Костры амбиций - Том Вулф

— У меня есть знакомая, Мария Раскин, — начал он. — Жена некоего Артура Раскина, который нагреб кучу денег неизвестно на чем.

— Слышал о таком, — кивает Фредди.

— Я в последнее время… — Шерман подыскивает правильные слова, — довольно много виделся с миссис Раскин. — И, поджав губы, смотрит на Фредди. Его взгляд договаривает: «Да, вот именно. Обычная нечистоплотная интрижка».

Фредди понял и кивает.

И Шерман после еще одной краткой заминки пускается в подробный рассказ о давешней поездке по вечернему Бронксу. При этом он следит за лицом Фредди, готовый прочесть на нем осуждение или — хуже того! — злорадство. Но видит только дружеское участие, размеченное кольцами дыма. Он больше уже не презирает Фредди. От души у него отлегло. Яд изливается наружу. О, мой исповедник!

Продолжая рассказ, он начинает испытывать совсем другое чувство: безотчетную радость. Приятно быть героем такого захватывающего приключения. И он уже опять гордится, — так глупо гордится! — что дрался в джунглях, что победил. Он красуется, он на подмостках, он главный герой. На лице у Фредди дружеское, участливое выражение сменяется… восхищением…

— Так что вот, — заканчивает Шерман. — Как мне теперь себя вести, ума не приложу. Надо было, конечно, сразу же заявить.

Фредди откинулся на спинку кресла, устремил глаза вдаль, глубоко затянулся сигаретой. А потом снова поглядел на Шермана и успокоительно улыбнулся.

— Ну, из того, что вы рассказываете, ясно одно: в том, что пострадал молодой человек, вашей личной ответственности нет. — Вместе со словами изо рта у него одно за другим вырываются облачка дыма. Ну, кто еще так умеет? — Речь может идти о вашей доле ответственности, как владельца машины, за незаявление, и может встать вопрос об оставлении места происшествия. Это я должен буду уточнить по кодексу. Они могут также выдвинуть обвинение в нападении, поскольку вами была брошена покрышка, но едва ли ему дадут ход, ведь у вас были очевидные причины считать, что покушаются на вашу жизнь. Замечу, что происшествие такого рода вовсе не исключительное, как вы, по-видимому, думаете. Знаете Клинтона Дэнфорта?

— Нет.

— Всегда очень корректный. Похож на капиталиста, как их раньше изображали на карикатурах, знаете, в шелковом цилиндре. Так вот, однажды вечером Клинтон и его жена ехали домой… — И Фредди начинает рассказывать о том, как у машины его достославного клиента заглох мотор в Куинсе, посреди Озонового парка. Шерман просеивает сыплющиеся слова в поисках зернышка надежды для себя. Но потом догадывается, что просто у Фредди опять сработал рефлекс обаяния. Секрет светского шарма состоит в том, чтобы по всякому поводу рассказывать забавный аналогичный случай, желательно — из жизни именитых людей. А этот эпизод с Дэнфортами — по-видимому, единственный за всю его двадцатипятилетнюю адвокатскую практику, хоть отдаленно касающийся нью-йоркских улиц.

— …черный с полицейской собакой на поводке.

— Фредди, — Шерман уже опять говорит сквозь зубы. — Мне нет дела до вашего жирного приятеля Дэнфорта.

— Как вы говорите? — Фредди поражен и хлопает глазами.

— Мне сейчас не до него. У меня серьезная проблема.

— Конечно, конечно, прошу меня извинить. — Голос Фредди звучит мягко, умиротворяюще, и притом сокрушенно; так говорят с помешанным, если он начинает горячиться. — Я ведь только хотел показать, что…

— Не надо мне ничего показывать, выбросьте сигарету и скажите ваше мнение.

Фредди, не отводя глаз от лица Шермана, гасит в пепельнице окурок.

— Хорошо. Скажу вам мое мнение.

— Я не хотел быть грубым, Фредди, но вы же понимаете.

— Понимаю, Шерман.

— Курите, ради бога, если охота, но не отвлекайтесь.

Узкие кисти вскидываются в знак того, что сигарета — это не важно.

— Словом, так, — говорит Фредди. — Вот мое мнение. По-моему, в главном, что касается нанесения увечья, на вас ответственность не лежит. Против вас могут выдвинуть обвинение в том, что вы покинули место происшествия и не уведомили полицию, это не исключено. Как я уже сказал, мне тут надо кое-что уточнить. Но думается, это ничем серьезным вам не грозит, при условии если нам удастся установить, что события развивались именно так, как вы мне сейчас изложили.

— Что значит — удастся установить?

— Понимаете ли, в этой газетной публикации меня беспокоит одно: она слишком далеко отступает от фактов, описанных вами.

