«Если», 2005 № 08 - Журнал «Если»

Любопытно, что негодяй действительно оказался все еще связанным, он дал о себе знать истошным криком, но его не слушали, так как ждали криков со стороны чужеземцев. Но те уже ничего кричать не собирались, они просто выгрузили странные продолговатые предметы, с удлиненной стороны покрытые чем-то зеленым (этот цвет был известен по музейным военным мундирам), а с укороченной, но также разветвленной, они были окутаны чем-то рыхлым и черным (этот цвет походил на тот, который видишь, когда закрываешь глаза). Каждый из этих предметов легко мог упасть, если его раскачивать, чтобы услышать, как шумит наверху это зеленое. Вообще было странно, как они не падали, ведь они расширялись кверху, а в пределах лабиринта все сужалось кверху и потому считалось верхом надежности. Тут и решили, что это и есть страшные микробы, завезенные с целью завоевания их чистого мира коварными чужеземцами. Похоже на то: понатыкав эти предметы почти вплотную друг к другу, чужеземцы внезапно улетели, что не сразу было замечено, а когда обнаружилось, что они исчезли, всем стало ясно: они сами боятся того, что сюда завезли! Значит, точно микробы!

И тогда майор, уже не надеясь, что доживет до дважды майора, выбрался на поверхность и все повыдергал. Все это зеленое сверху и черное в глубине пахло так вредно, как пахнут, наверное, ядовитые звезды. А поскольку звезды светят и горят, он попробовал все это поджечь. И действительно загорелось, и появился дым, и тогда стало понятно, из чего появляется небо. Из этого самого дыма.

Майора долго продержали в изоляторе, пока из него не выветрились подозрительно стойкие запахи, а когда он совсем остыл, ему объявили, что он уже дважды майор. На радостях он вспомнил про связанного негодяя, да, он кричал: «Деревья! Деревья!» — но слов этих никто не знал, а теперь уже это было и неважно. На радостях дважды майор развязал негодяя, который тут же исчез из его поля зрения.

— Итак, — произнес советник, ибо игра закончилась вничью, и он не мог скрыть раздражения, чуткое ухо уловило бы мерное гудение, но только в инфракрасном диапазоне. Некоторый перегрев.

— Слушаю! — отозвался подчиненный, которого игра мало занимала, он был доволен, предавшись воспоминаниям.

— Итак, вам следует его найти!

— Кого? — уточнил Т.Т.Бис.

— Как кого? Або Ригена!

— Позвольте у вас еще спросить, господин советник…

— Спросите.

— А зачем вам он понадобился, ведь ничья есть ничья, ее уже в данный момент не исправишь.

Советник долго соображал, наконец взорвался:

— При чем здесь ничья? Тем более, что мы ее завтра же исправим. В этом же матче, но завтра. Недосмотр. А понадобился нам Або Риген, чтобы не было никаких недосмотров. Куда он мог деться? Ведь у нас практически негде пропасть! Выходит, он знает такое тайное место, куда можно спрятаться и куда можно спрятать время. Вы все поняли?

— Так точно. Последний вопрос: особые приметы?

— Хорошо, что догадались задать этот вопрос. А то у нас ни у кого нет особых примет. Не положено. Но он иногда ходит без пластикового халата. Не боится микробов. Говорит, что никаких микробов давно нет. Все передохли от скуки. И еще он подпоясан длинной веревкой. Он ее называет кушаком, а нужно это ему для того, чтобы его всегда можно было связать, когда ему будет грозить опасность. Чушь какая-то.

— Так точно, чушь, — согласился дважды майор, но что-то заставило его задуматься. Правда, он тут же забыл свою мысль, единственное, о чем он пожалел при этом, что сам не носит веревку, тогда можно было бы на ней делать узелки для памяти. Видимо, этот Або Риген много чего помнит.

— Выполняйте! — скомандовал явный тайный советник.

— Ничего не имею против, — согласился сыщик.

Дважды майор покинул пустынный кабинет и двинулся по знакомому коридору. Ему вдруг захотелось свернуть не туда, куда надо, заглянуть в чужую дверь, он удивился этому странному желанию и ускорил свой строевой шаг.

Он вдруг решил побыть на природе. Покинув лабиринт в положенном месте, он выбрался на пустырь, присел на кучу битых кирпичей и подумал, как удобно иметь пластиковые плотные брюки. Ноги в них плохо сгибались, зато сидеть можно было на чем угодно. Ему захотелось глотнуть свежего воздуха, он достал из кармана прозрачный пузырь, хлопнул им себя по лбу, пузырь лопнул и распространил на несколько мгновений пьянящий свежий запах. Он вспомнил дым, из которого делается небо, и пожалел, что слишком быстро поджег подозрительные предметы, возможно, они сгодились бы на что-то еще…

И тут вдалеке мелькнули какие-то тени. Он стряхнул с себя забытье и двинулся им вослед, распарывая сумерки, в которых они начинали исчезать. Они явно торопились, и дважды майор побежал на негнущихся ногах. Он знал: если они свернут в район складских помещений, их будет легко потерять, как раз идет смена автоматических сторожей, самое время нырнуть в какой-нибудь из холостых туннелей, где их будет неудобно преследовать на прямых ногах, стараясь не споткнуться о шпалы. Тени бежали, сгибая ноги в коленях, им было легче, и вот они исчезли. Т.Т.Бис шел почти наугад, ничего уже не было видно. Тупик? В этот момент что-то мягкое, будто крыса, шлепнулось перед ним. Он едва не упал, нагнулся и нащупал вещественное доказательство. «Улика», — догадался он. С уликой в руках он выбрался назад к тусклому свету, нашел прежнюю кучу кирпичей и рассмотрел, даже обнюхал находку. Это был батон урожая фабрики № 13, еще свежий, так как его удалось переломить. Это его обрадовало, и, немного поразмышляв, он съел вещественное доказательство.

От еды он отяжелел и заснул на той же груде камней. Во сне ему приснилось, как будто у него есть кости, и они чувствуют, на чем он спит. Пробудился он бодрым и уверенным в себе, прошел вдоль стены, отыскал в ней источник энергии, подключил к нему дельтовидные мышцы и сделал зарядку, вместо гантелей использовав два кирпича. Затем нашел поблизости автомат, выдающий батоны, сунул туда жетон, который пропал, но батона не последовало.

«Пусто!» — подумал он и с благодарностью вспомнил школу и специальный курс лекций о благородной пустоте. Экономя силы, он даже не стал стучать по автомату.

Т.Т.Бис спокойно отправился на поиски палаты, к которой был приписан искомый Або Риген.

Палату он нашел довольно быстро, снаружи не было охраны, что заставило его встревожиться, а нет ли ее внутри, вдруг его не выпустят. Но, увидев мирный и веселый народ, который ему обрадовался, видимо, потому что не был знаком с ним, Т.Т.Бис успокоился. Он еще не успел представиться, как ему предложили сыграть в шахматы, и он согласился.