Дневник 1984-96 годов - Сергей Есин

В 15.30 смотрел "Рембо. Первая кровь". Мировой боевик, чушь порядочная.

30 июля, понедельник. Сегодня студенты писали сочинение. Я не думал, что так быстро начну к ним прикипать. Все время волновался, подсчитывал, мысленно прикидывал — кто останется, кого придется отжать. Очень переживаю за Вьюгина, слесаря из Риги. На конкурс он прислал прекрасный рассказ о войне "Мародер". Ребята все пишут эти свои сочинения, а мне кажется, что повторяется мое университетское время. Как свежи были чувства, кажется, все это происходило лишь вчера. У меня уже никогда не будет времени так внимательно вглядеться и влюбиться в их лица. Групповой портрет любви. Похоже, я не могу пожертвовать никем. Хожу, из-за плеча смотрю: крутые формулировки, интересные наблюдения. Первым сдал Чесноков — 13.35, вторым татарин Руслан Марсович — 13.37. Принимаюсь читать.

Два сочинения меня просто восхитили, надо обязательно их сксерокопировать. Тем всего было четыре: "Муза Н.А. Некрасова"; "За что и кем наказан Раскольников?"; "Почему нам необходима классика?"; "Новые имена в современной литературе".

Назиров, парень из Подмосковья, написал чудесное, со своим голосом, сочинение о классике; Чесноков — "новые имена", но это, правда, "крутые" имена андеграунда. У меня есть даже ощущение, что цитаты у него придуманы им. Молодец! Когда во время этого писания я положил руку на плечо Чеснокова, он весь дрожал от волнения.

7 августа, вторник. Сегодня мои студенты сдают историю. Вчера по ТВ показали "круглый стол": споры Белоруссии и центрального правительства в Грановитой палате. В том самом зале, который освящен идеей собирательства государства, демократическим путем идет разрушение. Был в "Литературной газете" — восемь человек вышли из партии. В первых рядах О.Мороз, Ю.Щекочихин. Можно представить себе, как оба витийствовали на партийных собраниях. Партия пока — это прибежище рабочего класса и людей повседневного труда, возможно, только они и встанут ее защитить. Время полных витрин и пустых кошельков!

8 августа, среда. В 12.00 состоялось заседание приемной комиссии. У меня прошли девять 9 человек. Остальных ребят жалко, я уже с ними сроднился. Проходят все, кто получил 22 балла: Олег Ильющенко, Вьюгин Анатолий, Алексей Чесноков, Олег Сотников, Руслан Надреев, Елена Семенова, Э. Шилкявичуте, Володя Кузнецов, А. Королев. Виделся с Валерой Терехиным — отдал ему крепко мною проработанный рассказ. Это уже второе мое чтение рассказа. Постепенно в его дипломной работе все становится на место.

6 сентября, четверг. Терял тетрадку с дневником, долго не писал. Записываю все скопом.

4 сентября провел первый семинар с новым курсом. Как бы даже прочел лекцию о профессии и педагогике.

5 сентября, вчера, побывал в "Знамени". Они, наконец-то, в соответствии с духом времени зарегистрировались у Полторанина. Присвоение собственности состоялось. Сразу же объявили: с нового года редколлегии не будет, это означает — меня выперли. Я пожинаю плоды своей статеечки в "Лит.России" по поводу "Взгляда". Обошлись они там со мной хорошо.

Читаю мемуары Бенуа, пишу роман. Вчера вечером ходил на "Бориса Годунова" в Театр Станиславского и Немировича-Данченко — недотянуты солисты, и музыка звучит непривычно для меня, но оформлял С. Бархин. Тем не менее ощущение, что постановку создавали в Мюнхене, а не срисовывали наш Успенский собор. И это сделано на продажу.

Удар с редколлегией я сдержал: "Свободен, свободен, наконец-то свободен". Ответил дешевенькой туристской поездкой в Венгрию.

Еду с Мурманской группой. Устроил все Саша Мамай, товарищ С.П. Это мой первый зондаж нового общества. Отличался некий Миша Немчук. Он украинец, массажист, говорит, что был в Англии и т.д. Заклинился на отъезде за границу на постоянное житье. Для него существует только купля-продажа, на меня смотрит как на идиота. Группе очень повезло на таможне, когда пересаживались из советского поезда в автобус. Таможенники попросили показать три самые большие сумки: мою (датскую, дорогую, покупал сам в Копенгагене), Сергея Петровича и какой-то женщины — ничего в сумках, естественно, не было, а оказалось, что у всех полно чем торговать.

Почти ежевечерне в холле гостиницы Миша-массажист расставлял шкатулочки и северные сувенирчики на продажу.

8 сентября, суббота. Дебребецен. Ретродневник. Выехали поездом из Москвы 6-го. Глаз не могу оторвать от родины. Захватывающие картины Закарпатья. Прямая равнина под Мукачевым. От границы — плохоньким автобусом. Это все уже частная инициатива, я впервые опробываю частный, а не государственный туризм. Очень плохая гостиница, все номера на двоих, с душем.

Утром какая-то экскурсия вместе с Марком (хорошо говорит, естественно, по-русски, 51-го года рождения, закончил Институт стали и сплавов в Москве), много всяких рассказов: о Венгрии, о советских солдатах: убил таксиста десантным ударом, воруют, обманул девушку и т.д. Все очень ненавязчиво. Ходили в пивнушку и славно поговорили, попивая красное вино. Во второй половине дня музей — большая эклектическая коллекция. Интересно оружие и предметы крестьянского быта. Особенно меня заинтересовали пресс для винограда и масла и деревянная мельница. Сколько прошло десятков лет, пока не выработалась эта инженерно-завершенная изысканная форма.

После музея — протестантская церковь. Забыл там во время службы на одной из скамеек зонт. Шла серия бракосочетаний. Когда спустя несколько минут с другой командой брачующихся вернулся в собор, то Сережа через головы еще видел мой зонтик на пюпитре одной из скамеек. Через несколько секунд толпа разошлась, и зонтик этот со своего Богом освященного места исчез. Меня это и расстроило, и удивило.

10 сентября, понедельник. Со вчерашнего дня в Дюле. У меня совершенно иное отношение к загранице, нежели у моих спутников по группе. Главное, везде не только видеть, но жить, получать удовольствие от особенностей чужого бытия.

Вся группа по-детски обрадовалась гостинице. Многие из ребят в группе рабочие, и они счастливы, что эта гостиница поддерживает их представления о загранице и ее радостях. Но сразу же возникает вопрос о рынке. Как оказывается, за несколько последних лет наши люди продвинулись. Рынка здесь, кажется, нет. Но, забегая чуть-чуть вперед, скажу: уже сегодня на дороге, ведущей к гостинице, на парапете сидела половина нашей группы. Продавали мельхиоровые колечки, тельняшки, военно-морской флаг, обручальные кольца (с пальца, с руки — теперь "оно мне не нужно, я человек свободный!"), продавался большой фолиант "Петровская эпоха в собраниях Эрмитажа", на самодельных прилавках лежало несколько штук часов. Затоварились мои соотечественнички. В это самое время мы с нашим гидом Марком осматривали крепость и гуляли. Виноваты ли люди в этой торговле, в таком проведении своего отпускного времени? И все же, и все же…?