— Да, я знаю. Ни слова о другом… о другом парне, который подошел ко мне сначала. И о перегороженной мостовой, и о том, что дело было на въезде. Они называют местом происшествия Брукнеровский бульвар. Но это было вовсе не на Брукнеровском бульваре и вообще ни на каком бульваре. У них получается, будто парнишка… отличник учебы… черный святой… переходил себе через улицу, ни о чем худом не помышляя, и вдруг едет какой-то белый расист в роскошном автомобиле, на ходу сбивает его с ног и уносится дальше. Идиотство все это! «Роскошный автомобиль», «роскошный автомобиль», а это всего только обыкновенный «мерседес». Да теперь «мерседес» — все равно что раньше «бьюик».

Фредди вздернул бровь, выразив таким образом сомнение по этому поводу, но Шерман еще не все сказал.

— Я вот что хочу у вас спросить, Фредди. Тот факт, что за рулем… — он хотел сказать «сидела Мария Раскин», но воздержался, чтобы не получилось так, будто он перекладывает вину на нее, — что машину вел не я, когда был сбит этот юноша, не снимает с меня ответственности в глазах закона?

— В том, что касается нанесения телесных повреждений, по-моему, да. Хотя, как я сказал, надо заглянуть в кодекс. Но позвольте и мне спросить у вас. А какова версия вашей приятельницы миссис Раскин?

— Что значит — ее версия?

— Ну, как она описывает это происшествие. Она тоже говорит, что машину вела она?

— Говорит? Не говорит, а в самом деле она вела.

— Да, но если ей, допустим, будет в этом случае угрожать судебное преследование?

Шерман на минуту онемел.

— Н-ну, я не могу себе представить, чтобы она… — «солгала», хотел было он сказать, но не сказал, потому что вообще-то это не так уж немыслимо. Ему становится страшно.

— По крайней мере, каждый раз как я с ней обсуждал этот случай, она повторяла одну и ту же фразу: «В конце концов, за рулем-то сидела я». Когда я в первый раз, тогда же, завел разговор о том, чтобы обратиться в полицию, она сказала: «За рулем сидела я, мне и решать». Не знаю, конечно, все может быть, но… О господи!

— Я не хочу сеять у вас в душе сомнение, Шерман. Просто имейте в виду, что она — единственный человек, который может подтвердить ваши слова, и притом с риском для себя самой.

Шерман отвалился от стола. Пышнотелая воительница, которая сражалась в джунглях с ним бок о бок, а потом, скользкая, отдавалась ему на полу…

— Значит, если я теперь обращусь в полицию и расскажу, как все было, а она не подтвердит, то мое положение будет еще хуже, чем сейчас?

— Не исключено. Поймите, я не говорю, что она непременно откажется подтвердить ваши слова. Я просто хочу, чтобы вы ясно представляли себе свое положение.

— И что же, по-вашему, мне следует делать, Фредди?

— С кем вы об этом говорили?

— Ни с кем. Только с вами.

— А с Джуди?

— Нет. С Джуди, как вы понимаете, — тем более.

— Ну так и не говорите покамест ни с кем, даже с Джуди, без крайней необходимости. Но и тогда обязательно внушите ей, чтобы она помалкивала. Вы не представляете себе, как сказанное вами слово можно при желании вывернуть наизнанку и использовать против вас же. Я это наблюдал неоднократно.

Шерман усомнился, но кивнул.

— А я между тем, с вашего позволения, проконсультируюсь с одним знакомым юристом, который как раз специализируется в этой области.

— Здесь, в «Даннинг-Спонджете»?

— Нет.

— Потому что мне бы не хотелось, чтобы это дело гоняли, как мяч, по здешним коридорам.

— Не беспокойтесь. Я имею в виду другую фирму.

— Что за фирма?

— «Дершкин, Беллавита, Фишбейн и Шлоссель».

Длинный ряд слогов, неприятный, как дурной запах.

— Чем они занимаются?

— Всем понемногу. Но известностью пользуются как специалисты по уголовным делам.

— По уголовным делан?

Фредди улыбнулся.

— Не пугайтесь. Специалисты по уголовным делам помогают не одним уголовникам. К человеку, которого я имею в виду, мы уже не раз обращались. Его зовут Томас Киллиан. Очень толковый дядька. Ваших лет. Учился, кстати, в Йейле, в Йейльской юридической школе. Единственный ирландец — выпускник Йейльской юридической школы. И единственный выпускник Йейльской юридической школы, который ведет уголовные дела. Шучу, конечно.

А Шерман снова отваливается от стола, пораженный словами «уголовные дела». Фредди, снова ощутив себя хозяином положения, достает портсигар из слоновой кости с серебром, вытаскивает из-под зажима сигарету «Синиор Сервис», разминает и, прикурив, с глубоким удовлетворением затягивается.