Ганнибал. Роман о Карфагене - Гисперт Хаафс

Именно они сообщили сведения, подтвердившие подозрения Ганнибала и еще раз укрепившие в нем уважение к Корнелию Сципиону. После битвы при Тицине стратег полагал, что римляне вскоре вновь перейдут в наступление, бросив вперед конницу. Когда же этого не произошло и лазутчики сообщили о наличии только рассеянных когорт и крепостных гарнизонов, Ганнибал сделал определенные выводы и обсудил их со своими военачальниками.

Затем вновь долгие переходы сменялись короткими стоянками. Они все время шли по южному берегу Пада вниз по течению под дождем и снегом по размокшей земле, походившей скорее на болото. Каждую ночь люди и животные умирали от холода, однако реки уже не покрывались льдом.

Публий Корнелий собрал в маленьком лагере все отряды из близлежащих крепостей. Кроме того, к нему присоединилось довольно много галльских «волков». Когда же они внезапно в одну из особенно темных ночей покинули его и перебежали к Ганнибалу, консул вновь двинулся на восток через реку Треббию. Ганнибал щедро наградил две тысячи двести перебежчиков и распустил их по домам, а своим подчиненным объяснил, что весной их к нему придет гораздо больше.

Обитавшие по ту сторону Треббии анамары худо-бедно снабжали римлян съестными припасами и дровами и поставляли им вьючных животных. Корнелий весьма уверенно чувствовал себя за прочными валами лагеря, расположенного в двух тысячах шагов от реки и закрывающего единственный путь для армии Ганнибала. Тем временем сюда прибыли войска Тиберия Семпрония, и римляне могли позволить себе не спешить.

И вот уже утром этого ужасного дня Ганнибал куда-то исчез. Даже Магон ничего не знал о замыслах стратега. Все последние дни и ночи конные отряды бесчинствовали на землях анамаров, лишая римлян возможности пополнить свои хранилища.

После прибытия пополнения из лигуров общее количество галлов в лагере Ганнибала составило почти тринадцать тысяч человек. Теперь навести порядок не удавалось даже Гадзрубалу Седому. Дисциплину уже не всегда соблюдали даже испытанные в боях и переходах войска, привыкшие расставлять шатры ровными рядами, готовить пищу и есть в строго определенное время и не жечь без нужды костры. Отныне шатры и покосившиеся хижины стояли так, будто с неба упали, то есть зигзагами и полукругом. Сохранялась лишь одна прямая дорожка, ведущая от восточных ворот к шатру стратега. Часть лагеря, отделенную изгородью и сторожевыми постами, занимали рабы и рабыни, привезенные сюда с дружественных Риму земель. От совершения насильственного совокупления прямо в мерзлой грязи не могли удержаться даже самые стойкие бойцы из жаркой Ливии и славящихся мягким климатом областей Испании. Женщин, как и рабов, здесь считали добычей и приравнивали к монетам, оружию и дровам.

На глазах Антигона Магон скрылся в этом загоне, и сквозь открытые ворота донеслись хриплые возгласы, стоны, смех и громовой голос Мономаха. Едва затихший ледяной ветер налетел снова, чуть позже лагерь осыпало снежной крупой. Антигон с трудом протиснулся сквозь толпу перепачканных грязью иберов и не менее грязных галльских женщин.

У восточных ворот он встретил медленно прохаживавшихся вдоль линии сторожевых постов Магарбала и Муттина.

— Мы не можем наступать, имея за спиной римлян. — Старший начальник конницы сосредоточенно взглянул на грека. — Отступать нельзя, иначе придется все начинать сначала. Так что же нам делать, Тигго?

Он резко выдернул правую ногу из лужи, долго рассматривал прохудившуюся подошву, к которой почему-то не прилипла грязь, а затем плотнее закутался в шерстяной плащ.

От гряды холмов на берегу Треббии к лагерю медленно приблизилась небольшая группа нумидийцев. Ганнибала Антигон распознал только по его вороному коню. Стратег спрыгнул на землю, подошел к одному из часовых, и лишь тогда грек увидел, что его лицо вымазано краской и известью, борода обрела рыжеватый оттенок, а голова прикрыта сверкающим галльским шлемом.

— Где Магон? — спросил Ганнибал. Несмотря на проведенные в седле по меньшей мере десять часов, он не выглядел усталым.

Магарбал молча ткнул большим пальцем за плечо, а Антигон небрежно бросил:

— Если уж быть до конца точным, он совокупляется.

— Понятно. Но у римлянок он еще колени не раздвигал. — Ганнибал провел рукой по лицу и смачно сплюнул в испачканную краской ладонь, — Теперь я знаю все, что нужно.

Муттин, казалось, весь превратился в слух.

— Корнелий? — невольно вырвалось у Муттина.

— Он все еще болен, — Ганнибал согласно кивнул, — что неудивительно при такой погоде и сильном ветре. Во главе войска встал Семпроний. Это очень хорошо. Пойдемте.

