Ганнибал - Томас Харрис

— Похоже, что ты все тщательно продумала.

— Именно. Барни, в твоих руках будет контроль за всеми мониторами на станции наблюдения. Все показания мониторов дублируются на пленке. Каждая секунда. Там установлено пять телевизоров, но ни одной видеокамеры. Мы… я суну руку под крышку респиратора и остановлю движение его грудной клетки. Мониторы покажут, что респиратор работает. К тому времени когда изменится ритм работы сердца и упадет кровяное давление, примчишься ты и, обнаружив, что босс без сознания, начнешь возвращать его к жизни всеми известными тебе способами. От тебя требуется лишь одно — не замечать меня. Я буду давить ему на грудь до тех пор, пока он не умрет. Ты много работал на вскрытии. На что они смотрят прежде всего, если подозревают удушение?

— Кровоизлияния на внутренней стороне век.

— У Мейсона век нет вообще.

Что же, у нее было такое воспитание. Она привыкла покупать все и всех.

Барни посмотрел ей в лицо, в то же время не выпуская из поля зрения молотка в ее руке.

— Нет, Марго, — сказал он.

— А если я позволю тебе меня трахнуть, ты это сделаешь?

— Нет.

— Сделаешь, если я тебя сама удовлетворю?

— Нет.

— Ты бы пошел на это, если бы не работал здесь и на тебе не лежала медицинская ответственность?

— Скорее всего нет.

— Это что, вопрос этики? Или ты просто наложил в штаны?

— Не знаю.

— Попробуем выяснить. Ты уволен, Барни.

Он кивнул, видимо, не удивившись.

— И теперь, Барни, — она поднесла палец к губам, — ш-ш… Ты дашь мне слово молчать? Должна ли я напоминать о том, что я могу покончить с тобой в связи с тем решением суда, который состоялся в Калифорнии? Думаю, что в этом нет необходимости. Разве не так?

— Ты можешь не беспокоиться, — сказал Барни. — Волноваться должен я. Мне неизвестно, как Мейсон увольняет своих работников. Может быть, они просто исчезают.

— Ты тоже можешь не беспокоиться. Я скажу Мейсону, что у тебя гепатит. О его делах ты знаешь лишь то, что он пытается помочь правосудию, кроме того, ему известно, что у нас в руках есть копия судебного решения. Поэтому Мейсон позволит тебе уйти.

Интересно, кого бы доктор Лектер счел более интересным для себя пациентом — Мейсона Вергера или его сестру, подумал Барни.

Глава 66

Когда длинный серебристый трейлер подкатил к амбару фермы «Мускусная крыса», уже наступила ночь. Они опоздали, и это вызвало всеобщее раздражение. В Международном аэропорту Балтимор — Вашингтон поначалу все шло согласно договору. Поднявшийся на борт инспектор Министерства сельского хозяйства без проблем шлепнул печать на документы шестнадцати ввозимых в страну животных. Инспектор считал себя экспертом по части свиней, но ничего подобного ему видеть еще не доводилось.

Затем Карло Деограчиас заглянул в предоставленный им грузовик. Это была специализированная машина для перевозки скота, и дух в ней стоял соответствующий. В кузове виднелось множество повреждений, причиненных прежними пассажирами. Карло распорядился не сгружать своих свиней с самолета. Аэроплану пришлось простаивать, пока обозленный водитель, Карло и Пьеро Фальчоне не нашли другой транспорт, более приспособленный для перевозки клетей. Перегрузка совершилась лишь после того, как кузов грузовика был хорошенько промыт и обеззаражен горячим паром.

У самых ворот «Мускусной крысы» произошла еще одна неприятность. Охранник, проверив общий тоннаж машины, отказался их пропустить, заявив, что изящно украшенный мост такой груз не выдержит. Он направил их на служебную дорогу, идущую через национальный лесной заповедник. Последние три километра пути крышу фургона непрерывно царапали ветки.

Однако просторный, чистый амбар фермы пришелся Карло по вкусу. Особенно ему понравился небольшой погрузчик, который нежно перетащил клети в лошадиные стойла.

Когда водитель фургона принес электрический щуп и предложил с его помощью проверить, насколько глубок сон свинок, Карло вырвал инструмент из рук шофера и напугал беднягу так, что тот, уезжая, забыл попросить вернуть ему злополучный щуп.

Карло предпочитал, чтобы животные пришли в себя, находясь в полумраке. Он не собирался выпускать их из клетей до тех пор, пока они полностью не встанут на ноги и не обретут свою обычную живость. Он опасался также, что первый проснувшийся может полакомиться кусочком находящегося под наркозом сони. Если все стадо не дремало одновременно, любое распростертое на земле тело привлекало внимание бодрствующих.

