Информатор - Гришэм Джон

– Расскажи мне про Клаудию Макдоувер, – попросила Лейси.

– Ох! С чего начать?

– С первого дня. Почему она приняла тебя на работу и продержала восемь лет?

– Хотя бы потому, что я хорошо делаю то, чему обучена. После первого развода я решила стать судебной протоколисткой и постаралась добиться поставленной цели. Я училась на лучших курсах, работала с лучшими специалистами и следила за всеми технологическими новинками. Когда Коули пронюхал, что Клаудии нужна новая сотрудница, он уговорил меня подать заявление. Меня приняли, и его схема заработала: у него появился инсайдер. Судебные протоколисты-стенографисты в курсе всего, Лейси. Поступив к Клаудии, я уже ее подозревала. Моя задача облегчалась тем, что она ничего не знала. Я сразу стала кое-что замечать. У нее был дорогой гардероб, но Клаудия пыталась это скрывать: на важные слушания, привлекавшие много народу, одевалась подчеркнуто скромно. А вот когда выдавался ленивый денек в офисе, она одевалась чуть ли не во все лучшее. Ничего не могла с собой поделать: любила модели от лучших дизайнеров. Вечно меняла драгоценности, увешивалась бриллиантами и изумрудами. Не уверена, что кто-то, кроме меня, это замечал, особенно в таком месте, как Стерлинг. На одежду и украшения Клаудия тратила гораздо больше, чем позволяла ее зарплата. Каждый год меняла секретаря, чтобы никого не подпускать слишком близко. Надменная, нелюдимая, сама суровость. Я не вызывала у нее сомнений, потому что соблюдала дистанцию – так ей казалось. Однажды в разгар судебного заседания я стянула ее набор ключей и отдала его подъехавшему к суду Коули. Он сделал копии всех ключей. Клаудия хватилась ключей, долго искала, потом нашла рядом с мусорной корзиной и не догадалась, что их скопировали. Коули, получив доступ в ее кабинет, не оплошал: поставил «жучки» на ее телефоны и нанял хакера для взлома ее компьютера. Вот тебе и источник информации. Клаудия соблюдала осторожность, особенно в делах с Филлис Турбан. Для служебных дел у нее был кабинетный компьютер, для личных – лэптоп. Потом завела еще один лэптоп, для своих секретов. Майерсу Коули ничего этого не рассказывал, потому что боялся, что если с Майерсом что-нибудь случится, то провалится вся наша операция. Он дал Майерсу ровно столько, чтобы тот сумел убедить вас начать вынюхивать. – Джо-Хелен сделала большой глоток. Женщины смотрели на круги на воде, оставляемыми рыбками, хватавшими мошек.

– Меня настораживали ее наряды и драгоценности, но когда мы поняли, что они с Филлис с шиком летают в Нью-Йорк, в Новый Орлеан, на Карибы, нам стало ясно, что у нее существует постоянный источник крупных сторонних поступлений. Реактивные самолеты всякий раз арендовались на имя Филлис, имя Клаудии никогда не звучало. Потом выяснилось, что у судьи квартира в Нью-Джерси, дом в Сингапуре, вилла на Барбадосе – всего не припомню. Все тщательно спрятано – так они думали. Но Коули не сводил с них глаз.

– Почему он не обратился в ФБР? Зачем ему понадобились мы?

– Они это обсуждали, но у обоих, особенно у Майерса, не было доверия к федералам. Он даже грозил выйти из игры, если вмешается ФБР. Думаю, Майерс их здорово боялся – они хорошо его прижали, когда он погорел. Полиция штата не имеет власти в индейской резервации, поэтому Коули с Майерсом в конце концов остановились на вашей КПДС. Они знали, что у вас ограниченные полномочия, но кто-то должен был начать расследование. Они не знали, как оно станет развиваться, но трупы в их расчеты точно не входили.

У Лейси завибрировал телефон. Звонил Пачеко.

– Я должна ответить, – сказала она.

– Конечно.

Она отошла к дому.

– Я слушаю.

– Ты где?

– В горах Северной Каролины. Гюнтер доставил нас сюда по воздуху и теперь сторожит.

– Никак не успокоится?

– Он молодец.

– Послушай, на сегодня присяжные устали заседать. Все возобновится завтра, с новыми силами. У нас на руках ордера на арест.

– Когда приступите?

– Сейчас решим. Буду держать тебя в курсе.

