Запрещаю тебе уходить - Алиса Ковалевская

своими. – Не подпишу, ты понял? –ещё раз. – Даже если ты приставишь мне к виску дуло пистолета, ты не получишь развод. У нас с тобой очень много дел, – ещё поцелуй. – Школа, два сына… И ещё дочка.

– Дочка?

– Дочка, – взгляд в глаза. – Я хочу дочку. Года через два, через три, может быть. Или ещё сына, – уже шёпотом выдохнула я прямо ему в губы. – Так что я…

– Запрещаешь мне уходить, – просипел он.

Я кивнула. Обвила его шею и, прикрыв глаза, застонала, ловя движения губ. Язык его ворвался в мой рот. Глубоко, жадно. Дождь, казалось, превратился в сплошной поток. Этот поток смывал грязь предательства, ошибки прошлого и выходившую со слезами боль. Фары проехавшей мимо машины мазнули по нам, послышался автомобильный гудок и всплеск воды. Вылетевшие из-под колёс брызги облили ноги. Я прильнула к Жене, лихорадочно гладя его шею. Подняла голову и снова застонала, отвечая на поцелуй. Язык к языку, губы к губам.

– Я люблю тебя, Настя, – оторвавшись от меня, Женя посмотрел мне в глаза. Пропустил сквозь пальцы мои мокрые волосы. – Всегда любил. Даже когда думал, что ненавижу.

– И я, – отозвалась я тихо. – Даже когда думала, что ненавижу. И сейчас. – Я потянулась к нему. – Люблю. Ничего нет сильнее любви, Женя. Моей любви к тебе.

– Есть, – он слегка прикусил мою нижнюю губу. Я посмотрела на него из-под ресниц, когда он снова отстранился от меня. – Моя любовь к тебе. Запомни это.

– Надолго?

– Навсегда.

Эпилог

Настя

Весь конец августа в этом году шёл дождь. Начинался рано утром, ненадолго затихал, а потом заряжал снова. Но вечером тридцать первого небо стало проясняться, а первый день осени оказался по-летнему солнечным. Перед тем, как зайти на территорию школы, я в последний раз проверила, всё ли в порядке.

– Мам, отстань, – вывернулся Никитка. Пригладил волосы и добавил недовольно: – У меня всё хорошо. Ты уже десять раз посмотрела.

У Миши тоже всё было отлично. Я взяла было его за руку, но тут взгляд упал на рубашку Жени.

– Иногда мне кажется, что нужно следить не за детьми, а за тобой, – я перестегнула пуговицу на груди. Поправила галстук.

Мимо нас, держа гладиолусы, пионы и пёстрые букеты, проходили родители с детьми. За оградой, окружённая деревьями и давно отцветшими кустами сирени, красовалась новая, построенная четыре года назад школа. Только недавно я узнала, что построена она была по распоряжению моего мужа в самом начале его пребывания на посту мэра. Два четырёхэтажных корпуса, соединённые коридором на уровне второго этажа. Множество студий, музыкальные классы и собственный спортивный зал для ребят постарше. Нехотя Женя признался мне, что лично контролировал все этапы строительства, чтобы не произошло финансовой утечки. Итог говорил сам за себя – три однотипные школы в разных районах города, считавшиеся едва ли не лучшими в Москве, несмотря на их доступность, были построены и открыты.

– Все готовы? – Женька посмотрел на каждого из сыновей. На обоих были белые рубашки и костюмы тёмно-синего цвета. За плечами – ранцы.

– Готовы, пап! – ответил за обоих Никита. – Я точно готов. – Он посмотрел на брата. – И он готов.

Иван достал из машины цветы и подал было мне, но я показала на мальчиков.

– Мой этот, – Мишка опередил Никиту. Длинные бледно-розовые гладиолусы были чуть ли не в половину его роста, но он держал их очень уверенно.

– Ну и забирай, – раздосадованный, Никита взял белые. – Я бы вообще без цветов пошёл. Цветы для девочек.

– А ничего, что у тебя учительницу Юлия Владимировна зовут? – приподнял Женя бровь. – Цветы для неё, а не для тебя.

Сын насупился. С утра он, в отличие от брата, был не в духе. Признаться не позволял характер, но и так было ясно – переживает. Мишка же наоборот с интересом наблюдал за всем, что происходило вокруг, и, пока мы ехали, не переставая, расспрашивал, что и как. За эти три года он вырос так, что теперь был немногим ниже Никиты, несмотря на разницу в год. К тому же, он значительно опережал сверстников в развитии. Это и позволило им с Никитой пойти в один класс.

Женя взял за руку Никитку, я – Мишу, и мы наконец оказались за воротами. Пятачок возле школы пестрил цветами и школьными ранцами, солнце отражалось в блестящих окнах, в украшавших причёски девочек заколках.

– Нам туда, – показала я на табличку.

Не спрашивая, Никита высвободил руку и рванул вперёд. Окрикнуть его я не успела. Миша потянул меня, и мы ускорили шаг.

Время до начала торжественной линейки пронеслось быстро, сама она – ещё быстрее. Шум детских голосов, короткая речь директора школы – всё, как один миг.

– Давайте, – шепнула я перед тем, как сыновья вместе с будущими одноклассниками пошли за учительницей в школу. Присела и крепко обняла каждого. Поцеловала в щёку Мишку, потом Никитку.

Женька тоже опустился рядом.

– Не позорьте меня, бойцы. Драки не устраивать, девчонок за косички не дёргать, ясно?

– Тут нет девчонок с косичками, – мгновенно заявил Миша. – Только с хвостами.

– За хвосты тоже не дёргать.

Мишка деловито кивнул. С каждым днём я всё чаще замечала в нём черты родного отца и верила, что сейчас, наблюдая за нами откуда-то сверху, Женька улыбается.

Расставленные по двое, первоклашки зашагали стройной шеренгой. Табличка с обозначением класса покачивалась из стороны в сторону сигнальным флажком. В какой-то момент оба сына, как по команде, обернулись. Никита махнул мне. Я тоже приподняла руку и, только сыновья скрылись из вида, сжала в кулак. Боком привалилась к Жене. Он обнял меня за талию.

– До сих пор не могу понять, зачем он это сделал, – сказал Женя тихо, когда флажок «1Б» оказался у самого входа в школу.

Я дождалась, пока класс окажется в здании. Я поняла, о чём он. Точнее, о ком. О Жене. Зачем? Наверняка это знал только сам Женька. И всё-таки, мне думалось, что я знаю ответ.

– Он хотел, чтобы я продолжала кататься, – сказала я негромко, провожая взглядом уже другую табличку. Когда скрылась и она, я вздохнула и посмотрела на мужа. – Ты бы не дал мне