Макклой Э. Убийство по подсказке. Уэстлейк Д. «361». Макдональд Д. Д. «Я буду одевать ее в индиго» - Эллен Макклой

— Пошел ты к черту! — Я с силой хлопнул дверцей и ушел. Больше я его не видел — если у него и были какие-то подозрения на мой счет, то либо они не оправдались, либо он сдался.

Запершись в номере, я лег в постель и долгое время не мог сообразить, что здесь не так, а потом догадался: я не слышу, как на соседней кровати дышит Билл. Я прислушался. Точно, не дышит. Бедный старина Билл.

Однажды мне попался сборник рассказов писателя-фантаста Фредрика Брауна. В одном из них он цитирует сказку о крестьянине, который идет домой через страшный лес и говорит себе: «Я хороший человек и никому не сделал ничего плохого. Если дьяволы могут причинить мне вред, то в мире нет никакой справедливости». И тут хриплый голос у него за спиной произносит: «А ее никогда и не было».

Писатель не указал, как звали того крестьянина, но я уверен, что его звали Билл.

Жаль, что я не мог поговорить с Кэппом, но мы с ним решили что, пока от меня не отвяжется полиция, нам следует держаться друг от друга подальше. Его присутствие только осложнило бы обстановку, поэтому я сказал, что был один, когда нашел Билла.

Я встал, включил свет и вышел на улицу, но все бары в Платтсбурге были уже закрыты. Тогда я вернулся в номер и, погасив свет, закурил и сел на кровать. Каждый раз, когда я затягивался, комната озарялась тусклым красноватым светом, и казалось, что покрывала на соседней кровати тихонько шевелятся. Докурив сигарету, я снова включил свет и лег спать.

В пятницу днем из Бингхэмптона приехал дядя Генри, и мы крупно повздорили. Он настаивал на том, что тело Билла надо отправить домой, а я хотел похоронить его здесь и как можно скорее. Билла больше не было, от него остался только безжизненный кусок мяса.

В конце концов последнее слово осталось за мной, поскольку я взялся оплатить все расходы на похороны. Потом у меня вышла стычка с пастором по фамилии Уоррен, который утверждал, что раз Билл покончил жизнь самоубийством, то не может быть похоронен на освященной земле.

— Святой отец, полицейские в вашем городе полные идиоты. Билл не убивал себя.

— Простите, но официальная версия…

— Вы когда-нибудь слышали о конституции? — перебил я. — Церковь отделена от государства. — Потом я добавил еще кое-что, и он на меня страшно разозлился. Дядя Генри был поражен и, когда пастор ушел, сказал:

— Пойми, у церкви свое отношение к самоубийству и это…

— Если вы еще хоть слово скажете о самоубийстве, я запихну вам в глотку распятие.

— Если бы только был жив твой отец… — И так далее.

В субботу шестеро могильщиков вынесли гроб с телом Билла из похоронного бюро, не останавливаясь у церкви, перевезли его на зеленый холм с видом на озеро Чемплейн и положили в могилу, которую священник не окропил святой водой. Придется моему брату обойтись дождем, посланным Господом.

Мы с дядей Генри были единственными на похоронах, кто знал Билла при жизни. К нам подошел хозяин похоронного бюро и поинтересовался, не желаем ли мы, чтобы он произнес небольшую прощальную речь? До этого момента я и не подозревал, что у человека может быть столь вопиющее отсутствие такта. Я холодно посмотрел на этого наглеца и сказал:

— Нет, ни за что.

После похорон я поставил машину Билла в платный гараж и договорился об обслуживании. Теперь она была моей, но я не имел права ее водить, пока она не была перерегистрирована на мое имя, что, впрочем, не должно было занять много времени. Никто не имеет права разъезжать на машине, зарегистрированной на имя умершего.

Дядя Генри вернулся в отель вместе со мной.

— Когда собираешься домой?

— В Бингхэмптон? У меня там больше нет дома.

— Если хочешь, живи у нас. Твоя тетушка Агата будет очень рада.

— Я сейчас вернусь, — сказал я, заперся в ванной, сел на пол и заплакал как ребенок. Мне и хотелось вновь стать маленьким. Пол ванной был выложен мелкими шестиугольными кафельными плитками. Я посчитал плитки, чтобы успокоиться, немного погодя встал, умылся и вышел. Дядя Генри, стоя у окна, дымил сигарой.

— Простите, — сказал я. — Я был не в духе. Спасибо вам, что приехали.

— Тебе пришлось нелегко.

— Наверное, пока что мне не стоит возвращаться в Бингхэмптон.

— Ты сам себе хозяин, Рэй. Но знай, что мы всегда будем рады тебя видеть.

— Спасибо.

Мы замолчали. Он явно хотел что-то сказать, но не знал, с чего начать. Я ничем не мог ему помочь, поскольку не представлял, чего он хочет. Наконец, он откашлялся и спросил:

— Как быть с Бетси?

— С кем?

— С дочкой Билла. Она живет у нас.

— Господи, я совсем про нее забыл.

