Лелька и ключ-камень - Юлия Русова

смог старому приятелю щелбаны поставить? Девочка представила, как она приходит к Михалычу и приглашает его в школьную кладовку на получение щелбанов от привидения. «Да меня же его козы засмеют, а сам он тем более не поверит». Проблема опрометчивого обещания повернулась другим боком, что оказался не лучше первого.

В школу, однако, Лелька зашла. Пашка поначалу бурно обрадовался, но девочка ему объяснила, что притащить Михалыча сюда она не может.

— А как тогда быть? Я пробовал из этой проклятой кладовки выбраться, но дальше школьного двора мне хода нет. Только чуть дальше вылезу — р-р-р-аз, и я снова здесь.

— Значит здесь есть какой-то предмет, который тебя держит. Если мы его найдем, то сможем свести тебя с твоим другом-недругом и отдать ему обещанное. Придется тебе еще повспоминать и подумать, что это может быть.

— Опять одному в темноте сидеть…

— Что поделаешь. Я постараюсь заглядывать, но ты лучше во двор выходи, к своей сосне, а то и так все удивляются, чего это я в каникулы по школе шастаю.

— Ладно, я постараюсь. А ты честно будешь приходить?

Лелька с трудом удержалась от нового обещания.

— Я постараюсь, — ответила она. — Ты, главное, вспомни.

Июнь катился к концу. Оцвели багульник и маральник, разлетелись белые лепестки ветрениц, на опушках распустились красоднев и водосбор. Приближалось летнее солнцестояние, а с ним и самая короткая ночь в году — Купальская. У Лелька на эту ночь было множество планов, дядька Ермолай обещал ей показать самые редкие травы, а в благодарность за укрощенного шкодника-ауку еще и заветную полянку. Если наутро после купальской ночи на той полянке умыться росой, то по словам лешего, весь следующий год будет девка красивой, здоровой и удачливой.

Однако старательно построенные шеренгой планы не пожелали бодро шагать на воплощение. Вместо этого они запутались, перепутались и устроили такую чехарду. Что Лелька только диву давалась. Причина была вечной и банальной — любовь.

Лелька не могла обманывать себя — она влюбилась, взаимно и по-настоящему. Они с Сашкой все свободное время проводили вместе — ходили в лес, работали в огородах, по очереди — в его и в ее, даже уроками занимались. Сашкина школьная жизнь шла к концу, его ждали выпускные экзамены. Лелька не могла помочь ему с учебой, но зато могла сидеть рядом, прислонившись к надежному плечу, смотреть на четкий профиль, длинные ресницы, иногда убирать непослушные кудри, падающие на лоб. Она никогда не была такой счастливой, как в эти минуты. О чувствах Ирины девушка больше не беспокоилась. Всем мил не будешь, а чувствовать себя виноватой надоело. В конце концов, Лелька никого не отбивала, не заманивала и не привораживала. Кто же виноват, что повезло ей, а не двоюродной сестре.

Состояние дочери беспокоило Наталью. Ирина замкнулась, обозлилась. Она больше не гуляла с подругами, избегала свою компанию, только исступленно учила математику, рисуя какие-то многоугольники и зазубривая формулы. Наталье никогда бы и в голову не пришли те мысли, что согревали ее дочь, заставляя двигаться вперед и продумывать планы мести. Ирина отодвинула в сторону ревность, перестала обращать внимание на шепот за спиной. Она знала — как только она заберет Лелькину искру, все вернется на круги своя и даже станет лучше. И Сашка будет смотреть только на нее, и все, кто сейчас шепчется вслед, пожалеют об этом. А этой дряни, что отбирает у нее все, просто не станет. Наставница предупредила ее, что после отнятия силы выживают далеко не все. Да почти никто не выживает. Ирину это полностью устраивало, ей недруги были ни к чему.

Наставница же предупредила ее, чтобы не совалась к купальскому костру.

— Ты ведьма, детка. Пусть слабая, неумелая, но ведьма. Одна искра купальского огня, и ты просто сгоришь факелом. Эти развлечения теперь не для тебя.

Лелька же собиралась встречать купальскую ночь вдвоем с любимым: развести костер, побыть вдвоем. Ей было уютно с Сашей. Парень отлично понимал, что его подруга о любви знает мало и старался ее не пугать, дальше поцелуев ребята не заходили. Впрочем, Сашка понимал, что тянуть долго тоже не стоит. Лельку надо привязывать к себе намертво. Только в этом случае у него все получится.

Между тем в селе прибавилось поводов для обсуждения, проще говоря — сплетен. К главе администрации приехали какие-то важные и нужные приятели. Их огромные автомобили взбудоражили все село. Впрочем, гости и без машин никому скучать не давали. То решат пожарить шашлыки в беседке у здания администрации, то залезут к Михалычу и попытаются оседлать коз, а потом с воплями убегают от Бандита, то решат купаться ночью и распугают воплями рыбу, рыбаков и русалок. Народ потихоньку зверел, но терпел. Замученный креативными визитерами глава решил немного отвлечь дорогих друзей празднованием Ивана Купала. Все равно будут разводить костры, вопить и безобразничать, так пусть делают это вместе с деревенскими, все меньше недовольных будет.

Солнцестояние пришлось на выходные, так что кроме поднадоевших гостей главы ко многим приехали родственники, друзья и знакомые. Ночной костер обещал быть многолюдным и грандиозным.

— Лель, давай пойдем на большой костер? Ну что мы будем как дураки одни, когда все станут веселиться?

— Саш, мы же договаривались?

— Да, но тогда ничего такого не планировалось, а сейчас смотри, какой праздник собирается. Давай со всеми, а?

Лелька не рассказывала любимому о своем даре, она опасалась, что, узнав о лешем, лесавках, водяном, Саша будет ее бояться, сочтет ведьмой. Да и тайна это была не только ее. Она не без оснований подозревала, что лесные жители не согласны показываться чужаку, даже если это самый лучший и любимый для нее человек. Ссориться с Сашей ей не хотелось, так что, немного подумав, она решила уступить, а ближе к утру потихоньку ускользнуть и встретиться с лешим.

Кострище обустроили возле реки, у того заливчика, где любила плескаться деревенская ребятня. Выложенный камнями круг, целая поленница дров, в сторонке пара шустрых «гастарбайтеров», подрабатывающих строительством по деревням, обустроили мангалы и обложились сумками-холодильниками с мясом и пивом. Народ веселился вовсю.

Девчонки и девушки в белых платьях сбивались в стайки, посмеивались в кулачки. Парни прохаживались возле огромного костра, выбрасывающего оранжевые искры в ночное небо. Поначалу собравшиеся пытались петь хором,