Апология чукчей - Эдуард Лимонов

Еще она привезла в клетке крысу. И мы стали жить. Бультерьер был молчалив и любил заходить человеку с тыла. Там он стоял, похожий на бело-розовую мускулистую свинью, и думал свои бультерьерские думы. Настя кормила его, как солдата, печенкой с перловкой либо даже мясом с перловкой. Ему определили матрасик в длинном коридоре старой убитой квартиры. Однако несколько раз за ночь он скребся жесткими когтями и ударялся башкой о синюю дверь, за которой спали мы с Настей. Он был невиновен, это Настя, пока он был щенком, брала его к себе в постель, и вот теперь здоровенный, мускулистый бугай рвался в мою постель. Дома у себя, в Братеево, пока я сидел в тюрьме, бультерьер (Настя назвала его Шмон) развлекался на прогулках тем, что перекусывал местных крыс в один хряп. Поселившись у меня, он, выходя на прогулку, перекусывал теперь кошек. Нельзя сказать, что обитателям дома, где я поселился (в районе Сыромятники, у Яузы, там сейчас культур-центр «Винзавод»), это нравилось.

Отношения наши с Настей стремительно ухудшались. Не только и не столько из-за мрачного Шмона. За два с половиной года моя девочка окаменела и отвыкла от меня. В один прекрасный день она уехала, прихватив Шмона, к родителям. Она обиделась на меня. Дело было, как мне видится, в том, что накануне я явился нетрезвым и сидел смотрел телевизор. Вдруг подошел Шмон, и… о, неслыханное дело, положил мне голову на колени. Я в ответ погладил его по лысому твердому черепу и сказал: «Ну что, признаешь себя моим вассалом?» Убийца кротко поглядел на меня свиными глазами. Доселе, поверьте, мы не прикасались друг к другу. «Хочешь, Настя, уведу у тебя зверя?!» — бросил я наблюдавшей это зрелище, не веря своим глазам, Насте.

Она еще приезжала пару раз, но без собаки. Потом уже и не приезжала. Вещи ее остались. Через несколько лет я их выбросил, хотя и чувствовал к этим вещам жалость. Еще у меня осталась крыса. Я назвал ее Крыс. Когда я привык к ее противноватому хвосту, я понял, что имею верного друга и вообще дружелюбнейшее существо. Когда я возвращался вечером, она меня ждала и висела на клетке. Тут я ее выпускал, и мы садились ужинать. Она взбиралась мне по штанине джинсов, потом быстренько по кофте влезала на плечо и начинала исполнять свои штуки. Вначале она пугала меня: жутко клацала зубами мне в ухо. Затем она слегка царапала мне ухо коготками. Потом влезала через ворот в мою домашнюю кофту и бегала там в темноте, время от времени высовывая мордочку через чересполосицу пуговиц. Вид у Крыс был всегда хулиганский. Она любила повеселиться. Иногда мы бегали в большой комнате друг за другом. Если я вдруг неплотно закрывал клетку, то она либо ждала меня у порога, либо бежала, запыхавшись, цокая коготками по длинному, в одиннадцать метров, коридору ко мне, единственному своему другу. И лезла по штанине вверх, чтобы сесть на плече. Я вообще заметил, что она садится всегда как можно выше и оттуда нюхает воздух и стороны света. Она любила мыло. И прятала его на черный день под моей кроватью.

Если у меня было плохое настроение, она умела меня рассмешить в два счета. Я ей очень благодарен за то, что она скрасила мою жизнь. К сожалению, крысы не живут долго. И первым признаком ее старения стал постепенный паралич задних ног. Она уже не так быстро вскарабкивалась по моим джинсам, а потом уже и вовсе не могла ходить быстро, как безногий инвалид после войны, тянула корпус одними передними лапами. Утром 10 марта 2005 года я обнаружил мою Крыс вытянутую во весь рост, закаменевшую за ночь. Был еще мороз, я уложил трупик в серебристую коробочку, подложил ей ваты и, так как в этот день у меня была масса дел, положил коробочку за окно, на мороз. На сохранение.

На следующий день мои охранники, взяв топор и саперную лопатку, отправились хоронить Крыс за реку Яузу, там, где пустыри и косогоры. Через некоторое время охранники позвонили мне и сообщили, что выкопать сколько-нибудь приличную могилку для ставшего мне близким существа невозможно. Земля ледяная, они развели было на льду костер, однако результат оказался нулевым. Они предлагают захоронить крысу в дупле дерева, они нашли подходящее: «Дупло сухое, Эдуард Вениаминович, там ей будет хорошо. Но вот только коробка не влазит в дупло. Можно мы ее похороним без коробки?» Я дал согласие.

Там она и истлела — подруга дней моих суровых, превратившись в простейшие элементы.