– Поосторожнее там!

– Не смеши меня, какая осторожность? Впереди бессонная ночь.

В сумерках они разожгли костер в углублении в скале на берегу озера и устроились рядом в старых плетеных креслах-качалках, укрывшись одеялами. Гюнтер нашел кувшин красного вина, и Лейси постановила, что вино годное. Она выпила совсем чуть-чуть, Джо-Хелен и того меньше. Трезвенник Гюнтер пил кофе без кофеина и поддерживал огонь.

Джо-Хелен попросила рассказать об аварии и о гибели Хьюго, и Лейси не пожалела подробностей. Гюнтера интересовал Коули и его старания разоблачить Макдоувер. Джо-Хелен не умолкала целый час. Лейси спросила, как брат, пройдя через три банкротства, остался в бизнесе, и за рассказом Гюнтера пролетел остальной вечер. На ужин был белый хлеб с ветчиной и сыром. Смех и болтовня продолжались до полуночи.

Глава 41

Первые аресты были прямо загляденье.

Среди семи полей для гольфа в собственности Вонна его любимым был «Роллинг Дьюнс», элитный клуб на юге округа Брансуик с живописными видами на залив и со всей приватностью, какую мог потребовать серьезный гольфист. Презирая ритуалы, Вонн все же позволял себе раз в неделю небольшое баловство. Каждое воскресенье в 8 утра он собирал своих сообщников в мужском гриль-баре этого гольф-клуба на завтрак и коктейль «Кровавая Мэри». Настроение там всегда царило расслабленное, даже игривое, чему способствовала сугубо мужская атмосфера, ценимая в возрасте 60–70 лет. Их ждали пять часов на образцовом поле, пиво, изысканные сигары, пари на каждую лунку с попытками простительного жульничества, возможность сквернословить, не хватая себя за язык, травить забористые анекдоты – и все это без вмешательства подручных, подносящих клюшки, и незнакомых игроков. Первый удар назначался на 9 утра, и Вонн всегда бронировал полчаса до и полчаса после. Он терпеть не мог столпотворение на поле и однажды уволил стартера, из-за которого пять минут прождал, пока уберутся две медлительные пары игроков.

Братья Мейтоны, Вэнс и Флойд, вечно цапались, их приходилось разводить. Вонн всегда играл с Флойдом, Вэнс был партнером Рона Скиннера. В воскресенье 16 октября четверо из пяти «кузенов» начали игру, не зная, что их подстерегает.

Пятый, Хэнк Скоули, привез босса и укатил, чтобы снова за ним приехать через пять часов. Он терпеть не мог гольф и обычно проводил воскресное утро с женой и детишками. Он ехал домой, прокручивая в голове очередные дела, управлял машиной осторожно и не превышал скорость, тем не менее на шоссе № 98 был остановлен патрульным. Он не собирался перед ним лебезить и уже открыл рот, дабы заявить, что ничего не нарушил, как вдруг услышал, что арестован за убийство. Через считаные минуты после остановки Хэнк уже сидел в тесных наручниках на заднем сиденье патрульной машины.

Четвертая лунка в «Роллинг Дьюнс» принадлежала к трудной категории «пар 5» с загибом вправо. Грин от «ти» не был виден, лунка находилась у края поля, неподалеку от улицы, заслоненной деревьями и густыми кустами. За кустами притаился Элли Пачеко со своими людьми. К бункеру на грине подъехали два гольф-кара, и агенты дождались, пока Вонн, Флойд, Вэнс и Рон выйдут со своими клюшками-паттерами. Гольфисты курили сигары и хохотали. Внезапно откуда ни возьмись появилась дюжина людей в темных костюмах и сообщила, что игре конец. Прямо на грине всей четверке надели наручники. Их увели за живое ограждение и посадили в машины. Сотовые телефоны и бумажники были конфискованы, клюшки, ключи и холодное пиво остались в гольф-карах, паттеры, мячи и сигары – на опустевшем грине.

До выхода на поле следующих двух пар игроков оставалось полчаса. Загадка исчезновения гольфистов будет будоражить гольф-клуб еще целые сутки.

Для каждого «кузена» предназначалась отдельная машина. Элли Пачеко ехал на заднем сиденье с Вонном Дьюбозом, который после нескольких минут молчания пробурчал:

– Вот досада! Такую игру испортили! Я хорошо прошел три лунки.