Знак Близнецов, Потерянный рай - Андрей Ливадный

Тень приблизилась и нависла над ним.

Далеко вверху, на фоне бурой листвы Джон различил громадную голову с уродливыми, расплывчатыми чертами.

Над ним склонился абсолютно голый, обтянутый кожей вытянутый череп, в глазницах которого трепетали только что выросшие глаза. В странно закрученных лицевых мышцах скрывался небольшой нос, скорее похожий на клюв, под ним угадывалась прорезь безгубого рта.

Это был ксеноморф!

Внезапная вспышка озарения пронзила Джона. Они уцелели!.. Никто, кроме ксеноморфов, не мог унести его с места схватки… Вот только зачем?!

Голова монстра вдруг резко придвинулась, он наклонился, и Джон с содроганием увидел, как безгубый рот что-то тщательно пережевывает.

Два глаза внимательно смотрели на распростертого на земле человека.

Так продолжалось несколько минут, пока ксеноморф не закончил жевать.

В поле зрения Джона появилась мощная лапа, оканчивающаяся шестью тонкими суставчатыми пальцами. ОНО залезло ими в свой рот и извлекло оттуда ком бурых пережеванных листьев.

Ксеноморф секунду помедлил, словно в нерешительности, глядя в глаза человека, полные ужаса и отвращения, потом нагнулся, осторожно разжал стиснутые зубы Джона и стал засовывать ему в рот эту отвратительную массу.

Джон конвульсивно дернулся и захрипел в инстинктивном приступе рвоты.

Его сознание не выдержало, и черный мрак обрушился, как желанное избавление от кошмара…

…Он жил.

Это было странное, почти нереальное восприятие обрывков действительности, словно перед глазами кружилось разбитое вдребезги панно, осколки которого никак не хотели вставать на свои места…

Джон не знал, сколько прошло времени с того момента, когда он впервые пришел в себя. Он то терял сознание, то обретал его вновь, чтобы спустя какое-то время вновь провалиться в пучину небытия от беспомощности и боли.

Так было неисчислимое количество раз. В редкие минуты просветления он видел склоненные над ним фигуры двух ксеноморфов, которые что-то делали с его изувеченным телом, но смысл их действий каждый раз ускользал от Джона…

Наконец, в очередной раз придя в себя, он почувствовал, что что-то изменилось.

Прислушавшись к собственным ощущениям, он внезапно понял, что из тела ушла терзавшая его боль.

Джон открыл глаза.

Был день, и знакомые очертания развесистой кроны заливал яркий полуденный свет. Он собрался с силами и попробовал повернуть голову.

Это удалось. Первое движение после всего пережитого буквально потрясло его. Теперь он видел все дерево, а не только его крону и еще несколько обгорелых стволов чуть поодаль…

За ними простиралось выжженное, лишенное какой-либо растительности пространство, по которому легкий ветерок гнал облачка пепла.

Ксеноморфы действительно унесли его с места схватки под защиту крон ближайших уцелевших деревьев. Джон сомневался, что смог бы доползти сюда сам от темной глыбы древнего корабля, контуры которого смутным пятном маячили в полутора километрах, в другом конце изуродованной проплешины.

Действия ксеноморфов по-прежнему не укладывались в голове Джона, не находя разумного объяснения с точки зрения обычной человеческой логики. О том, что они разумны и обладают всеми способностями к высшей нервной деятельности, у него не оставалось никаких сомнений. Они не просто перетащили его сюда, но, видимо, ухаживали за ним все это время и, возможно, даже пытались лечить!..

При воспоминании о методах их лечения и кормежки по телу Джона пробежала непроизвольная, конвульсивная судорога, и он почувствовал, что оно все покрыто какой-то коростой…

От волнения и страха он привстал, опершись о локоть, и наконец получил возможность взглянуть на собственное тело.

Это было неприятное зрелище. Его защитный костюм, обгоревший и порванный, был распущен на длинные полосы, которые оставались скреплены лишь оружейным поясом. Из-под обрывков термостойкой ткани виднелось грязное, исхудавшее тело, покрытое струпьями ожогов и багровыми пятнами кровоподтеков. К тому же сверху его покрывал тонкий ссохшийся слой разжеванных листьев; местами эта корка отвалилась, источая отвратительный запах.

Однако Джона сейчас волновало совсем другое. Теряя и вновь обретая сознание, он каждый раз возвращался к одной и той же мучительной мысли о микропроцессоре.

