Удар в десятку - Дороти Иден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— С ней не случится ничего плохого? — спросила Крессида.
— Мимоза абсолютно неуправляема, — улыбнулся Джереми. — Я сообщил ей, что она отправится в Париж.
— Как это?
— О, не волнуйтесь, только на бумаге. Между прочим, вы тоже. Только не говорите, что Том будет возражать. Всемогущая тень Тома вечно нависает над нами.
— Не думаю, что это пугает вас, — поджала губы Крессида.
— Вам не приходится жаловаться на недостаток внимания, — заметил Джереми, указывая на розы.
— Да, это было очень мило с вашей стороны. Надеюсь, ваш издатель возместит убытки. Цветы просто восхитительны.
— Минутку! — Лицо Джереми стало встревоженным, удивленным и расстроенным. — Я не заслужил благодарности, поскольку не посылал вам роз. Я сделал заказ на завтра и в более скромном количестве. Том, очевидно, разорился. Как вы думаете, это искренний порыв?
— Нет, это не Том. Он не способен на подобное расточительство. — Тон Крессиды стал резким, она почувствовала себя виноватой, поскольку два дня не получала писем от Тома и даже не заметила этого. Букет не может быть от Тома, — добавила она решительно, — если только он не сошел с ума. — Крессида начала торопливо разворачивать целлофан в надежде найти визитную карточку. — Ах!
Джереми успел на лету подхватить выпавшую из пальцев Крессиды визитку. Текст, обрамленный траурной рамкой, состоял всего из двух слов: «Вечная память».
Дом сразу показался Крессиде мрачным и враждебным, несмотря на яркие огни, звуки вальса, долетавшие из бального зала, вкусные запахи, витавшие в воздухе. Здесь, в этом доме, царствовало привидение. Привидение юной, веселой, беспечной девушки, которая любила красные розы.
— Вы говорили с Арабией? — строго спросил Джереми.
— Нет, у меня не было времени. Она еще не вставала, когда я уходила на работу. А сегодня вечером... Она устраивает праздник в мою честь, как я могу испортить ей настроение?
— Сегодняшний вечер может быть слишком долгим, — туманно изрек Джереми, пряча глаза. — Не хотите ли вы уехать прямо сейчас?
— Уехать? — опешила Крессида.
— Ну да, домой, к Тому. Я провожу вас на вокзал. Вы сможете быстро собрать чемоданы?
— Сейчас? Вы сошли с ума! Как я могу уехать с вечеринки, которую устроили для меня!
Джереми пристально посмотрел на нее,
— Ладно, только не говорите, что я вас не предупреждал, если ваша мягкосердечность доставит вам неприятности. Идите, наряжайтесь к празднику и играйте роль Люси, чтобы удовлетворить их. И, возможно, эти проклятые розы вскоре будут лежать на вашей могиле.
— Джереми! — Она схватила его за руку. — Вы сказали «их»! Кто они?
— Я хочу узнать, — сказал он тихо, — и, клянусь, сделаю это.
Только мисс Глори могла хоть что-то знать о злополучных розах, поскольку приняла их от посыльного. На карточке не было имени владельца цветочного магазина.
— Хотите знать мое мнение? Кто-то от вас без ума. Эти розы стоят целое состояние в такое время года.
— Но я не знаю, кто их прислал.
Мисс Глори завистливо вздохнула:
— Счастливая, у вас так много поклонников. И один из них богатый. — И быстрым шагом удалилась в направлении кухни.
Богатый? Что это, ключ к разгадке? В доме живет только один состоятельный человек — Арабиа. Неужели розы — своеобразный жест прощания с дочерью и приветствие Крессиде в роли новой Люси? Но Джереми убежден, что в этом подарке заключено нечто зловещее. Почему он так считает?
Но сейчас уже не оставалось времени думать о розах. Все обитатели Дома Дракона собрались к обеду, и только виновница торжества опаздывала. Крессида мудро решила больше не волноваться по поводу выбившего ее из равновесия подарка и прикрепила одну розу к платью изумрудного цвета, которое выигрышно подчеркивало ее золотистые волосы.
Собравшиеся за обеденным столом, который накрыли в нише у высоких окон бального зала, представляли собой странную разношерстную компанию. Фигура мисс Глори больше, чем обычно, казалась плоской, словно вырезанной из картона. В узком черном платье со скромным вырезом она сновала из кухни в зал и обратно, исполняя обязанности официантки. Мистер Моретти был в смокинге, а миссис Стенхоп стала еще более незаметной в тусклом в сером платье. Даусон надел твидовый пиджак, который считал респектабельным, поскольку ходил в нем каждый день на работу.
Но самое захватывающее зрелище представляла собой Арабиа, надевшая все свои драгоценности. Скромные украшения никогда не были в ее вкусе. Она любила крупные камни в богатых оправах и сейчас сияла и переливалась, словно рождественская елка. Старая леди была в восторге оттого, что оказалась в центре всеобщего внимания.
— Посмотрите на меня, — приговаривала она. — Посмотрите на это кольцо — его подарил один раджа, когда я путешествовала по Индии. А эту брошь преподнес мой второй муж на десятую годовщину нашей свадьбы. Серьги купил мой третий муж в Пекине, изумительная бирюза, не правда ли? А это восхитительное колье — подарок кувейтского шейха. Вы смеетесь надо мной?! Думаете, что я глупая разряженная старуха?
Она вызывающе посмотрела на сидящих за столом. Мистер Моретти поспешно встал и отвесил грациозный поклон.
— Мадам, я восхищен.
Арабиа улыбнулась с видимым удовольствием.
— Именно так говорил шейх. Чуть позже мы будем танцевать. Вы прекрасно танцуете.
— Еда остывает, — вмешалась мисс Глори.
— В один момент мы решим это. Давайте сначала выпьем вина. Джереми, наполните всем бокалы. А потом я произнесу тост.
Джереми наполнил бокалы розовым вином, затем Арабиа, сидящая во главе стола, встала и подняла бокал.
Крессида похолодела. Что собирается сказать сверкающая драгоценностями старая леди? Может, собирается помянуть Люси? Или хочет выпить за привидение?
Но лицо Арабии оставалось удивительно приветливым, счастливым и безмятежным.
— За возвращение весны! — провозгласила она.
И наверняка в этот момент каждый из присутствующих за столом подумал, что тост столь же оригинален, как и личность, его произнесшая.
Когда обед был съеден, вино выпито, посуда убрана, мисс Глори предложили сесть за рояль и сыграть вальс. Но она, взяв несколько аккордов, начала петь:
— Эта последняя летняя роза, цветущая одиноко...
— Под эту музыку мы не можем танцевать, — раздраженно сказала Арабиа.
Мистер Моретти поднял тонкую изящную руку.
— Умоляю вас, дорогая леди. Пожалуйста, это моя любимая песня. — И бросил пристальный взгляд на розу, приколотую к платью Крессиды.
Девушка заметила, что миссис Стенхоп и Даусон тоже уставились на цветок, который она опрометчиво решила прикрепить к платью. И только Арабиа разгадала смысл живого украшения Крессиды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});