случаях прямой натиск новых идей вызывает упорное сопротивление, увеличивая, таким образом, трудность изменения взглядов. Изменение взглядов достигается более легко и быстро незаметным проникновением новой идеи или же посредством спора, в котором инстинктивное сопротивление оппонента преодолевается обходным путём… Как и в войне, цель состоит в том, чтобы ослабить сопротивление прежде, чем пытаться преодолеть его, и это лучше всего достигается выманиванием противной стороны из занимаемых ею оборонительных позиций…»

Как работает стратегия непрямых действий?

Предположим, перед нами стоит военная задача, решая которую мы ограничены временем и ресурсами. Мы собираем разведывательную информацию, с её учётом начинаем разрабатывать оптимальный план и видим, что мы слабее противника и объективно должны проиграть. Мы стараемся собрать как можно больше информации в поисках возможности выровнять шансы. Эту стратегию можно назвать прямой, или немецкой; успех зависит от точности и информированности, то есть от качества работы разведки и прочих участников. Но если мы слабее, то вероятность решения поставленной военной задачи всё же сомнительна.

Тогда мы переходим к другой стратегии. Мы заранее подготавливаем сразу много событий, которые должны будут встретиться враждебным войскам на их пути. После довольно трудоёмкого (хотя и не более трудоёмкого, чем в случае прямой стратегии) подготовительного периода всё «пойдёт само», реальность заполнится искусственными событиями, не требующими нашего непосредственного участия. Так мы выравниваем или даже увеличиваем наши силы.

Эту стратегию можно назвать англосаксонской. Для неё не нужна точность — часть подстроенных «случайностей» может сорваться, но это не помешает конечному успеху. Также маловероятен провал из-за какой-либо непредвиденной настоящей случайности — она ничего не может испортить, ведь план разбит по многим независимым дублирующим друг друга линиям, одновременно сходящимся в одной точке. Для выполнения плана нужна разведка, но совсем не такая, как в первом случае. Нужна информация не столько о самой армии, сколько о тех условиях, в которых она будет перемещаться, чтобы определить, где ей можно устраивать разные относительно мелкие гадости.

Вражескую армию будут постоянно преследовать неприятности, всё время напоминающие о противнике, но его самого не будет видно!

Можно привести такую аналогию. Некий богатырь собрался на бой с нами. Он заведомо более сильный и, кроме того, облачён в тяжёлые доспехи; у него шлем с забралом, он хорошо вооружён, конь под ним закован в броню. Конечно, он рассчитывает спокойно выехать в чисто поле и без проблем нас победить. А мы, когда он будет проезжать через лес, высыплем на него с дерева разных паразитов, муравьёв и ещё какую-нибудь кусачую или ядовитую живность. Когда она проникнет под доспехи, то начнёт его жалить и тиранить, а доспехи станут препятствием для уничтожения живности. И вот богатырь сам себя бьёт металлическими рукавицами по металлическим латам. Скидывает шлем, спрыгивает с коня, начинает кататься по земле, срывая свои доспехи. Теперь можно с ним разобраться. Он безоружен, подавлен, и победить его не представляет труда.

Нечто подобное сегодня наблюдается в Ираке. Каждый день гибнут американские солдаты или служащие проамериканской администрации. А противника будто бы и нет!

Но важно следующее: ничто не мешает вести такую стратегию обособленно, без непосредственного применения вооружённых сил и даже вообще без объявления войны. Можно применять целый комплекс разного рода политических, экономических, дипломатических акций, одновременно проводя диверсионные операции. Ведь основной принцип современной сетевой войны — «обмани»! Мы с вами дружим (обман); мы с вами не воюем (обман); какие-то взрывы на вашей территории — это не мы виноваты, это международные террористы (обман). Примеры такой стратегии — многочисленные попытки отравить Фиделя Кастро; разрушение СССР; этап «Щит пустыни» в ходе войны в зоне Персидского залива в 1991 году; свержение Шеварднадзе в Грузии; «оранжевая» революция на Украине и т. п.

Лиддел-Гарт пишет, что влияние разума одного человека на разум другого есть важнейший фактор мировой истории и что в подобном влиянии непрямые действия — основа всего. Разум влияет на разум, противника нет, происходят вроде бы случайные события, а результат?.. Для СССР он был печальным. Красивые рассказы зарубежных радиоголосов, затем красивые картинки по собственному ТВ; цепь событий, происходивших как бы сами собой… В итоге к концу 1980-х большинство населения признало поражение своей страны. Люди почувствовали доверие, даже любовь к Западу, а своё советское руководство стало выглядеть в их глазах злым и недалёким. Восемнадцатимиллионная КПСС, вступать в которую приглашали всё-таки самых образованных и трудолюбивых из числа трудящихся, предстала врагом всего живого на планете. Народ великой державы, поддавшись очарованию момента, доверился жуликам, но будущее оказалось не сказочно красивым, а конкретно ужасным.

Другой пример — «бархатные» революции вроде грузинской и украинской, которая наиболее показательна. Восторженные революционеры говорят, что это были бескровные, более того, «радостные» события — революции цветов и песен, что именно это обезоруживало режим и не давало ему оснований для насильственного подавления. Но так ли это? Зимой достаточно было бы обычных пожарных машин, и площадь пресловутой «незалежности от здравого смысла» опустела бы в пять минут. Однако правители оказались в «рогатке». Как должностные лица национального государства, они хотели сохранить власть, а как винтики глобального механизма — боялись огорчить Запад. Да и персональные финансовые счета в западных банках тоже не последний аргумент.