Лёд и пламень - Максин Барри

— Вайлет? Что ты сделала с чистым пальто этой леди, негодница? — произнес рядом чей-то голос, и Брайони подняла глаза. К ней приближался человек лет пятидесяти пяти, с красным лицом, густой шапкой седеющих темных волос и добрыми карими глазами. — Простите собаку, мисс. Она просто очень дружелюбная. Она привыкла здесь, видите ли, и я как бы ее приютил. Когда музей открыт постоянно…

— Музей? — прошептала Брайони.

— Да, он открыт для всех. Вход свободный. Большинство посетителей — лыжники, но приходят, конечно, и местные жители. Можете спокойно осмотреть все. Мы здесь именно для этого, показываем людям, какой была жизнь… Ну, пойдем, Вайлет. Я оставил тебе немного бараньих костей на кухне.

Брайони подтолкнула собаку в сторону ее нового хозяина, и та, счастливо помахивая хвостом, убежала. Брайони выпрямилась и посмотрела вокруг. Потом подошла к старому амбару, в котором теперь размещалась выставка старой фермерской техники. Все экспонаты были любовно отреставрированы, а конская упряжь и кожаные ремни висели вдоль стен, такие ухоженные, что, казалось, ожидали повозку и лошадей.

Все более поражаясь увиденному, Брайони заглянула в переднюю. Там в одном углу стояло старомодное прядильное колесо, в другом — ткацкий станок.

Дом был счастлив. Она буквально кожей ощущала это. Любовно отреставрированный и переделанный в соответствии со своим первоначальным обликом, он точно покоился в каком-то довольстве.

Когда Брайони вышла из дома во двор, на лице ее светилась улыбка. Она ласково попрощалась со смотрителем музея и повернулась, чтобы взглянуть на свой дом в последний раз. Прощай, Равенхайтс, подумала она печально. Твое время ушло навсегда.

Опустив голову, она вернулась к машине, ежась от холодного ветра. А когда подняла глаза, то увидела, что рядом с ее машиной припаркован другой автомобиль, из которого вылезал высокий мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами. Брайони замерла, и сердце ее бешено заколотилось.

— Крис? — прошептала она.

Кристофер медленно подошел к ней вплотную, не спуская с нее голубых глаз.

— Я был уверен, что найду тебя здесь, — произнес он мягко. — Зачем же ты бросила меня?

Брайони замотала головой.

— Я не… я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Полицейские допрашивали меня после взрыва несколько дней. А иначе почему бы еще я не пришел к тебе в госпиталь?

Брайони посмотрела на него расширенными глазами.

— Я не подумала об этом, — сказала она слабым голосом. — Я просто думала, что ты… ну, просто не хочешь видеть меня.

— Ты временами бываешь удивительно глупенькой, Брайони Роуз Виттейкер, — проговорил он нежно.

— Я знаю. Но Морган одурачил меня… Его арестовали? Вы схватили его? — спросила она настойчиво, вдруг вспомнив, что не имеет об этом ни малейшего представления.

Глаза Кристофера сверкнули.

— Да. Когда я дал полиции его описание и настоящую фамилию, они нашли его в течение двух-трех часов. За попыткой похищения Мэрион тоже стоял он. Он признался в этом и назвал своим сообщником Ланса Прескотта. Ланс тоже арестован прошлой ночью в Нью-Йорке.

Брайони задохнулась.

— Но почему? Почему Мэрион?..

Глаза Кристофера снова сверкнули, но он устало прикрыл их.

— Морган думал, что она собирается завладеть моей компанией, а он не мог позволить сделать это ей. Он не мог позволить никому постороннему расправиться со мной. Он хотел отомстить сам.

У Брайони по спине пробежал холодок.

— Кристофер… — сказала она тихо. — Это звучит так… лично…

Кристофер кивнул утвердительно.

— А это и есть личное, — подтвердил он спокойно. И, немного помедлив, добавил: — Ведь Морган мой брат.

— Что?!

— Это длинная история. — Ему совсем не хотелось сейчас вдаваться в подробности. Ему страстно хотелось обнять и поцеловать Брайони, и пусть бы поцелуй этот длился так долго, насколько у них хватит сил.

— Но почему твой брат так ненавидит тебя? — спросила Брайони, тоже желая упасть к нему в объятия, чтобы преодолеть наконец пропасть, разделявшую их, но не осмеливаясь это сделать.

Кристофер вздохнул. Между ними накопилось так много непонимания и недоговоренности, что настала пора объясниться. Он должен был ей все рассказать.

