Прекрасная катастрофа - Джейми Макгвайр

Он наклонил голову.

— Голубка, перестань, я не это имел в виду. Мы все хотим увидеть тебя. Вот о чем я говорю.

— Ты не сказал им о нас… так ведь? — я произнесла это самым обвинительным тоном, на который была способна.

Он на мгновение забеспокоился, а потом покачал головой.

— Отец спросил бы из-за чего, а я не готов говорить с ним об этом. Мне бы не хотелось услышать напоминание о том, насколько я бестолковый. Голубка, пожалуйста, приходи.

— Мне надо будет поставить индейку в шесть утра. А нам надо бы вернуться сюда к пяти…

— Или мы могли бы остаться там.

Мои брови взметнулись вверх.

— Ни за что! И так довольно плохо, что мне придется врать твоей семье и притворяться, что мы все еще вместе.

— Ты так говоришь, будто я прошу тебя поджечь себя на костре.

— Ты должен был сказать им!

— Я скажу. После Дня Благодарения… Я скажу им.

Я вздохнула, отведя взгляд.

— Если ты пообещаешь мне, что это не очередной трюк, чтобы я вернулась к тебе, то я приеду.

Он кивнул.

— Обещаю.

Я увидела искру, промелькнувшую в его глазах, хотя он и старался скрыть ее. Стараясь не улыбнуться, я сжала губы.

— Увидимся в пять.

Трэвис наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, его губы задержались на моей коже.

— Спасибо, Голубка.

Америка и Шепли встретили меня в дверях столовой, и мы вошли вместе. Я выдернула столовое серебро из держателя, а затем бросила свою тарелку на поднос.

— Что с тобой, Эбби? — спросила Америка.

— Я не поеду с вами завтра, ребята.

У Шепли отвисла челюсть.

— Ты пойдешь к Мэддоксам?

Глаза Америки метнулись ко мне.

— Ты что???

Я вздохнула и протянула деньги кассиру.

— Я пообещала Трэву, что пойду, когда мы летели в самолете, и он рассказал всем им, что я буду.

— Скажу в его защиту, — начал Шепли, — что он на самом деле не думал, что вы, ребята, разойдетесь. Он думал, что ты вернешься. Было уже слишком поздно, когда он понял, что все серьезно.

— Это все фигня, Шеп и ты это прекрасно знаешь, — вскипела Америка. — Ты не должна идти туда, если не хочешь, Эбби.

Она была права. Не то чтобы у меня не было выбора. Но я не могла так поступить с Трэвисом. Даже если бы ненавидела его. А это не так.

— Если я не поеду, он будет вынужден объяснять, почему я не появилась, и я не хочу испортить его День Благодарения. Они все возвращаются домой, думая, что я буду там.

Шепли улыбнулся.

— Ты им действительно нравишься, Эбби. На днях, Джим разговаривал о тебе с моим отцом.

— Отлично, — пробормотала я.

— Эбби права, детка, — сказал Шепли. — Если она не приедет, Джим проведет весь день, изводя Трэва. Нет смысла портить им праздник.

Америка обняла меня за плечи.

— Ты все еще можешь поехать с нами. Ты больше не с ним и не должна продолжать спасать его.

— Я знаю, Мер. Но так будет правильно.

Солнце пригревало дома снаружи, а я стояла перед зеркалом, расчесывала волосы, и думала, что я справлюсь с нашей с Трэвисом аферой.

— Это всего лишь на один день, Эбби. Ты справишься, — сказала я, глядя в зеркало.

Притворство никогда не было проблемой для меня; но может стать, пока мы притворяемся, и это меня беспокоило. Когда Трэвис подбросил меня после обеда, мне пришлось принять решение. Решение, искаженное напускным счастьем, которое мы изобразим для его родных.

Тук-тук.

Я обернулась и посмотрела на дверь. Кары не будет дома весь вечер, и я знала, что Америка и Шепли уже в дороге. Понятия не имею, кто это может быть. Я положила расческу на стол и пошла, открывать дверь.

— Трэвис, — выдохнула я.

— Ты готова?

Я подняла бровь.

— Готова к чему?

— Ты сказала заехать за тобой в пять.

Я скрестила руки на груди.

— Я имела в виду пять утра.

— Ох, — сказал Трэвис, выглядя разочарованным. — Думаю, я должен позвонить папе и сказать ему, что мы все-таки не останемся на ночь.

— Трэвис! — завопила я.

— Я взял машину Шепа, так что нам не нужно будет мучиться с сумками на мотоцикле. Дома есть свободная спальня, которую ты можешь занять. Мы можем посмотреть фильм или…

— Я не останусь у твоего отца!

Его лицо помрачнело.

— Окей. Я, эм… Увидимся утром.

Он сделал шаг назад, и я закрыла дверь, прислонившись к ней. Во мне бурлили эмоции, и я раздраженно вздохнула. Разочарованное лицо Трэвиса было еще свежо в моей памяти, когда я открыла дверь и вышла, увидев, как он медленно бредет по коридору и набирает номер телефона.

— Трэвис, подожди. — Он обернулся и от его взгляда, полного надежды, у меня заныло в груди. — Дай мне минуту, чтобы взять несколько вещей.

Улыбка облегчения и благодарности расплылась на его лице, и он прошел в мою комнату, наблюдая с прохода, как я закидываю вещи в сумку.

— Я все еще люблю тебя, Голубка.

Я не оборачивалась.

— Не стоит. Я делаю это не для тебя.

Он громко втянул воздух.

— Я знаю.

Всю дорогу к дому его отца мы молчали. Казалось, даже воздух в машине был пропитан нашей нервозностью, и было тяжело сидеть ровно на холодных кожаных сидениях. Когда мы приехали, Трентон и Джим вышли к нам с улыбками на лицах. Трэвис достал наши сумки из машины, и отец похлопал его по спине.

— Рад тебя видеть, сынок. — Его улыбка стала еще шире, когда он перевел взгляд на меня. — Эбби Абернати. Мы ждем-не дождемся завтрашнего ужина. Прошло много времени с тех пор, как… В общем, прошло много времени.

Я кивнула и последовала в дом за Трэвисом. Джим положил руку на свой выступающий живот и ухмыльнулся.

— Я выбрал для вас комнату для гостей наверху, Трэв. Не думал, что ты предпочел бы бороться за место с одним из близнецов в своей комнате.

Я посмотрела на Трэвиса. Было тяжело наблюдать, как он изо всех сил пытался что-то выдавить из себя.

— Эбби, эмм… она будет, эмм… она будет спать в гостевой комнате. Я — в своей.

Трентон сгримасничал.

— Почему? Она же жила у тебя дома, разве нет?

— Не в последнее время, — ответил он, отчаянно пытаясь избежать правды.

Джим и Трентон обменялись многозначительными взглядами.

— Комнату Томаса годами использовали как склад, и я собирался отдать ему твою комнату. Думаю, он может и поспать на диване, — сказал мистер Мэддокс, глядя на жалкие, блеклые подушки в гостиной.

— Не волнуйтесь об этом, Джим. Мы просто хотели проявить уважение, — я улыбнулась, дотронувшись до его руки.

Его смех раздался по всему дому, и он похлопал меня по руке.

— Ты ведь знакома с моими сыновьями, Эбби. И знаешь, что меня практически невозможно обидеть, черт возьми.