Нелегалы 1. Операция «Enormous» - Владимир Чиков

— Что вы хотите этим сказать? — не поняла его Лесли.

— Я хочу сказать, что именно вы, Леонтина Коэн, должны попытаться убедить Персея отказаться от участия в прогрессивной общественной деятельности и продолжить негласное сотрудничество с нами. Терять такой источник — непростительный грех для нас всех. Надеюсь, вы это понимаете?

— Я-то понимаю, да вот он… — неуверенно произнесла она.

Твен на секунду задумался, потом спросил:

— Скажите, Лона, когда вы теперь сможете встретиться с Персеем?

— Не знаю… Сама я поехать в Чикаго не могу. Это опасно. Мы договорились, что в ноябре или в начале декабря он пришлет мне открытку с обусловленной фразой на предмет возможной встречи[142] в Нью-Йорке.

— Это уже хорошо. Но вот вы говорили, что он якобы подготовил равноценную себе замену. Так ли это?

— Да, так.

— И кто же они?

— Я же сообщала вам, что они тоже физики-атомщики. Из Хэнфорда. Муж и жена.

Маленький и круглый, словно ртутный шарик, вырвавшийся на волю из разбитого термометра, Твен выкатился из-за стола и, радостно переглянувшись с Яцковым, торжествующим тоном воскликнул:

— Прекрасно, братцы! Считайте, что для Марка уже есть хороший вербовочный задел. — Затем он посмотрел на Лесли и, обращаясь к ней, сказал: — Попробуйте узнать у Персея, как можно связаться с ними, от чьего имени и когда? Может быть, он предложит использовать какие-то пароли или условности при телефонном разговоре. Считайте, это будет ваше главное задание, — Твен посмотрел на часы — время шло к десяти вечера. — Что ж, пора нам разбегаться, а то начнут скоро собираться ночные завсегдатаи кафе. Итак, встречаемся завтра в это же время за этим же столиком.

На повторной встрече Яцков, взявший на себя проведение инструктажа с «Волонтерами», неспешно достал из портфеля планшет, вытащил из него и развернул на столе большой лист плотной бумаги. Это была карта Нью-Йорка.

— О, здесь все как на ладони! — воскликнула Лесли. Разглядев на карте хорошо знакомый район Бронкса, она радостно добавила: — А вот и наши родные места — платформа Даун-таун, станция метро «Индепендент Лайн».

— Недалеко от этих мест, — начал объяснять ей Яцков, — на улице Фордхем Роуд, для вас будет заложен тайник под номером один. Под номером два будет находиться на Квинс Рузвельт бульваре, между 90-й и 91-й улицами. И наконец, под номером три, — он ткнул карандашом в район Бруклина, — на Джексон-авеню. Детальное их описание с привязкой к конкретному месту мы еще обсудим перед вашим отъездом из Парижа.

— Будь добр, Джонни, повтори, пожалуйста, места их расположения, — перебила Лесли и, взяв с края стола чистый лист, приготовилась делать пометки.

— Никаких записей не производить! — категорически возразил Семенов. — У вас при себе не должно быть ничего, что может как-то скомпрометировать вас.

— Понятно, — кивнула Лесли. — Но как мы все запомним?

— Напрасно вы тревожитесь за свою память, — заметил Яцков. — Опыт работы с вами убедил меня в том, что она у вас отменная. Уверен, что вы легко все запомните. В последующие дни мы проведем несколько пробных операций на улицах Парижа по закладке и изъятию тайников, и вы тогда сами оцените все преимущества этого способа связи.

— Теперь я убеждаюсь, что мы действительно нужны разведке! — воскликнула Лесли.

— Неужели вы сомневались в этом? — улыбнулся Семенов.

— А сейчас, — продолжал Яцков, — давайте обсудим, над чем вам еще, кроме проработки вариантов связи с учеными из Хэнфорда, предстоит работать. То, о чем мы говорили вчера, — лишь часть вашего задания. Центр ставит перед вами еще одну задачу — по организации приемо-передаточного пункта разведматериалов. Неплохо было бы, например, открыть фотоателье, чтобы можно было легендированно посещать его, а также это давало бы вам предлог для поездок за фотоматериалами в другие страны.

У Луиса заблестели глаза: он вспомнил, что у одного его знакомого в районе Даунтауна была собственная фотостудия и что вполне можно было бы попробовать стать его компаньоном.

— Я полагаю, что это осуществимо, — заметил он.

— Но это еще не все, — продолжал Яцков. — Вам предстоит подобрать связника, располагающего собственным или служебным транспортом для поездок в Рочестер, Балтимор и Хартфорд. И последнее: уничтоженные Реем пленки с Гайдмиссайлами[143] представляют для нас оперативный интерес. Надо бы ему попытаться еще раз отснять эти материалы.

— Но на объекте у него сейчас нет возможности фотографировать, — снова вступила в разговор Лесли. — А вот книгу с описанием всех этих сонаров,[144] созданных в США, он обещал нам дать на сутки для перефотографирования.

— Но ответственность за качественное проведение этого мероприятия мы не можем взять на себя, — добавил Луис, — наша старая фототехника не позволяет этого делать так, как хотелось бы.

— Хорошо, я сообщу об этой проблеме в Центр. О принятом решении мы дадим вам знать через Клода. На будущее, в целях безопасности, давайте договоримся: все материалы, которые вы будете получать от членов своей группы, переснимайте на пленку у себя дома и передавайте их Клоду в непроявленном виде, чтобы в случае возникновения опасности можно было бы моментально их засветить. Фотоаппаратами и насадочными линзами к ним мы снабдим вас в самое ближайшее время.

— Что ж, это уже кое-что, что вдохновляет нас на хорошие дела и на долгие года, — философски заметил Луис супруге.

— Мы тоже очень заинтересованы в этом, — констатировал Яцков.

В первой половине 1947 года в который уже раз прошла новая реорганизация разведывательных органов. ГРУ и I Управление МГБ были объединены, и на их базе был создан Комитет информации (КИ) при Совете Министров СССР. Возглавил его В. М. Молотов, а его заместителями стали: от внешней разведки МГБ — П. В. Федотов, от ГРУ — Ф. Ф. Кузнецов и от МИДа— А. Я. Малик. Научно-техническая разведка (НТР) как целостное подразделение было разбито и «расфасовано» по различным управлениям КИ. Начальником одного из отделов, который должен был по линии НТР поддерживать связь с министерствами и ведомствами, где должна была реализовываться развединформация, давать задания и следить за ходом их выполнения другими подразделениями, сообщать об оценках экспертов, стал Л. Р. Квасников. Его отношение к перестроечной чехарде в таком тонком организме, каким является разведка, было однозначным: все, что было создано вновь, было громоздким, вызывало много противоречий и трений, особенно при определении приоритета в добывании сведений по научно-техническим и военно-техническим вопросам. И поэтому, как и предсказывал Квасников, новая разведывательная структура долго существовать не могла. Поэтому сначала была выделена из КИ военная разведка, она приняла свои старые формы и стала по-прежнему называться ГРУ.