Пьеро и Томмазо должны были удвоить осторожность после того, как свиньи полакомились режиссером Оресте и его предварительно, побывавшим в морозильнике помощником. Людям теперь было опасно находиться вместе с животными и в загоне, и на пастбище. Свиньи не демонстрировали угрожающих действий. Они не ощеривались, как делают дикие кабаны, они просто следили за человеком и с ужасающим, свойственным этому виду упорством постепенно приближались к нему. Оказавшись достаточно близко, свиньи без предупреждения бросались в атаку.

Карло, столь же упрямый, как и его подопечные, не отправился на отдых до тех пор, пока не обследовал с ручным фонарем ограждение заросшего деревьями пастбища Мейсона, примыкающего к огромному лесному заказнику.

Карло поковырял перочинным ножом почву, изучил состав плодокорма под деревьями на пастбище и обнаружил там желуди. Подъезжая через лес к ферме, он слышал крики соек и решил, что здесь обязательно окажутся желуди. Так и оказалось. На огражденном пастбище росли дубы, правда, их было совсем немного. Он не хотел, чтобы свиньи находили себе пропитание на земле, что они могли без труда сделать, если бы находились в большом лесу.

У открытого конца амбара Мейсон соорудил прочную изгородь с голландскими воротами — точно такими, какие были у Карло на Сардинии, Находясь в безопасности за этим барьером, Карло мог кормить свиней, бросая в гущу животных человеческую одежду, нашпигованную дохлыми курами, бараньими ногами и разнообразными овощами.

Свинки не были до конца одомашнены, однако ни люди, ни шум их уже не пугали. Даже Карло не смел оставаться вместе с ними в загоне. Свиньи не похожи на других животных. В них присутствуют проблески интеллекта, и им присуща удивительная практичность. Его свиньи вовсе не были враждебными существами. Они просто любили питаться человечиной. Эти свиньи были легки на ноги подобно лани, могли рвать зубами добычу не хуже овчарок, а все их передвижения вокруг хозяев имели характер зловещей продуманности. Пьеро едва удалось спастись, когда он пытался вернуть из загона рубашку, надеясь использовать ее вторично.

Подобных свиней раньше просто не существовало. Они были столь же агрессивны, как европейский дикий кабан, но при этом гораздо крупнее. Карло ощущал себя их создателем. Он знал, что им предстоит свершить. Его свиньи призваны уничтожить зло, и уже это было достаточной платой за все его труды.

К полуночи все те, кто находился в амбаре, погрузились в сон. Карло, Пьеро и Томмазо без всяких сновидений спали на сеновале, свиньи храпели в своих клетях, их крохотные элегантные копытца уже начинали двигаться во сне, а два-три животных даже зашевелились на своих чистых подстилках. На них взирал едва видимый в тлеющих углях горна череп призового рысака по кличке Флит Шэдоу.

Глава 67

Истребление агента ФБР при помощи улик, сфабрикованных Мейсоном, явилось для Крендлера тяжелым испытанием. Он даже немного испугался. Если Генеральный прокурор схватит его за руку, то просто раздавит как таракана.

В деле уничтожения Старлинг Крендлера волновала лишь проблема собственной безопасности; других сдерживающих факторов для него не существовало. Все обстояло бы несколько по-иному, если бы речь шла о мужчине. Мужчина обязан содержать семью — так, как сам Крендлер содержит свою, несмотря на всю алчность и неблагодарность ее членов.

Старлинг определенно должна уйти. Даже просто исходя из того, что, распутывая нить своими ничтожными, самодельными, бабскими методами, она может добраться до Ганнибала Лектера. Если это допустить, то Мейсон Вергер не даст Крендлеру ни цента.

Чем скорее удастся лишить ее поддержки и выставить в качестве приманки, тем лучше.

Крендлеру и раньше на пути к власти приходилось сокрушать чьи-то карьеры — вначале в качестве прокурора штата, активно подвизающегося в политике, а затем и позже, уже работая в Министерстве юстиции. По собственному опыту он знал, что разрушить карьеру женщины значительно проще, нежели карьеру мужчины. Если женщину предполагают повысить по службе, а допустить этого нельзя, то лучше всего запустить слушок, что дама карабкается по служебной лестнице, лежа на спине.

Однако к Старлинг такое обвинение не прилипнет, подумал Крендлер. С другой стороны, никто больше Старлинг не нуждался в этом способе для ускорения продвижения по грязной служебной дороге. Крендлер частенько, ковыряя пальцем в носу, представлял в своем воображении этот акт.