Навуходоносор II, царь Вавилонский - Даниель Арно

Таковы были злоупотребления, которым, как утверждает Набонид, он положил конец: «не пренебрегал судом правым и верным, не отдыхал ни днем ни ночью. Он неустанно выносил со смыслом и размышлением суждения и приговоры <…>, назначенные всем ко благу». Он уверял, что царское правосудие безжалостно ко всем непокорным, и об этом все должны знать: «Человеку же некоему, что вернулся в суд и [оспорил] табличку, когда решение уже состоялось, и вновь пришел со лживыми словами <…>, царь велел своим воинам отрубить голову и провезти ее по стране. И он велел также сделать голову из камня наподобие головы того человека и написать на той голове: “Всякому, чье дело решено, и табличка с приговором написана и запечатана печатью, если он вернется после решения, отрубят голову, как ему”. И велел поставить ее у внешних ворот суда навечно, чтобы все ее видели. Негодяи и недостойные увидели ее, и убежали, и попрятались».

«Памфлет» описывает экономическую катастрофу начала царствования: торговые связи были разорваны; не хватало амбаров, чтобы хранить урожай, но притом жать было нечего — вот что можно понять из текста, при всех его лакунах. Но тут современному читателю надо быть осторожным: автор перенял сильные метафоры, прочитанные им в других произведениях, где речь шла о Вавилоне. Писец, составлявший хронику Набонида, также, думается, сильно драматизировал ситуацию: вавилоняне якобы «грызли друг друга, как псы; они поселили среди себя болезни <…>; от болезни и нужды меньше стало жителей в стране»; храмовые склады опустели, а потому боги покинули храмы.

В этом кризисе свою роль сыграли и естественные причины, но Набонид указывает также на его политический характер: Навуходоносор слишком многое отдал стольным городам — точнее, их храмам. Его авторитет цементировал «страну Шумера и Аккада»; после него хватило нескольких лет неопределенности, чтобы большие города вернули себе автономию и обособились. Они даже ввели запреты на вывоз зерна; во всяком случае, источники можно понять так. Вавилонский царь указал на виновников: «храмы в Вавилоне, Барсиппе, Ниппуре и Уре, в Уруке, в Ларсе, жрецы и народ городов вавилонских».

Царь принял участие в первом новогоднем празднестве своего царствования (555), а потом отбыл в Южную Вавилонию; дней через 20 он обосновался в Ларсе. Город находился на полпути между Уруком и Уром; находясь там, можно было уладить проблемы области, находившейся в небрежении уже у двух поколений правителей Вавилонии. Жители обратились к Набониду с вопросами, на которые прежде не отвечали вавилонские канцелярии. Он же всегда принципиально брал за образец решения Навуходоносора и Нериглиссара. Ссылаясь на них, он вновь положил жалованье служащим «Небесного дома» в Уруке. Многие другие меры регламентировали детали управления храмом, показывая его прежнюю неэффективность. На следующий год Набонид восстановил должность великой жрицы бога-луны в Уре.

До сих пор он проводил политику в духе традиционной программы царей-реформаторов. Во второй и третий год царствования новый государь отправился объезжать империю; была ли то инспекционная поездка, военный поход или карательная экспедиция, теперь неизвестно. Вел он себя, как можно предположить, сообразно положению на местах. Зимой 554/53 года царь был в Хамате; полгода спустя, в мае 553 года, он провел краткую победоносную кампанию в южном Аманусе: намечавшееся большое строительство требовало кедровой древесины. Возможно, какое-то время он квартировал в Дамасском оазисе. Там он, видимо, заболел. Через четыре месяца, выздоровев, царь отправился на юг. Он выиграл несколько больших сражений в Эдоме и в декабре того же года вернул себе власть над этой страной. Однако подробности событий нам недоступны. Во всяком случае, результат был неплохим: покорившись Вавилону, южные царства оставались спокойными до конца правления Набонида.

Затем он вышел из колеи своих предшественников — отправился на завоевание Западной Аравии, то есть перешел границы империи. В начале 552 года он взял Дедан, а потом и Тейму. «Памфлет» говорит об учиненной Набонидом кровавой расправе: «Придя туда, он убил царя Теймы, истребил стада жителей города и страны его. Тогда он поместил жилище свое в Тейме с войсками вавилонскими». Город был цветущим оазисом, а кроме того, являлся главным перевалочным пунктом между Нижним Двуречьем и Западной Аравией. С Вавилонией у него были налажены регулярные торговые связи. Уже тогда он выглядел космополитичным: его архитектура и скульптура говорят о влиянии как азиатского Ближнего Востока, так и Египта. Кроме того, это был важный религиозный центр, посвященный богу-луне. Выбор Набонида был не лишен здравого смысла. Украшенная и укрепленная его повелением, Тейма процветала — она стала новым Вавилоном. Набонид решил поселиться там, а текущие вавилонские дела поручить своему сыну[55] Валтасару[56] («Бел, храни царя»). Сын жил в Вавилоне, а отец в Аравии. Набонид не вернулся в Вавилон ни на освящение возобновленных его именем храмов, ни даже на похороны матери (она скончалась 6 апреля 547 года). В отсутствие государя все эти годы не мог состояться и новогодний праздник. Но, как упоминает хроника, во всех храмах справлялись обряды. Даже удалившись из «страны», Набонид продолжал поддерживать в ней порядок.

Утверждение «Памфлета» о том, что, уехав, Набонид передал сыну «царство», ложно; вся власть осталась при нем. Собственно говоря, он и не отлучался из империи, ведь Западная Аравия теперь стала ее частью. Всё выглядело так же, как если бы царь был на месте, и Валтасар всегда оставался только его «старшим сыном». Прилагательное «старший» было тщательно подобрано: одновременно могло значить и «выдающийся», «первостатейный». На деле он честно и старательно исполнял замыслы отца, и подданные Набонида повиновались ему неукоснительно. Впрочем, то был уже зрелый человек с военным опытом, приобретенным при Нериглиссаре.

Почему же Набонид создал такую странную, небывалую дотоле в Передней Азии политическую ситуацию? Вернувшись, он утверждал, что его вывела из себя нечестивость подданных, якобы отвергших новую веру, предложенную царем. Это объяснение — отговорка: Набонид тогда еще не придумал своей теологии, ставившей во главу пантеона бога-луну. Видимо, было несколько факторов, подтолкнувших царя к решению. Было бы наивно претендовать на знание всех причин — многое нам недоступно. Во всяком случае, одним из самых сильных его побуждений было желание расширить империю. Набонид в интересах Вавилонии возобновил экспансионистскую политику, которую до VII века проводили ассирийцы. Он напал на Западную Аравию — богатую, но слабую. Долина Нила, Иранское и Анатолийское нагорья были недоступны для вавилонян — связываться с такими грозными соперниками, как персы или Египет, было опасно. Долины же Западной Аравии являлись развитым сельскохозяйственным регионом. Как раз в то время оттуда начался вывоз ладана, и этот продукт стал источником постоянно возраставшего дохода. К имперским устремлениям прибавлялись и соображения военного порядка: Западная Аравия могла сыграть роль тыловой базы, а потом и плацдарма для контрнаступления в случае, если бы персы вошли в Вавилонию или египтяне захотели утвердиться на азиатском побережье Средиземного моря.