Большая Игра против России - Питер Хопкирк

Правда, некоторое время казалось, что и Британия, и Россия, наказанные за свои дорогостоящие авантюры в Центральной Азии, усвоили урок и впредь будут вести себя более осмотрительно. Последовал период разрядки, который, несмотря на взаимные опасения и подозрения, продлился целое десятилетие. Двум державам следовало бы использовать его для мирного сближения, но в конце концов оказалось, что в борьбе за господство в Центральной Азии это была просто короткая передышка.

22. Передышка

Первым протянул оливковую ветвь царь Николай. Это произошло во время его официального визита в Англию летом 1844 года. Королева Виктория, которой тогда исполнилось 25 лет, ожидала, что российский гость окажется разве что чуть воспитаннее дикаря, но осталась очарованной его поразительно симпатичной внешностью и изящными манерами. «Его профиль красив, — отметила она, — а таких больших и выразительных глаз я никогда прежде не видела». На переговорах с сэром Робертом Пилем и английским министром иностранных дел лордом Абердином император заверил, что желает только мира и не имеет никаких новых территориальных притязаний ни в Азии, ни тем более в Индии. В основном царь казался обеспокоенным будущим Оттоманской империи, «больного Европы», как он ее называл. Он утверждал, что весьма встревожен тем, что произойдет после ее неизбежного — в чем он был уверен — распада. Представлялось, однако, что его больше волнуют гарантии получения соответствующих частей этого пирога.

Хотя и Пиль, и Абердин были не столь убеждены в назревавшем крахе Оттоманской империи, они пообещали поддержать Николая в его желании избежать серьезного противостояния между основными европейскими центрами влияния, когда встанет вопрос о разделе частей рухнувшей империи. Ведь такое противостояние могло почти наверняка привести к войне. Обе стороны также согласились, что желательно максимально долго поддерживать трон султана. Николай вернулся домой, полагая, что добился от Британии определенных обязательств по совместным действиям в случае кризиса в Турции. Но англичане вовсе не считали, что переговоры, сколь бы сердечными они ни были, накладывают на них безусловные обязательства, которые сохранялись бы даже в случае смены правительства. Разумеется, подобное недоразумение чрезвычайно дорого обойдется обеим сторонам.

Тем временем, воздерживаясь от любой вражды или угроз пока еще разделенным обширными пространствами пустынь и гор азиатским владениям друг друга, оба правительства приступают к укреплению существующих границ и покорению беспокойных соседей. Русские продвинули свою линию крепостей через дикую казахскую степь вплоть до берегов Сырдарьи, северного близнеца Оксуса. В 1853 году они продвинули укрепления от Аральского моря до Ак‑Мечети, в 250 милях по реке в глубь Центральной Азии. Два небольших пароходика, необходимых для снабжения этих застав, перевезли разобранными на части по суше и собрали вновь на Аральском море. Англичане в этот период разрядки были даже более активны. В 1843 году, после унизительного поражения в Афганистане, они захватили Синд, «как уличный забияка, который получил оплеуху и ринулся домой, чтобы сорвать зло на собственной жене», писал один критик. Затем они провели две небольшие, но кровопролитные войны против пенджабских сикхов, после смерти Ранжит Сингха все более выходивших из повиновения, и в 1849 году окончательно присоединили эту большую и ценную территорию к ранее покоренным районам. Север штата Кашмир был отделен от Пенджаба и передан под управление наместника, назначаемого британским правительством. Эти перемены дали Британской Индии нового соседа в лице Дост Мохаммеда, которого вновь посадили на трон. Ему не забывали дружески напоминать о необходимости поддерживать хорошие отношения с теми, кто предоставлял ему убежище и защиту от происков врагов.

