Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

ну а против моего храпа она не возражает, и это очень приятно. Как-то она подавилась бразильским орехом и выплюнула его на тумбочку, где лежали мои беруши. Среди ночи я потянулся за берушами и одно ухо заткнул, как положено, а в другое засунул орех.

Кира любит находиться рядом со мной и особенно любит одежду, хранящую мой запах, поэтому я часто нахожу брюки и футболки, свернутые в клубок где-нибудь под кроватью или вокруг нее. Она предпочитает засыпать в их мягком коконе, а не в своей теплой постели. Сколько раз она смешила меня по утрам, просыпаясь с моей футболкой или каким-нибудь другим предметом одежды на голове.

У меня редко бывают выходные, поэтому большую часть времени Кира проводит со мной на работе. Она с самого начала была очень спокойной собакой и крайне мало лаяла. Она идеальный компаньон: ей достаточно нескольких минут, чтобы побеситься и поиграть, хорошей прогулки, а потом она будет спать и храпеть, как ее папочка, который до смешного много работает, а потом бесится несколько часов на рок-концерте, заваливается спать и храпит. Мы — горошины из одного стручка. У нас идеальная совместимость. Кира сидит у моих ног, когда я пишу свои лекции и статьи. Вот и сейчас она лежит рядом и мирно похрапывает, пока я пишу эту главу. Когда в конце дня я сажусь писать хирургические отчеты по проведенным операциям, Кира тоже устраивается у моих ног и дарит мне утешение, даже если операция прошла неудачно. Оперируя, я всегда знаю, что мой пациент — это чья-то Кира, и об этом я никогда не забываю. Она была рядом со мной, когда я до поздней ночи готовился к экзамену на специалиста. Ее любовь помогала мне продолжать подготовку, даже когда я уставал и хотел все бросить. Но я вспоминал, что делаю это для нее и для Кир других людей.

Она лижет мой колючий подбородок и рыщет под столом в поисках вкусных крошек — это два ее любимых занятия. Особенно любит она комнату отдыха персонала, где всегда полно крошек. Честно говоря, Кира, как и многие собаки, готова стать другом любому, кто ее чем-то угостит. К счастью, и Кира, и Эми понимают особенности моего баланса между работой и жизнью, и нам уже много лет удается сосуществовать вполне гармонично. Мы с Эми — «родители» Киры, а она давно стала членом двух семей: моей — в клинике, и семьи Эми и Кайла.

Наши отношения с Кирой строятся на чистой и бескорыстной любви. Она сделала меня лучше, спасла от одиночества, грусти, растерянности и неудовлетворенности собой. Когда я переживаю тяжелый стресс или профессиональный кризис, стоит мне вернуться в свой кабинет, где похрапывает этот лохматый клубок, как я вновь обретаю душевное равновесие. Кира помогает мне увидеть перспективу и напоминает, почему я продолжаю заниматься своим делом. Всякий раз. когда окружающий мир выводит меня из себя, я беру ее на руки, трусь щекой об ее мягкий мех и крепко обнимаю. Кира дает мне гораздо больше, чем я ей, и моя благодарность ей безгранична. Каким бы тяжелым ни выдался день, когда она смотрит мне в глаза и лижет в подбородок, настроение у меня мгновенно улучшается, и я снова вижу солнце. Дня не проходит, чтобы она не заставила меня улыбнуться своим милым проделкам, жизнерадостности и безграничной готовности дарить и принимать любовь. Без нее моя жизнь была бы намного скучнее и мрачнее. Сколь бы печальной ни казалась мне моя жизнь, каким бы сварливым я ни пришел с работы, Кире достаточно повилять хвостом, и настроение мое тут же улучшается. Когда мы с ней гуляем по тропкам и просторам рядом с моей клиникой или возле дома, я чувствую себя более свободным, более живым и готовым обнять весь мир.

Кира утешала меня, когда я терял близких друзей, когда рушились важные для меня отношения. Не считайте, что я склонен к антропоморфизму, я лишь говорю о своих чувствах рядом с ней. С Кирой я чувствую себя более спокойным, умиротворенным, любимым, я ощущаю больше поддержки и солидарности, чем в отношениях со многими людьми. Не поймите меня превратно: я люблю людей, с которыми связан дружбой или романтическими отношениями, хотя мне причиняли боль, и сам я не раз причинял ее. Я прекрасно понимаю, что любовь собаки нельзя сравнивать с любовью человека. Но, при всем уважении, я точно знаю, что нам есть что перенять во взаимоотношениях животных и человека: если бы нам удалось перенести хоть малую толику этой доброты и душевной щедрости в человеческие отношения, наш мир стал бы гораздо лучше.

На самом деле все, что я делаю, каждая операция, научная статья, лекция, каждый образовательный фестиваль и праздник животных, в которых я принимаю участие, и даже эта книга — все делается только для того, чтобы защитить и сохранить любовь и доверие между людьми и животными. Это то, что я вижу в своем кабинете каждый день и испытываю сам в отношениях с Кирой. Если бы можно было разлить эту любовь по бутылочкам и распылить над миром, как парфюм, все мы стали бы неизмеримо лучше.

* * *

Уж не знаю, связано ли это с моим парфюмом или какими-то особенностями моего поведения, но недавно, когда я приехал навестить родственников в Ирландию, что-то побудило моего юного племянника Дилана поинтересовался характером моих человеческих межличностных отношений. Вся семья сидела за ужином, когда маленький Дилан пропищал с сильным ирландским акцентом:

— Дядя Ноэль, — спросил он, — а ты гомосексуалист?

Это был довольно откровенный вопрос! Я редко бываю дома, а дети растут быстро, и знают они гораздо больше, чем мы думаем. Но, что бы он обо мне ни думал, я гетеросексуален. И я поинтересовался у Дилана, почему он спрашивает меня об этом, а он ответил, что никогда не видел меня с женщиной. Понятно, что такой разговор не очень понравился его матери, моей сестре Жозефине, и она велела сыну замолчать. Но я остановил ее и сказал, что когда-нибудь Дилан обязательно увидит меня с женщиной.

В юности я не знал, как вести себя с женщинами, и до двадцати одного года был девственником. Тому было много причин, но главной, помимо сурового ирландского католического воспитания, полного сексуальных комплексов и самоотречения, было мое добровольное отшельничество и стремление посвятить всего себя учебе. Помню, как в детстве я отчаянно хотел вести себя правильно в глазах церкви и моей матери. В Баллифине во времена моей