Социальный наркотик

Любой номер глянца поступает в руки как тайна. Только профаны видят в журналах рекламу брендов: одежды, обуви, часов, автомобилей, одеколонов. На самом деле на глянцевых страницах разыграны архетипические ситуации и трагедии нашего с вами времени. Профессиональные модели, и мужчины и женщины, чем они по трагедийности уступают моделям Веласкеса, Рафаэля, Леонардо да Винчи? Да ничем не уступают… Что в жанре фотопортрета, что в многосложном жанре групповой фотографии. Как и на картинах великих мастеров прошлого, современные модели суть натурщики, образцы нашего с вами времени.

Вот на всю страницу: крупный нос, крупные губы, безмолвное правильное, несколько старомодное мужское лицо на фоне мехового воротника пальто известной фирмы. Лицо таинственного незнакомца, только что прибывшего в холл отеля из далекой страны, где он наверняка натворил таких дел, после которых пребывает в мрачной задумчивости, этот герой нашего времени…

На двух полосах сразу расположилась компания богатых юных бездельников. Фоном служат стены с золочеными барельефами и корешками дорогих книг. Атрибутика — кресла и кушетки — несут золото и расшиты парчой. Юноши одеты в некие гибриды — среднее между парчовым халатом и смокингом. Они напряженно глядят нам, раскрывшим журнал, в лицо. Видимо, с нашей стороны, зрителей, там что-то невеселое происходит. То ли внесли мертвое тело, то ли вошла полиция. То ли конкурирующая банда молодых бездельников, внезапно распахнув двери, направила на собравшихся стволы…

Безупречно современный юноша, недельная бородка и выгоревшие местами русые волосы, сидит на белом диване, а на колени к нему прилегла энергичная безупречная блондинка в черных чулках и синих ботиках, обещающая запредельные удовольствия.

Ну ясно, что лучшие страницы глянца — это мифы нашего времени. Толпы идут в музей смотреть миф — «Джоконду», но еще большие толпы листают глянец, жадными глазами схватывая мифы нашего времени. В сравнении с лицами нашего времени Джоконда — кухарка, давайте себе в этом признаемся!..

Не привлекают часы, сумки, автомобили? Меня не привлекают. Но всегда присутствуют на страницах глянца эпизоды охоты женщин на мужчин и мужчин на женщин. Глянец поощряет межполовую охоту. Возбуждает и воспитывает честолюбие, обостряет амбиции. Он — возбуждающий социальный наркотик.

Глянец удовлетворяет любопытство. Живопись начиналась с воображаемых портретов святых и реальных портретов монархов. Фотография начиналась проще, но портреты монархов были и есть. Фотография английской королевы в резиновых сапогах и в платочке вызывает умиление. Или вот, увидел в рубрике «Светская жизнь» завлекательных дам, отчего у меня сразу повысился аппетит к жизни. Вгляделся пристальнее: нет, не у нас, но во время кинофестиваля в Каннах, праздник шампанского «Moët Chandon». Потому там таинственная Моника Беллуччи, Пенелопа Крус смешаны с Тарантино и Альмодоваром. Взгляд Беллуччи обещает такую жизнь!

Глянец дает пищу для фантазий. Вдохновляет в борьбе за жизнь. Он — стимул к соревновательности и участвует в формировании естественной социальной иерархии. Красотка в вечернем платье — припрятанная страничка глянца в убогих личных вещах заключенного — воодушевляет его преодолеть все страдания и выйти на свободу. И, ступая по трупам врагов, добиться своей победы. Поверьте, я знаю, о чем говорю!

Мои автомобили

Первый автомобиль я приобрел для нужд партии в 1999 году за 500 долларов. Это был поддержанный уазик-«буханка». Мы возили на нем газету из типографии во Владимирской области, а на демонстрациях «буханка» ехала впереди, неся во чреве флаги, полотнища, самодельную звуковую аппаратуру. Второй автомобиль я купил в г. Барнауле в 2000 году, и это тоже был уазик-«буханка» — модель «скорая помощь» с фарой впереди. Этот автомобиль обошелся мне в 63 тысячи рублей, и он был свидетелем моего ареста в горах Алтая.

Когда я вышел из лагеря и приехал в Москву на поезде, у вокзала меня встречал адвокат Беляк на старом «мерседесе». Впоследствии партия прикрепила ко мне старенькую красную «шестерку». У «шестерки» постоянно глох мотор, и мы, пассажиры: я и мои охранники, часто толкали ее где-нибудь в центре города. Однажды это случилось у здания Администрации Президента, к нешуточному изумлению прохожих. В конце концов в ноябре 2003 года я купил себе черную «Волгу» ГАЗ-3110 и некоторое время разъезжал на ней, сверкающей. Однажды, когда мой водитель и охранники ехали в «Волге» без меня, у них отказали тормоза, и они врезались в бордюр у Рижского вокзала. За полчаса до случившегося мне позвонили на мобильный и спросили: «У вас продается черная «Волга-3110»?» Я сказал: «Вы ошиблись номером». Осмотрев машину после аварии, рабочие автосервиса объяснили, что нам повезло: некие гайки у тормозов были намеренно отвинчены.