— Морган всегда был… ну, не совсем нормальным, — начал он. — Когда мы покинули нашу ферму и переехали в Нью-Йорк, болезнь усилилась. Поначалу он срывал злость на мне, избивая меня, когда отец с матерью не видели. Хотя, черт побери я ведь тоже, как и он, ненавидел эти трущобы, но не на его сумасшедший манер. Им владела навязчивая идея — уехать назад в Вермонт. Как бы то ни было, но однажды, вернувшись из школы, я услышал крики Ванессы. Она была совсем малышкой и, как всегда, играла во дворе. Я выбежал наружу и увидел, что Морган черпает воду из сточной канавы и вливает ее Ванессе в рот. О, Брайони, ты не представляешь, в каком месте мы жили. Двор был грязный и кишел крысами. Машины сливали здесь масло и бензин прямо на мостовую…

— Боже мой, но ведь она могла умереть!

— Она почти что и умерла. Она заболела. Но Морган на это и рассчитывал, — сказал Кристофер устало. — Он надеялся, что если Ванесса заболеет, городские власти переселят нас в другое место, получше, а может, отправят назад в Вермонт. Это был сущий бред: никто бы и пальцем не пошевелил, но он верил в это. Как бы то ни было, я оттолкнул Моргана, схватил сестренку и побежал прямо к ближайшему полицейскому участку. Ванессу забрали в больницу, но я вынужден был рассказать им о Моргане. Отец долго не хотел верить, что его сын ненормальный, но тут вынужден был это признать. — Кристофер печально покачал головой. — Во всяком случае, власти поместили его в сумасшедший дом. Я все еще помню, как мы с отцом ехали туда. Мне было… четырнадцать, кажется. Здание из темно-красного кирпича, а окна забраны решетками. Я ждал в машине, пока отец оформлял документы… Выйдя оттуда, он не сказал мне ни слова. Мы никогда больше не говорили об этом. А спустя два года отец умер, и мы остались с Ванессой вдвоем.

— Почему же Моргана отпустили на свободу, если он так опасен?

— А его никто и не отпускал. Он сбежал вместе со своим дружком, парнем, который до этого служил подрывником на флоте. Я не имел никакого понятия о том, что он в Стоуви и прячется под флагом Общества «зеленых». Он теперь снова в больнице для умалишенных — в одной из самых лучших в стране. Я буду оплачивать его пребывание там. Кто знает… может, однажды…

Брайони кивнула. Она прекрасно понимала его, готовая разделить с ним надежду на выздоровление брата.

— Прости, что верила ему, а не тебе, — проговорила она срывающимся голосом. — Если бы я знала…

Кристофер медленно поднял глаза. Никакого гнева в них не было, а только боль. Когда он обнаружил, что Брайони уехала, он пришел в отчаяние. Инстинкт подсказал ему, куда надо ехать за ней, и он не ошибся.

— Я сам не понимал, отчего это так, — промолвил он тихо. — Почему временами ты так странно себя вела.

Теперь наступила очередь Брайони, и она рассказала ему все о Кэти, закончив находкой ее дневника.

— Бедная. — Кристофер нежно заключил ее в объятия. — Теперь я знаю, какие это были ужасные дни для тебя.

— Да, — пробормотала Брайони, прижавшись щекой к его груди. — Поверь мне, Крис, мне очень жаль… Я… — короткий лучик света блеснул на руке, и она вспомнила, что так и не сняла с пальца подаренное им кольцо. Она не могла заставить себя сделать это.

Медленно Брайони сделала шаг назад.

— Наверное, ты хочешь получить его назад? — спросила она голосом, исполненным боли.

Кристофер проследил за ее взглядом, прикованным к кольцу, и, улыбнувшись, кивнул утвердительно.

— Но только вместе с тобой. Договорились?

У Брайони перехватило дыхание.

— Но ты не можешь… по-прежнему любить меня. После того что я сделала.

Кристофер усмехнулся.

— А что же такое ты сделала?

— Как что я сделала? — изумилась она. — Я же бомбу тебе в отель подложила и…

— И вынесла ее назад, рискуя жизнью. А я примчался сюда, чтобы задушить тебя за это, — произнес он нарочито грубым голосом, хватая ее за плечи и прижимая к себе. — Ты чуть было не довела меня до сердечного приступа, глупышка. Когда я нашел тебя лежащей в снегу без сознания, я подумал, что ты погибла, и хотел умереть тоже. Тебе долго еще придется искупать вину за то, что ты сделала. Покайся же, Брайони Роуз!

— Но я… я лгала тебе, — проговорила она неуверенно, хотя ожившая надежда заставила ее сердце забиться сильнее. Неужели он все еще любит ее?

— А я всегда это знал, — заметил Крис с обезоруживающей простотой. — И сам хотел обвести тебя вокруг пальца. Так что я тоже не так уж невинен во всей этой истории. Мне тоже есть в чем покаяться.

— Но я говорила при этом, что люблю тебя… — начала она почти шепотом.