Глаза странника - Маргарита Дорофеева

Он подошел почти вплотную:

— Целый час за Вами наблюдаю. Простите, сначала не хотел, но все же решился подойти… Простите ещё раз- вижу, что помешал…

Yohji Yamamoto… Знакомый парфюм неожиданным наваждением разливался в морозном воздухе, обволакивая меня невидимой вуалью воспоминаний.

Незнакомец повернулся, чтобы уйти, замешкался на секунду, бросив взгляд на памятник. Я видела, как его губы произносят… дату твоей смерти. Он замер, сосредоточившись на чем-то своем, в то же время его взгляд не отрывался от рокового сочетания чисел.

Я прикрыла глаза. Аура Yohji Yamamoto… А рядом ты… Стоит только протянуть руку…

— Скажите, когда это произошло?

Его голос вернул меня на землю.

— Что? Ах, да… Но вы же сами видите. Странный вопрос…

— Во сколько? Я время имел в виду…

— Время? В восемнадцать тридцать где-то… Обычно в такие моменты на часы не смотрят.

— В восемнадцать тридцать, говорите? — моя последняя реплика, высказанная, как мне показалась, довольно раздраженным тоном, его не задела — Итак, в восемнадцать тридцать…

— Вы просто играете словами или хотите вывести меня из себя?

Меня начал бить озноб. Это не укрылось от глаз незнакомца. Он протянул руку, необдуманно пытаясь взять меня за предплечье. Я испуганно шарахнулась в сторону. Он понял свою ошибку, отстранился.

— Ну вот, я все же перепугал Вас… Извините, не подумал…

— Да, здравомыслие явно не сильная сторона Вашего характера.

Я замолчала, глядя на него в упор. Он тоже молчал, не отрывая от меня глаз. Немой диалог, узнавание свыше… Лишь рассудок молчал, молчал вместе с нами не в силах определить свое отношение к происходящему.

Я поймала себя на мысли, что пытаюсь отыскать подобие, сравнивая его черты лица с твоими — привычка, ставшая частью меня…

Увы, между вами не было ничего общего…

Передо мной стоял высокий шатен. Мужественное лицо с высокими скулами и волевым чуть раздвоенным подбородком, изумительной голубизны глаза, четко очерченные губы плотно сжаты. Красив, бесспорно, но….

— МКАД в час пик. Доводилось бывать?

— Странная манера перескакивать с одной темы на другую, — я в недоумении пожала плечами, — Причем тут МКАД?

— В этот день, — он глазами указал на роковую дату. — Я должен был уйти вместе с ним. Я почти ушел…Да что почти… Можно сказать- ушёл…

Он отвернулся, вынул из кармана сигареты, щелкнул зажигалкой…

Я стояла, переминаясь с ноги на ногу. Почему чужая история вдруг зацепила мою душу? Почему, глядя на этого незнакомца, я внезапно почувствовала биение своего сердца? Откуда это непреодолимое желание вновь заглянуть в бездонную голубизну его глаз, как смотришь порой в безоблачное небо? Виной ли тому знакомая аура дорогого парфюма? Или всё же что-то ещё?

Он повернулся:

— Простите, я отнял Ваше время, занимая болтовнёй, которая Вам абсолютно неинтересна.

— Нет, не уходите, Бога ради! — я чувствовала, что не должна отпускать его, будто знала, что его история перевернет мою жизнь, разбивая вдребезги сковавшее душу одиночество. — Вы сказали, что ушли… Почти… Как это понимать? Пожалуйста, продолжайте!

Долгий взгляд, изучающий, заинтересованный…Я послала в ответ такой же.

— Извольте… — он как-то странно усмехнулся. В его руках вновь оказалась пачка сигарет. Вынув одну, закурил, но не отвернулся, как прежде, только глубоко затянулся и продолжил. — Я и Лариса, мы ехали вдвоем в тот день. К счастью, сына оставили дома, решили не мутузить его в душных пробках- жара стояла невыносимая, такая редко выпадает на середину августа. МКАД, час пик, удушающий запах выхлопных газов, расползающийся в густом мареве, повисшем над раскаленным асфальтом, бесконечный плотный поток машин… Дорога в ад…Когда я услышал визг тормозов, было поздно: " девятка", вывернувшаяся из левого ряда, встала поперек дороги, преградив мне путь. А потом… Потом всё происходящее проплыло передо мной как в замедленном кино: лобовой удар- и капот моего автомобиля на глазах сворачивается в гармошку, брызги разбитого стекла фонтаном вздымаются вверх, мгновенная боль, а за ней красная пелена, застилающая глаза…

Только там, в царстве безвременья, за гранью физической реальности, я понял, что ухожу навсегда…Откуда приходит это знание? Черт его знает… Возможно, оно вместе с нами рождается, а может…

— А между тем Вы живы. Живее не бывает… — перебила я его. — Вы вернулись.

— Странный поворот, скажете Вы, не так ли? И будете абсолютно правы. Да, вернулся. Я и сам порой, вспоминая свои посмертные ощущения, задаю себе вопрос: почему?

— Почему? Вы сожалеете?

— Ни в коем случае! Я не понимаю, что повлияло на моё возвращение. И не помню.

— Вы не умерли. Случаи клинической смерти не такое уж редкое явление. По-крайней мере с двоими, пережившими подобный опыт, я знакома лично.

— Они стояли перед выбором, а я точно знал, что ухожу, понимаете? Ваши знакомые, те, что вернулись, испытывали то же самое: уверенность, что уходят совсем? Нет! Я расспрашивал многих, но никто из них не знал определенно, что его ждет в дальнейшем.

— Странный Вы! У всех, насколько мне известно, переживания в момент клинической смерти разные. Кто-то вообще ничего не ощущал. Тут кроется нечто иное… Не судьба, наверное. Так обычно говорят…

— В том то и дело, что судьба, хоть и не нравится мне это слово — не оставляет шанса что ли…Обреченность, безнадежность- всё в нем…

— Вот! Вы сами всё расставили по полочкам, — улыбнулась я.

Мы шли по кладбищенской аллее по направлению к выходу. Мое плечо касалось его. Как старые знакомые, случайно встретившиеся в этом тихом, печальном месте.

Он повернулся, протянул руку, но тут же отдернул её, видимо вспомнив мою недавнюю реакцию на попытку прикоснуться ко мне. Я снова улыбнулась…

— Скажем так- была судьба, — продолжил он, глядя куда-то поверх меня: там на ветках березы примостились две сороки, оживленно переговариваясь между собой. — но…

Я выжидающе смотрела на него. Казалось, непонятная болтовня сорок полностью завладела его вниманием.

— Простите, — наконец, спохватился он, — после всего случившегося я иначе воспринимаю мир.

— Многие, пережившие Ваш опыт, утверждают, что стали относиться к жизни иначе.

— Но не многие, растворившись в небытие, уйдя насовсем, вдруг вынырнули из него, как я. Назад меня вело чувство, единственное, затмившее всё и вся- хочу вернуться, любыми путями хочу вернуться, ведь я оставил…

Я вздрогнула:

— Оставили? Что? Или кого?

— Не помню. Я ничего и никого не помнил, после того как очнулся на больничной койке. Мне приходилось изучать всё заново- я узнал, что есть Лариса, есть Владик, есть моя мать, живущая в этом городе, в общем, много чего есть…