Через полчаса, незадолго до предполагаемого захода невидимого солнца, начался военный совет. Ганнибал успел помыться и переодеться. Он вкратце рассказал о том, как под видом галльского торговца побывал у ворот римского лагеря.

— А теперь о том, что там произошло, — Уголки жесткого рта Ганнибала растянулись в легкой улыбке, — Лучший стратег Рима вышел из строя. Семпроний вел себя на Сицилии весьма осмотрительно, но он честолюбив и сейчас проявляет себя очень легкомысленно. Он стремится непременно одержать победу накануне избрания новых консулов. Думаю, мы предоставим ему такую возможность.

— Каким образом? — Магон чуть наклонился вперед.

— Ты, брат, ему особенно в этом поможешь. Когда закончим, отбери сто ливийцев, пятьсот нумидийцев и отведи их к восточным воротам. Там мы встретимся. Я приготовил для Семпрония западню, и теперь главное — заманить его туда, — Ганнибал помолчал немного и назидательным тоном продолжил: — Но это очень непросто. Они собрали все силы — две армии в полном составе, то есть по два римских и два союзных легиона в каждой. Тридцать шесть тысяч римлян и двадцать тысяч латинов[138]. Их конница получила подкрепление — две тысячи всадников, уцелевших после битвы при Тицине. И еще четыре тысячи прислало племя кеноманов. Семпроний знает, что обладает численным превосходством. А я знаю, что мы, — Ганнибал обвел взглядом застывшие от напряжения лица, — обладаем гораздо более стойкими воинами, не считая, конечно, галлов. И вот что я задумал…

От его плана все пришли в полный восторг. Антигон и Гадзрубал Седой первыми покинули шатер, чтобы подготовить необходимое количество оливкового масла.

Еще до полуночи Магон со своими отрядами вышел из лагеря. Ганнибал ранее приказал, чтобы каждый из двухсот ливийцев и нумидийцев подобрал себе девять надежных соратников. В результате в восточном направлении двинулась тысяча пехотинцев и тысяча всадников. Им предстояло укрыться на густо заросшем терном и невысокими деревцами берегу ручья, пересекавшего равнину и впадавшего в Треббию. Остальные военачальники вновь собрались в шатре стратега.

— Я вынужден еще раз заявить, — Ганнибал показал на лист папируса, испещренный цифрами и заставленный выстроенными в ровные ряды ящичками, — что мы впервые сталкиваемся с настоящей римской армией в полном составе. И пусть мы неоднократно обсуждали этот вопрос, о римских легионах можно и нужно говорить вновь и вновь. Разумеется, если хочешь остаться в живых.

Антигон поднял повыше факел. На лицах военачальников он не увидел ни малейшего следа усталости или раздражения. Они были настроены решительно и серьезно. И еще грек увидел в них безграничную веру в человека, умевшего держать в голове такое количество полезных сведений, в которых любой другой попросту бы захлебнулся.

— Возможности использования легионов в сражении по-истине безграничны, — Ганнибал грустно улыбнулся. — Но римляне не знают, что могли бы сделать это оружие еще более острым, гибким и смертоносным. Они никак не желают заменить эллинскую фалангу[139] небольшими подвижными соединениями. Но необходимо усвоить главное: легионер — римский гражданин и сражается не за деньги или из верности своему стратегу, но за свой дом. В случае бегства он в отличие от ливийца или ибера не может вернуться в родные края, нет, он тогда теряет честь, имущество и зачастую даже жизнь. Поэтому не стремитесь натиском с флангов разрезать их строй на небольшие группы. Они не сдадутся, а предпочтут умереть.

Он показал на отдельные цифры и коробочки:

— Запомните цифру «десять», она имеет в данном случае решающее значение.

Кое-кто из присутствующих издал сдавленный смешок, но Ганнибал даже глазом не повел.

— Легион состоит из многих небольших соединений, которые, как я уже сказал, используются очень разумно. Основным из них является центурия, но входит в нее не сто, а шестьдесят воинов во главе с центурионом, — Он поочередно вгляделся в лицо каждого из слушателей. — И если вам удастся убить или ранить хотя бы половину из них, считайте, что битва почти выиграна. Они играют гораздо большую роль, чем трибуны. Две центурии образуют манипулу, возглавляемую предводителем первой из них. В легионе десять манипул легковооруженных воинов, именуемых велитами. Значит, там их всего двести человек. Они всегда начинают бой. Затем идут десять манипул гастатов, или копейщиков, которые давно уже вооружены еще и мечами. Обычно это наиболее молодые и неопытные легионеры. Они располагаются в первой линии. Далее следуют десять манипул «передовых», то есть более опытных воинов в возрасте двадцати пяти лет и старше. И замыкают построение триарии. Название говорит само за себя, ибо они образуют третью линию. Это участники многих сражений и походов. Их всего пять манипул.