— Мы хотим ее удочерить. — Он помолчал, но я не знал, что сказать на это. — Ты не возражаешь?

— Конечно, нет. А почему вы спрашиваете?

— Но ведь ты же ее дядя. Ее ближайший родственник.

— Я никогда ее не видел. К тому же у меня ничего нет — ни дома, ни денег.

— Тогда я начну оформлять документы. Возможно, тебе придется кое-что подписать, точно не знаю. Как мне тебя найти?

— Я напишу, когда устроюсь.

— Хорошо. — Он снова откашлялся. — Наверное, мне пора. Не хотелось бы ехать поздно ночью.

Я проводил его до машины.

— Да, и вот что еще, — сказал он. — Дом Билла…

— О, Господи боже мой, только не сейчас! Давайте как-нибудь в другой раз. Оставьте меня в покое!

— Да, конечно, ты прав. Обязательно пришли мне свой адрес, а я пока обо всем позабочусь.

Он уехал, а я отправился в ближайший винный магазин и попросил две бутылки «Старого мистера Бостона», лишь потом вспомнив, что вторую покупаю по привычке для Билла. Все же я взял обе, вернулся в отель, сел по-турецки на кровать, закурил сигарету и задумался. Мало-помалу я почувствовал себя легче. Как раз настолько, чтобы снова обращать внимание на свои мысли.

За окном постепенно темнело, а я с трудом пытался нащупать какое-то окончательное решение. В начале десятого в дверь постучал Кэпп.

— Твой дядя уехал?

— Да, сегодня днем.

— Я наблюдал за отелем. За тобой никто не следит. Наверное, их устроила версия о самоубийстве.

— А вас?

— Чушь собачья! Конечно, нет. Как и тебя. Если это сделал профессионал, то нынче они стали работать куда более небрежно, чем в мое время.

— Я знаю.

Он ткнул пальцем себе в лоб.

— Не тот входной угол пули. Понимаешь, что я имею в виду? Я сразу это просек. Слишком высоко.

— Вы правы.

— Что ты пьешь! Я принес «Палату лордов». — Под мышкой Кэпп сжимал коричневый пакет и теперь, вытащив оттуда бутылку, протянул ее мне. — Будешь?

— Нет, я уж лучше продолжу свою.

Я снова сел на кровать, а он в кресло в углу комнаты.

— Ну что, Рэй, не хочешь поговорить?

— Да, наверное.

— Прежде чем мы нашли Билла мертвым, я собирался задать тебе вопрос. Ты сам знаешь — какой.

— Думаю, да.

— Рэй, я хочу сделать свой ход. Как только я подыщу себе базу, я собираюсь кое-кому позвонить и сказать, что они могут на меня рассчитывать. И первое, о чем меня спросят, будет: «Твой сын с тобой?» Что мне им ответить?

Я промолчал, рассматривая этикетку на бутылке. То, что я пил, было семидесятиградусной крепости.

Кэпп немного подождал, а потом быстро заговорил, словно пытался опередить меня, если я все-таки решу отказаться.

— Слушай, Рэй, я тебе объясню сложившуюся ситуацию. Это все равно случится, либо так, либо этак. Сейчас люди возвращаются и выбирают, на чью сторону встать. Что бы ты ни сказал, твое «да» или «нет» не будет иметь решающего значения, понимаешь? Это все равно произойдет. — Он наставил на меня палец. — Есть только одно отличие, если ты скажешь «нет». Только одно. Эдди Кэпп не будет заправлять делами в Организации. Не знаю, кто это будет, но только не Эдди Кэпп. А я, как и планировал раньше, заберу свою сестру и уеду во Флориду.

— Я слышал, что там неплохо.

— Это и есть твой ответ? — нахмурился он.

— Пока еще не знаю. Продолжайте говорить.

— Хорошо. Ты мне нужен. То есть, я хочу сказать, не только для этого, понимаешь? Черт возьми, ведь ты же мой сын. Раньше я никогда не думал о тебе с этой точки зрения, но потом меня как будто осенило. Когда меня посадили, ты был… ну, понимаешь, маленьким комочком в колыбели. Да я и видел-то тебя всего три-четыре раза. Ты тогда был никем, понимаешь?

— Но теперь ваше сердце наполнилось отцовскими чувствами.

— Да. А стакан мой, наоборот, опустел. — Он подлил себе виски из своей бутылки. — Я и не надеюсь, что ты почувствуешь то же самое по отношению ко мне. Черт возьми, сам знаю, что отец из меня никакой. Но, клянусь богом, эта мысль меня потрясла. То, что ты мой сын, понимаешь?

— Да, понимаю. Забудьте, что я вам тогда говорил, я и не собирался перед вами выпендриваться.

— Ну конечно, черт возьми. Но, видишь ли, существуют две причины, по которым я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Во-первых, потому что ты мой сын, тут все ясно. И, во-вторых, если ты будешь со мной, я смогу сделать свой ход. Поверь мне, Рэй, из этой нью-йоркской операции можно извлечь огромную прибыль. Особенно в наше время.