Вонь и вид собственного изувеченного тела — это было ничто по сравнению с постоянным преследовавшим его страхом.

Почему микромашина до сих пор не перехватила управление его ослабевшим мозгом?

Рука Джона медленно потянулась к виску.

Его пальцы наткнулись на спекшуюся корку свернувшейся крови, скользнули по холодному металлу и вдруг ощутили иззубренные края микрочипа…

Из гнезда торчал обломок микропроцессора!

Джон бессильно откинулся на спину.

Он вспомнил тот осколок, что на излете ударил ему в голову, повредив шлем и расколов щиток электронного прицела… Значит, он срикошетил в висок, срезав лоскут кожи и разбив микропроцессор…

Джон хрипло рассмеялся, испугавшись звука собственного голоса.

Вот почему микромашина не овладела его мозгом.

Сам того не ведая, он окончательно стал ЧЕЛОВЕКОМ еще во время боя, он выжил именно как человек, и возврата к прошлому уже не могло быть…

Он лежал и думал, вспоминая, заново переживая схватку и смерть Инвара. Его сознание разделилось, словно там пролегла четкая линия терминатора, отделившая жизнь от смерти и радость от скорби…

Он не запомнил, в какой момент уснул, совершенно обессиленный и разбитый.

…Разбудил его грохот и треск.

Джон открыл глаза и инстинктивно привстал, оперевшись о локоть.

В нескольких шагах от него, под сенью громадного дерева стоял ксеноморф. С пасмурного неба накрапывал ленивый дождь.

В поле зрения Джона попал не замеченный им ранее почерневший бронежилет и импульсная винтовка, лежавшие в полуметре от него.

ОНО повернулось и посмотрело на проснувшегося человека. Его облик не изменился: та же яйцеобразная голова со страшной маской безгубого рта и огромными глазами, пятиметровое тело на четырех колонноподобных ногах, мощный торс с двумя шестипалыми руками — все это вместе взятое складывалось в образ громадного и непомерно уродливого кентавра.

Рука Джона непроизвольно потянулась к оружию.

Зачем? Усилием воли он загнал свое отвращение назад, в подсознание.

Ксеноморф сделал шаг вперед.

В нескольких метрах от человека на плотно утрамбованной площадке его передние ноги внезапно подогнулись, и он сел, так что голова оказалась почти на одном уровне с Джоном.

Митчел заворожено смотрел в жуткие голубые глаза с серыми блюдцами зрачков, чувствуя, как тело охватывает уже знакомая нервная дрожь.

Легкие эманации чуждого разума, казалось, витали в воздухе, но ксеноморф не спешил прибегнуть к телепатическому контакту. Вместо этого он грузно осел на задние лапы, и его рука с шестипалой кистью потянулась вниз. Выставив вперед один из суставчатых пальцев, он внезапно начал водить им по плотно утрамбованной почве.

Джон, затаив дыхание, следил за действиями существа.

Ровный прямой коготь скользил по перегнившим, спрессованным листьям, оставляя за собой четкий, глубокий след. ОНО пыталось начертить какой-то знак!..

Ксеноморф явно занимался новой и непривычной для себя работой. Джон отчетливо воспринимал крайнее напряжение существа: каждая линия, кривая или же ровная, давались ему с большим трудом, несколько раз он поправлялся, раздраженным движением стирая процарапанные линии и начиная все вновь.

Через несколько минут Джон понял, что перед ним буквы!

Присмотревшись к кривым каракулям ксеноморфа, он вдруг почувствовал, как легкий озноб возник где-то в районе спины. Среди совершенно незнакомых символов он видел несколько знаков универсального галактического языка!

В это было совершенно невозможно поверить. Откуда ксеноморф мог знать эти символы?! Быть может, посредством своих гипертрофированных телепатических способностей он сумел прочесть эти знаки в мыслях человека?! Но Джон готов был поклясться, что не думал ни о чем подобном, по крайней мере до того момента, как существо прочертило их на земле!..

Джон медленно поднял голову и взглянул в глаза монстру.

Ксеноморф осел, тяжело перевалившись на задние лапы, и его безгубый рот кривился в жуткой усмешке, наверное, предназначенной изобразить улыбку. Сердце Джона внезапно сжала тоска, такая же острая и мучительная, как когда-то на побережье. В позе существа и в его потугах на дружелюбие было столько невысказанной муки и страстного желания, что Джону казалось, он начинает понимать, и еще немного, и они смогут наконец…

Ничего не случилось.