Записки натуралиста - Евгений Спангенберг

Прошел немного — и вдруг замер. Недалеко от меня, среди глубокой воды, на открытом месте стоял крупный лось. Очнувшись от неожиданности, я тоже вышел на чистую болотину и стал терпеливо ждать, что будет дальше Прошло минут пять, а зверь не обращал на меня никакого внимания. Зато моему Чоку надоело это бездействие, да еще среди холодной воды, и он стал на меня лаять. И лай собаки не потревожил флегматичного зверя. Он лишь как-то нехотя повернул большую рогатую голову. Чего он стоит, почему не боится? Мне стало не по себе… Не лучше ли оставить его в покое? И, осторожно повернув назад, я медленно отступаю к лесу.

Вдруг сильный всплеск воды от большого бегущего зверя заставил меня судорожно обернуться. Я ждал нападения лося: старые рогачи изредка позволяют себе подобные выходки. Даже лосиха, если она с детенышем, может иногда кинуться на человека. Но, к счастью, все произошло иначе.

Когда, несколько струсив, я стал выходить из болота к еловому лесу, лось ни с того ни с сего сам испугался. Разбрызгивая длинными ногами воду, он рысью пересек глубокое место, выбрался на небольшой островок и вновь стал среди молодого осинника. Видимо, ему казалось, что здесь он в безопасности. Однако крупный зверь и среди зарослей оставался весь на виду, как хорошая мишень для верного выстрела.

И хотя я еще не успел оправиться от пережитого страха и, признаюсь, руки и ноги дрожали, мне вдруг стало смешно и весело.

— Называется, убежал! Называется, спрятался! Совсем потерял осторожность дикого зверя. Эх, ты, лопоухий!

Еще раз В31лянув на стоящего в осиннике лося, я зашагал своей дорогой.

Как со мной частенько бывает, и на этот раз, идя домой, я сбился с пути и долго колесил по незнакомому лесу. Время от времени, выбравшись на открыюе место, по солнцу определял нужное направление. Но как только углублялся в чащу и терял зрительную ориентировку, незаметно для себя отклонялся в сторону. Вскоре я убедился, что передвигаюсь по лесу так же, как бегает в чаще заяц — кругами. Выдаются же такие незадачливые денечки!

Нет, надо выходить на любую дорогу — она не будет кружиться по лесу и выведет к определенному месту. А иначе будешь колесить до вечера. К счастью, вскоре подвернулась широкая лесная тропа; судя по клочкам повисшей сухой травы на придорожных деревьях, по ней с лесных полян вывозили сено. Сначала она шла сквозь густой ельник, потом пересекла широкую вырубку и спустилась в низину

— Чок, а ведь у нас, кажется, завтрак есть, — обратился я к собаке, вспомнив, что еще с вечера в мой заплечный мешок сунули какой-то порядочный сверток. — Давай-ка закусим.

Дорога в этот момент шла заболоченным мелколесьем. По сторонам тянулись молодые поросли густого осинника, встречались открытые полянки с редкими елками. Я выбрал сухой клочок земли, уселся на полусгнивший пень и развернул завтрак.

— Э-э, Чок, да у нас с тобой завтрак на славу. Тебе косточки с мясом, мне колбаса.

Проголодавшийся пес в один миг уничтожил лакомые кусочки и стал облизывать свои грязные лапы. Нелегко усердной и азартной собаке дается охота.

Предвечерняя тишина царила кругом. С ясного неба ласково, как бы прощаясь, едва грело осеннее солнышко. Где-то в стороне играла гармоника, слышались голоса, время от времени гремели выстрелы. Это, по-видимому, деревенские ребята, пользуясь теплым, погожим днем, вышли за околицу погулять и попробовать ружья.

Сколько разнообразных звуков вдали!.. Выстрелы, голоса людей. Где-то, вероятно тоже в деревне, лает собака, гогочут гуси. А в общем какая безмятежная тишина кругом, какой покой!

Вдруг неясные шорохи привлекли мое внимание. Они исходили из густого осинника. Казалось, кто-то едва слышно крадется по лесу. Я отложил в сторону хлеб, взял в руки ружье и насторожился.

Из чащи вышел довольно высокий лосенок. Чуть-чуть позади него шла мать-лосиха, ее голова находилась над спиной молодого животного. Уши обоих лосей, направленные вперед, вздрагивали, шевелились, ловя какие-то звуки, а морды выражали настороженность дикого зверя. Я сразу понял, что лосей беспокоят голоса людей и выстрелы.

Не замечая меня, лоси медленно прошли мимо и скрылись в осиннике. А. я, не отрываясь, следил за их осторожным, бесшумным движением. Как тени, прошли они рядом так тихо, что их шагов не услыхала и отдыхающая рядом со мной собака. Впрочем, я уже говорил, что Чок не отличался хорошим слухом.

Лоси скрылись, и я только хотел продолжать прерванный завтрак, как услышал громкий треск и увидел большого лося-самца. Видимо, отстав от первых, он ломился сквозь чащу; под его бесцеремонным напором трещали сучья, валежник, качались осинки.

— Куда лезешь! — с дрожью в голосе закричал я, вскакивая с места, когда этот великан оказался рядом.

Уловив необычную интонацию моего голоса, Чок вскочил на ноги и разразился отчаянным лаем. Затем он кинулся навстречу лосю.

— Назад! — крикнул я, боясь за собаку.

А этот рогатый «невежа» даже не пожелал изменить направления. Он лишь немного обогнул нас и тяжелой рысью побежал вслед за другими лосями.

Солнце успело опуститься к самому горизонту, когда я, огибая небольшое болотце, подходил к дому.

Меня окликнули. Я обернулся. Из молодого соснячка, росшего на краю трясины, вышла знакомая девушка.

— Галя, зачем вы туда ходите, ведь это опасное место — окна среди трясины! Корова, лошадь там утонули. После этого случая туда никто не заглядывает, а вы забрались, да еще одна.

— Я осторожно, — оправдывалась Галя. Мне зелени — веточек клюквы — достать нужно было. Вот я и достала. А вы с охоты идете, убили что?

— Ничего не убил. Видите, пусто. Впрочем, время и ноги убил, — пошутил я.

Так часто острят над охотником люди, увидев пустую сумку. По их убеждению, охотники только за дичью — ради куска мяса — на охоту ходят. А не удастся добыть ничего — над ними смеются. Им и в голову не придет, что охота — это здоровье. Сегодня я километров двадцать отшагал по лесу. Правда, никого не убил, но зато ноги размял, проветрил голову и настоящим воздухом надышался, теперь целую неделю за двоих работать смогу. А кроме того, я сегодня пять лосей близко увидел. Так близко, что прямо струсил.

— Верно, страшно, — поежилась Галя. — Вдруг бросится. Да, забыла сказать, я интересного зверька — как его? — кролика встретила. Он из-под самой моей ноги выскочил, напугал меня даже и в кусты убежал.

— Где это вы его отыскать могли? — усомнился я.

— В том соснячке, у трясины.

— Никакого здесь кролика быть не может, — решительно возразил я.

— Правда же, кролик! Белый. Ну, не весь белый — пестрый такой.