Череп грифона - Гарри Тертлдав

Подумав об этом, Менедем приостановился, почесывая в затылке. Агамемнон, Ахиллес, Диомед и Аяксы и остальные персонажи «Илиады», может, и были героями, некоторые из них — даже сыновьями богов, но они не знали многого из того, что современные воины принимали как должное.

Александр восхищался Ахиллесом. Он взял свиток с «Илиадой», отправляясь в военный поход по неизвестному Востоку. Сознавал ли он, что его люди могли победить воинов, отплывших на черных кораблях к Трое? Менедем сомневался. В следующий миг в его голове мелькнула мысль: «Я не могу поделиться этим с Соклеем».

Скажи он такое, его двоюродный брат в ответ пожал бы плечами и сказал бы, что думал о том же много лет назад. А если бы оказалось, что Соклей о таком никогда не задумывался, Менедем знал — ему не будет покоя до тех пор, пока тот не выжмет все до капли из этой темы. Поэтому лучше было промолчать.

Потом мысли Менедема обратились к «Афродите». Он не хотел сам попытаться заделать повреждения. Рулевое весло еще ладно, он не сомневался, что плотники-любители на борту акатоса смогут смастерить замену. Но обшивка у кормы пострадала даже больше, чем он думал: швы разошлись, соединительные шипы треснули, пазы проломились на расстоянии нескольких локтей от того места, куда врезалось чужое судно. Менедем хотел, чтобы обшивку заделали как следует. Если торговая галера вдруг начинает пропускать воду посреди Эгейского моря… Менедем содрогнулся. Не все суда в таких случаях возвращаются домой.

«Мне нужны настоящие плотники. Но я не могу их раздобыть. Что же остается делать? Одно-единственное: ждать, пока я их отыщу».

Ответ был логичным. И из-за этого Менедем ненавидел логику.

Он подобрался, увидев, как пентеконтор, словно вышедший из «списка кораблей», скользнул в гавань. Такие галеры с одним рядом гребцов были единственными военными судами, известными Гомеру, но в нынешние дни они по большей части служили пиратам, а не военным. Однако никакой пират не был настолько безумен, чтобы войти в гавань Коса.

А этот корабль мирно причалил у пирса и начал высаживать гоплитов.

По пирсу к судну ринулся офицер и принял командование над высадившимися воинами или, скорее, попытался принять командование, потому что вновь прибывшие смотрели на него с презрением, неприкрытым, как гетера, облаченная в самый тонкий косский шелк. Только после переговоров — и после того, как офицер показал в сторону города Коса, словно угрожая вызвать подкрепление, — воины позволили себя увести.

— У меня такое чувство, что это новые люди Полемея, — заметил Соклей.

— А у меня такое чувство, что ты прав, — согласился Менедем. — Они ускользают с Халкиды на разных кораблях и являются сюда.

Соклей указал на поднимающийся над Галикарнасом дым.

— На месте Птолемея, — он старательно выговорил имя правителя Египта, чтобы Менедем не сомневался, кого именно из двух почти тезок он имеет в виду, — я бы послал людей Полемея принять участие в осаде… Вот было бы жалко, если бы их количество поуменьшилось, а?

Менедем, недолго думая, кивнул.

— Я бы сделал точно так же. Но Птолемей, кажется, этого не хочет. Он просто выводит их за стены города Коса, заставляя располагаться лагерем в окрестностях. По-моему, он рискует.

— По-моему, тоже, — сказал Соклей. — Если бы он доверял Полемею, — имя племянника Антигона он тоже произнес очень старательно, — тогда еще ладно. Но Полемей изменил Антигону, а потом и Кассандру. Птолемей должен быть слабоумным, чтобы надеяться, что такой человек не отвернется и от него, едва представится подходящая возможность.

— Птолемей далеко не слабоумный, — возразил Менедем. — Он очень даже умен.

— Определенно, — кивнул Соклей. — Вот почему я полагаю, что он приставил кого-то присматривать за Полемеем и его воинами. Помнишь, как племянник Антигона пытался выяснить, не знаем ли мы, какие офицеры Птолемея готовы принять взятку?

— Еще как помню, — ответил Менедем. — Я думал, что к тому времени, как это станет важным, мы уже покинем Кос и будем плыть через Эгейское море. Но из-за проклятого столкновения все накрылось — из-за столкновения и из-за свары по ту сторону канала. Эта широкозадая лохань, надеюсь, потонула в шторм!

— Может, так и произошло, — сказал Соклей. — Как бы то ни было, ее нигде не видно.

— Но только боги знают, на сколько мы тут застряли. — Менедем застучал пальцами по бедру.

— Поверь, мой дорогой, — едко ответил Соклей, — мне это нравится не больше, чем тебе. Я хочу быть уже в Афинах. Я жажду быть в Афинах! Вообще-то я согласен оказаться где угодно, только не здесь. Нам пора уже начать ходить на здешнюю агору, чтобы продать все, что сможем. Тогда мы хоть что-то заработаем!

— Немного, — удрученно сказал Менедем. — Здесь все время причаливают суда с Родоса. Мы не получим особой прибыли от продажи благовоний или чернил — и разве можно надеяться продать тут шелк, который мы только что купили? Разве что себе в убыток: жители Коса могут приобрести шелк прямо у тех, кто его делает, им не нужны посредники.

— Я все это понимаю, поверь, — ответил Соклей. — Но мы должны платить морякам, где бы ни находились и чем бы ни занимались, а талант, полученный от Птолемея, тает, как жир на жертвенном огне.

Перестав барабанить по бедру пальцами, Менедем вдруг щелкнул ими:

— Я знаю, как можно выручить деньги! У нас ведь есть две львиные шкуры. А на Косе львы не водятся. Где-то в городе должен быть храм Зевса, и изображению бога не помешает настоящая львиная шкура!

— Верно, — улыбнулся Соклей. — И ты прав — мы должны получить хорошую цену хотя бы за одну шкуру. Отличная идея. Да ты просто молодец!

— Спасибо, — ответил Менедем. — Если бы мы сумели выторговать восемь или десять мин, все было бы прекрасно.

— Жаль, что у того парня в Кавне не было в придачу и шкуры леопарда, — заметил Соклей. — Я знаю, где находится храм Диониса.

— Да, помню, мы проходили мимо по пути от дома Птолемея к гавани. — Менедем пожал плечами. — Все, что мы можем сделать, однако, — это выжать как можно больше из того, что у нас есть.

Как это часто бывало в эллинских городах, Менедему пришлось пожертвовать несколькими оболами, чтобы найти храм Зевса. Знания тоже считались товаром и редко отдавались за бесплатно. Заплатив маленькую серебряную монету, Менедем с раздражением выяснил, что храм лежит всего в паре кварталов от рыночной площади.

Это было небольшое, но изящное здание в новом коринфском стиле, с колоннами, чьи капители походили на перевернутые колокола и были украшены орнаментом из листьев аканта.

— Красиво, — сказал Соклей, любивший современную архитектуру.