Такими были позиции этих правительств в Центральной Азии до 1853 года, до тех пор, когда столь пестуемая Николаем I разрядка внезапно не рухнула. Признаки нарастания напряжения наблюдались несколько лет. В 1848 году одновременно во множестве европейских столиц, включая Париж Берлин, Вену, Рим, Прагу и Будапешт, вспыхнули революции. «На всем пространстве континента идет борьба между теми кто правит, и теми, кем правят, между законом и беспорядком, между теми, кто все имеют, и теми, кто хотят иметь все», — написал новый министр иностранных дел лорд Пальмерстон. Николай, живший в чрезвычайном страхе перед революцией в России, сразу ужесточил меры в отношении немногих свобод, которые там существовали. В то же самое время он послал армию под командованием Паскевича в Венгрию, которая, по его мнению, являлась центром революционного движения и заговора против России. Восстание в Венгрии было подавлено, его лидеров схватили и казнили Возможно, Николай и предотвратил распространение революции на Россию, но заработал повсеместную ненависть и враждебность либералов, а также звание «жандарм Европы». На послание королеве Виктории, в котором Николай I указывал, что только Англия и Россия были избавлены от смуты, и предлагал создать коалицию по борьбе с революционными проявлениями, ответа не последовало.

На десятом году англо‑русского устного соглашения Оттоманская империя впала в коллапс. Первый конфликт —спор между Францией, Россией и Турцией по поводу опеки христианских святынь на земле обетованной — Британию никак не затрагивал. Но следующий кризис оказался гораздо серьезнее. Николай направил войска на Балканы, на подконтрольные Турции территории, якобы с целью защитить христианское население. Ультиматум Турции о выводе войск Николай игнорировал, и в очередной раз эти страны оказались в состоянии войны. Но на этот раз англичане и французы, твердо поставившие цель оградить Ближний Восток от проникновения России, вступили в союз с султаном. Царь Николай, веривший в свои особые отношения с Британией по поводу Турции, слишком поздно понял что недооценил сложность ситуации. Началась Крымская война, которой на деле никто не хотел и которой легко можно было избежать.

История этого кровавого конфликта слишком известна, чтобы пересказывать ее здесь. Столкновение огромных армий на поле битвы, слишком далеком от мрачных пустынь Центральной Азии и от попыток скрытного проникновения в Индию, — это совсем не часть Большой Игры. Но отголоски конфликта очень скоро ощутили все, кто отвечал за защиту Индии. Точно так же, как английские «ястребы» видели в войне возможность накрепко связать русских на их кавказских базах и таким образом уменьшить потенциальную угрозу Индии, в России тоже были стратеги, которые полагали, что бросок на Индию поможет ускорить их победу в Крыму. Среди последних был преемник победителя в персидском конфликте графа Симонича генерал Дюамель, который разработал детальный план вторжения, имевшего целью вынудить Британию перебросить в Индию войска с Ближневосточного театра военных действий. Он указывал, что такое нападение не потребует слишком больших российских сил, если посулами военных трофеев и территориальных приобретений соблазнить присоединиться к атаке афганцев, а возможно, и сикхов. А когда британские полки ринутся на укрепление границ, «внутренний враг» — многочисленное коренное население Индии — справится с лишенными серьезной военной поддержки заморскими правителями.

Особыми новшествами план Дюамеля не отличался. После рассмотрения нескольких альтернативных маршрутов (все они гораздо раньше прорабатывались Киннейром и многими другими) он принял вариант форсирования Каспия с выходом к Ашхабаду, а затем сухопутного марша к Герату. Его он считал самым коротким и наименее изнурительным путем вторжения для войск, позволяющим избежать пересечения пустынь, гор и главных рек, а также столкновений с воинственными племенами, некоторые из которых (или даже все) постарались бы воспрепятствовать походу. Заключительный удар (его, по предположению Дюамеля, следовало нанести объединенными силами русских, афганцев и персов) планировался из района Кабула или Кандагара. Последний вариант генерал считал более предпочтительным, поскольку он позволял через Хайберский коридор выйти к Лахору и Дели, где многочисленное население могло бы поддержать «освободителей». Плану генерала Дюамеля никогда не было суждено пройти проверку практикой. Война складывалась для России все более драматически, и уже не было возможности выделить для такой авантюры серьезные военные силы. Но если бы ее и начали, шансы на успех представляются весьма незначительными. Очень маловероятно, чтобы два извечных противника, Персия и Афганистан, согласились оставить свои раздоры и присоединиться к третьей силе, не говоря уже о позволении российской армии маршировать по своим землям. В конце концов у них не было никаких причин доверять русским больше, чем англичанам. Впрочем, военные власти в Калькутте были уверены, что даже при таком союзе силы вторжения могли быть разгромлены. Но в одном Дюамель оказался прав. Очень скоро англичанам предстояло обнаружить «внутреннего врага».