Дорога Тьмы - владас

— Гард… я, конечно, понимаю, что мы из разных миров… но не мог бы ты выражаться иногда чуть яснее?

— Неть, ‒ ответил я, доставая книгу с обозначенного места. ‒ О, а нам везёт! Значит, с декодировкой я не налажал.

Пробежавшись по остальным координатам, мы подошли к эльфийке, чтобы поинтересоваться про важный момент:

— Книги из библиотеки выносить можно? Я хотел взять их с собой в общагу.

— Пока ты выносишь только мой мозг, ‒ проворчала библиотекарша, но всё же соизволила ответить на вопрос. ‒ Главное книги за территорию академии не выноси, и всё будет норм. И перед отчислением принести назад не забудь, а то мне лень за ними таскаться, пока санитары твоё тело на факультет некромантии относить будут. Всё, брысь, если больше вопросов нет!

— Есть вопрос! ‒ тут же поднял я руку. ‒ Ты выйдешь за меня?

— Я… я… ‒ словила синий экран эльфийка. Ну да, неожиданные вопросы они такие неожиданные. Впрочем, она быстро вернула себе самообладание. ‒ Я, наверное, лучше всё-таки в окно выйду, а не за тебя. Того смотри, ещё посадят за растление малолетних.

— Ничего не малолетних, ‒ возразил я. ‒ Мне уже больше сорока.

— А мне двести тридцать семь, ‒ парировала она. ‒ Так что не еби мне мозги и возвращайся лет через семьдесят.

Рассмеявшись, я помахал ей рукой на прощание, и мы с Милой покинули библиотеку, отправившись в общежитие. В коридорах замка было практически пусто, но оно и понятно, время-то уже к шести вечера близится. А завтра ещё к восьми на пары ебошить. Хорошо, что первой парой у нас всегда физ-ра. Мы ж бойцы, ёбтить…

— Гард, ‒ потянула меня за руку Мила. ‒ А зачем ты предложение той эльфийке сделал?

— Хех, а ты видела её лицо? Вот ради этого я и сказал такое. Да и она молодец, быстро поняла шутку. Эта эльфиечка определённо стоит того, чтобы поддерживать с ней дружеские отношения.

Дальше шли молча. Мила что-то обдумывала, а я морально готовился к непростому разговору. Да и судя по отголоскам эмоций, доносящихся через связь, девочка тоже решает что-то сложное для себя. Сомнения, надежда, страх, ещё что-то… В общем, полный кавардак. А дальше-то что будет и представить сложно.

В общежитии я положил книги на стол и поставил чайник, начав читать "Теорию магии", пока есть время. Чуть позже напротив села мелкая, в эмоциях которой был полнейший пиздец. Но понемногу из хаоса начали проступать решимость и смирение. Довольно интересное сочетание. Что-то вроде "Я сделаю это, и будь, что будет". Я не торопил её, делая вид, что погружён в чтение. Если она действительно хочет поговорить…

— Гард, ‒ прервала Мила мои мысли, ‒ я хочу поговорить. Пожалуйста, выслушай.

— Я внимательно тебя слушаю, малышка, ‒ отложил я книгу и посмотрел на девочку.

— Я не знаю, как это сказать… ‒ начала она, то краснея, то бледнея. ‒ Я наблюдала за тобой всё это время… Пусть мы и знакомы всего ничего, но… в общем… я… я твёрдо решила… что ты единственный… кого я хочу видеть своим… мужем… Когда ты сегодня сделал предложение той эльфийке… я очень испугалась… и решила… что должна сказать это. Вот…

Под конец она стихла, но всё равно её было хорошо слышно.

— Мила, ‒ мягко позвал я совсем затихшую девочку, которая смотрела в пол и боялась поднять глаза. ‒ Ты очень смелая и решительная, раз сделала такой ответственный шаг. Ты умна и красива. Но ты слишком молода и многое не понимаешь. Позволь я тебе раскрою истину, ‒ девочка подняла на меня немного испуганные глаза. ‒ Я из тех людей, для которых может существовать только одна возлюбленная. В моём сердце это место уже занято Викой, и так будет до самой моей смерти. Это не значит, что больше не существует дорогих мне людей. Ты дорога мне, хотя, как ты правильно заметила, мы знакомы всего ничего. Но малышка, ты для меня как дочь, а не как потенциальная невеста. Прошу, пойми и прими это. Я не хочу, чтобы твоя влюблённость отравляла тебе жизнь.

— Зачем? ‒ тихо спросила Мила, вытирая катящиеся по щекам слёзы. ‒ Зачем ты говоришь это?

— Потому что я тоже люблю тебя, хоть и не так, как тебе этого хочется, ‒ вздохнул я. ‒ Твои чувства, если дать им волю, однажды сыграют с нами злую шутку. Я мог бы оставить всё как есть, говоря тебе, что твоя любовь взаимна… Пользоваться твоей доверчивостью и влюблённостью… Врать в глаза… Но я не настолько жесток. Пусть сейчас мои слова ранят тебя и приносят боль. Пусть тебе кажется, что часть тебя вот-вот умрёт, а весь мир предал тебя. Однако, ты ещё очень молода. И я понимаю эти чувства, ведь сам проходил через подобное в юности, а потому знаю, что раны затянутся, мир станет ещё более жестоким, шрамы опыта не дадут доверять людям полностью, но однажды ты найдёшь того, кто подарит тебе свет и растворит потаённую боль. Ну а я буду рядом и не дам тебе совершить роковую ошибку. Всё же именно это роль отца.

— Я… Прости за всё это…

— Тебе не за что извиняться, малышка. Этот разговор был необходим нам обоим. Успокаивайся давай, от слёз голова болеть будет. На, вот, чай попей, полегчает.

Я поставил перед девочкой кружку с горячим чаем и вернулся к чтению, параллельно отмечая, что хаос эмоций Милы понемногу упорядочивается. Ну что ж, разговор получился удачным. Нужно будет, конечно, ещё понаблюдать за мелкой, но было сказано всё, что должно было быть сказано, и можно пока не ожидать проблем с этой стороны. Врал ли я девочке или себе? Ни капли. Сказал ли я всю правду? Определённо нет. Стоит ли поднимать эту недосказанную правду без веской причины? Нет конечно. Эта часть биографии слишком неприятна мне, чтобы просто так про неё думать и говорить. Почему я общался с одиннадцатилетней пигалицей на такую сложную тему, да ещё и так серьёзно? Во-первых, слова Пенни, хоть я проигнорировал их в том разговоре пару дней назад, не прошли мимо меня. Когда сущность, что древнее многих цивилизаций, говорит, что девочка влюблена всерьёз, то не стоит относиться к этим словам наплевательски. Во-вторых, тема любви не может обсуждаться несерьёзно. Шутки неуместны, если решается вопрос такого уровня. Что я