Россия - Век ХХ-й (Книга 2) - Кожинов Вадим Валерьянович

Как известно, Хрущев с января 1938 года управлял Украиной. Но через почти двенадцать лет, в декабре 1949-го, Сталин неожиданно вызывает его в Москву, и он становится одним из пяти (Сталин, Маленков, Пономаренко, Суслов, Хрущев) тогдашних секретарей ЦК (и, одновременно, 1-м секретарем МК). Свершившееся, конечно же, было очень важной для Хрущева переменой, и в своих устных воспоминаниях, записанных в конце 1960-х - начале 1970-х годов на магнитофон, он несколько раз возвращался к этому сюжету.

По его словам, Сталин так объяснил причину и смысл его нового назначения: "У нас плохо обстоят дела в Москве и очень плохо - в Ленинграде, где мы провели аресты заговорщиков. Оказались заговорщики и в Москве..."12 И далее: "Когда я стал секретарем ЦК ВКП(б)... Ленинградская парторганизация вовсю громилась. Сталин, сказав, что мне нужно перейти в Москву, сослался тогда на то, что в Ленинграде раскрыт заговор" (там же, с. 216). И в другом месте: "Сталин говорит: "Мы хотим перевести вас в Москву. У нас неблагополучно в Ленинграде, выявлены заговоры. Неблагополучно и в Москве..."" (там же, с. 260) и т. п.

Едва ли есть основания истолковать все это иначе, как решение Сталина поручить Хрущеву борьбу с этими самыми "заговорами", для чего, понятно, Никита Сергеевич должен был опираться на МГБ,- то есть быть его "куратором".

Но Хрущев в тех же воспоминаниях утверждает, что у МГБ был тогда тайный куратор. Он признает, что Абакумова "Сталин назначил в Госбезопасность тогда, когда Берия был освобожден от этой работы". Но, по его словам, "Сталин мог и не знать", что "Абакумов не ставил ни одного вопроса перед Сталиным, не спросив у Берии... Берия давал директивы, а потом Абакумов докладывал, не ссылаясь на Берию" (с. 224).

И Хрущев уверяет, что "тайный куратор" Берия осуществил Ленинградское дело; сам же он ни в коей мере не был к нему причастен. Ко времени суда над "ленинградцами" Хрущев уже около десяти месяцев был секретарем ЦК, но, если верить его воспоминаниям, он не только не участвовал в этом деле, но и почти ничего о нем не знал: "...обвинили "группу Кузнецова" в Ленинграде, будто там проявили "русский национализм" и противопоставили себя общесоюзному ЦК. Что-то в этом духе, точно не помню, а документов я не видел... Со мной о "ленинградском деле" Сталин никогда не говорил" (с. 219, 225).

Итак, Сталин, призвав Хрущева в Москву для борьбы с "заговорами", или вдруг забыл об этом, или же отказался от своего намерения; правда, ни о каких иных сталинских поручениях себе как секретарю ЦК Хрущев не сообщает. Более того: он не называет и какого-либо другого секретаря ЦК, которому Сталин поручил тогда руководить расследованием "заговоров" (ведь Берия якобы занимался этим делом тайно от Сталина).

В своем тщательном анализе дела Абакумова, основанном на имеющихся документах, К. А. Столяров упоминает, что в декабре 1949 года Хрущев "возглавил кадровую работу в ЦК"13,- то есть стал исполнять те функции, которые исполняли в 1939-м - начале 1946 года Маленков, а в 1946-м - начале 1949-го А. А. Кузнецов. По-видимому, из-за отсутствия точных документальных сведений К. А. Столяров не конкретизирует эту "кадровую работу" Хрущева. Вместе с тем он упоминает, что в 1951 году Сталин "создал комиссию для проверки работы МГБ в следующем составе: Маленков, Берия, Шкирятов и Игнатьев" (там же, с. 63). Но в ком-либо из членов этой временной комиссии едва ли уместно видеть постоянного куратора МГБ; естественно как раз полагать, что комиссия так или иначе "проверяла" и "работу" куратора (то есть Хрущева).

И в высшей степени многозначительно то место книги К. А. Столярова, в котором речь идет о суде над Абакумовым* в декабре 1954 года, когда Хрущеву фактически уже принадлежала вся власть в стране. Абакумов, констатирует К. А. Столяров, "был одним из немногих, кто знал обо всех злодеяниях власть имущих, в том числе и Хрущева... я основываюсь на том, что торопил следствие и пытался форсировать события генерал-полковник Серов, человек Хрущева... Хрущев стремился как можно быстрее разделаться с Абакумовым его расстреляли через час с четвертью после оглашения приговора... Сразу же по окончании процесса над Абакумовым генеральный прокурор СССР Руденко позвонил из Ленинграда в Москву, рубленой фразой доложил Хрущеву о выполнении задания и спросил, можно ли закругляться... Во время этого телефонного разговора рядом с Руденко стоял Н. М. Поляков, тогда секретарь Военной коллегии Верховного суда СССР, у которого я и узнал подробности... Почему Хрущев так энергично спровадил Абакумова на тот свет? Чего он опасался? Определенно ответить на эти вопросы крайне сложно,- находясь у власти, Хрущев позаботился о том, чтобы изобличавшие его документы были уничтожены... Противозаконные действия Хрущева - тропа не торная, она ждет своего исследования" (там же, с. 120, 121, 122).

Выше приводились хрущевские уверения, согласно которым он не имел ровно никакого отношения к Ленинградскому делу, даже и "документов не видел". Но на всякий случай Никита Сергеевич все же сделал следующую оговорку: "Не зная подробностей этого дела, допускаю, что в следственных материалах по нему может иметься среди других и моя подпись"14.

Как же так? "Документов не видел", а подпись под ними, "допускаю", поставил?! Или другое противоречие: Сталин переводит Хрущева (по его же признанию) в Москву секретарем ЦК из-за Ленинградского дела, но затем-де не говорит ему об этом деле ни словечка!

Сию нескладицу можно объяснить тем, что Никита Сергеевич диктовал цитируемые фразы в возрасте около (или даже более) 75 лет, уже затрудняясь свести концы с концами, и невольно кое в чем "проговорился" об истинном положении вещей. Вот еще один вероятный "проговор" в хрущевских воспоминаниях, касающийся известного "дела врачей": "Начались допросы "виновных",- поведал Хрущев.- Я лично слышал, как Сталин не раз (выделено мною.- В. К.) звонил Игнатьеву. Тогда министром госбезопасности был Игнатьев. Я знал его... Я к нему относился очень хорошо...* Сталин звонит ему... выходит из себя, орет, угрожает" и т. п. ("Вопросы истории", 1991, № 12, с. 72). Естественно встает вопрос, почему Сталин неоднократно звонил министру ГБ именно в присутствии Хрущева? Не мог выбрать другое время или же специально вел эти разговоры с Игнатьевым при участии куратора МГБ?