Молодые волки старого королевства - Валерий Иващенко

— Спасибо, змеюшка, — расчувствованно шепнул парень, когда треск и всякое шевеление в осоке прекратилось, и даже нежно чмокнул в с готовностью подставленную змеиную мордочку.

Та успела щекотнуть кончик носа язычком, и опять отправилась себе спать… Вот и думай теперь — то ли и впрямь сказала что-то на своём змеином языке, отвадила — то ли те некстати ожившие брёвна с клыками сами сообразили, что к этой зловредной бабе на зуб лучше не попадаться.

Хотя отдохнуть хотелось нестерпимо, островок тот Лен обошёл десятой дорогой. Он что, боевой чародей с моланьями в рукавах и огненными шарами в задн… ох, прости, Эльфире — в голосе? Или Чарута-богатырь с его булавой, в которую, говорят, гномьи кузнецы семью семь пудов сырого железа вбили? Нетушки — умный гору обойдёт…

Влюбиться, что ли? Пропасть, попасться, сгинуть в том сладком наважденьи, что равными средь равных делает бессмертных и людей — и даже эльф лесной весеннею порою замрёт вдруг в сладостной истоме.

Эльфире легонько усмехнулась своим мыслям и нежно погладила край наброшенного на плечи плаща. Тихий вечер вкрадчиво и как-то незаметно завладевал этими находящимися невесть где землями племени друидов. Мягкий и неслышный, он вымахнул как румянец на щёки, пылая на полнеба той тишиной, какую не ценят мало повидавшие на своём веку…

Нет, ничего не получится. Эта безбашенная Славка всерьёз вознамерилась отомстить Лену за невнимание. Взяла в оборот Марека — и чуть не двое суток эта парочка не вылезала из древесной обители, определённой гостям в качестве жилья. И потому от одной мысли, что утворит молодой ведун, когда дознается, полуэльфке делалось как-то до дрожи неуютно. С виду-то увалень, у которого едва мысли в голове шевелятся, но уж ей-то видно — прикидывается. Уж третий день пошёл, как Лен пробивался сам по дорожке испытаний, подстроенной ему здешними, и ни слуху о нём, ни духу.

Всё же, по своей привычке не пускать дела на самотёк, Эльфире всего-то в пару улыбок и особых движений вызнала у одного из здешних старейшин, где парень объявится. Хоть и страшно было до заячьей дрожьи в ручках-ножках, а всё же в очередной раз она удостоверилась, что женскому обаянию и умениям противопоставить просто нечего.

Вот и сидела она прилежно у здоровенной, затянутой блестящей пеленой какого-то заклятья пещеры, сторожила. Судя по обмолвке вконец очарованного и замороченного друида, ближе к ночи Лен и проломится сквозь препоны. «Настырный» — как с лёгким неудовольствием заметил тот старейшина.

И что надлежало делать, чтобы хоть как-то смягчить гнев парня, Эльфире себе решительно не представляла.

Стоило отметить, что троих пришедших полюбопытствовать женщин из числа здешних адепток она в первый же день раскрутила просто играючи. И уже через полчаса к ней подвалила во всём своём блеске весьма представительная делегация, среди которых Эльфире с затаённой гордостью приметила и двух особенных мамзелей, с алым и огненно-рыжим камнями в налобных обручах, которые и без того выделялись бы какой-то внутренней силой и неброской сдержанностью — а ведь высшие, из Внутреннего Круга. Пришлось попыхтеть малость и даже посопеть, но дело того стоило. Потом полдня один только план занятий составляли — оказалось, здешние девицы предрассудками или всякими моральными глупостями не страдают, и выучиться исконно женскому искусству обольщения вознамерились всерьёз.

Так что, Эльфире уже обзавелась целой толпой благодарных поклонниц и учениц, среди которых затесалось и несколько парней из числа молодых. Да и мужским большинством во Внутреннем Круге коварная гостья не пренебрегла. Нашла время, исхитрилась встретиться с каждым из них, кто в эти дни побывал в посёлке — а уж там дело понятное. Куда ж вы, мужчинки, денетесь, если вас незаметно для самих же за одну мыслишку приголубили?…

Вечер выдался на славу — добрый, так и ласкающий душу. И хотя Эльфире так и не смогла понять, каким образом нынче оказалось самое что ни на есть лето (а выспрашивать не стала, пусть остаётся аромат тайны), она с наслаждением дышала медвяными ароматами разогревшегося под солнцем соснового бора. Здесь, у подножия скалы, словно нарочно торчащей наподобие назидательно указующего в небеса перста, оказалось весьма интересное место. Сосны словно по молчаливому сговору разбежались, лишь смотрели и тихо шуршали о чём-то своём, вечном и понятном лишь им самим. Красота, почти как где-нибудь в глухом уголке Ривенделла…

Вдалеке за ручьём, настырной барабанной дробью дятел оповестил округу о своём существовании, и сидевшая на удобном, гладком валуне полуэльфка пришла в себя.

Надо признать, в зеленоволосой головушке одной девицы совсем уж каша и сплошной ветер, раз решилась на такое. Распробовала томленье тела молодого, дорвалась до сладкого, и теперь не скоро в соображеньи просвет обозначится. И как быть? Если Лен озлобится, ох быть беде…

Со стороны пещеры донёсся лёгкий шорох. Но остроглазая полуэльфка, мгновенно обратившая туда свой взор, приметила лишь несколько осыпавшихся с края камешков, и вновь вернулась к своим невесёлым думам. Спасать ведьмочку и моряка надо, вот что! Хоть и не обещали Лен и Славка ничего друг другу, но парень-то бешеный — коль разойдётся, головёшки вокруг дымиться перестанут нескоро… если вообще остнется чему дымиться.

Эльфире невесело усмехнулась и легонько провела ладонью по рукаву платья. Словно ожёгшись, пальцы отдёрнулись от притаившегося под тканью предмета. Небольшой изящный кинжал, вырезанный неведомым искусником из тёмного, почти чёрного дерева, и весь покрытый недобро горящими рунами, он смущал ум одним своим существованием. Подарок друидки Ноэль, которой вскоре надлежало по праву мастерства войти во Внутренний Круг, и которая по здешним обычаям должна была получить камень своего цвета и сменить клинок адептки на жезл или посох высшего посвящения.

Зачем она прихватила на встречу с парнем этот красивый и смертоносный подарок, которому нипочём даже гномьей выделки броня, Эльфире не знала и сама. Да, сумела бы улучить миг и всадить опасный как зуб гремучей змеи кинжал в горячее человеческое сердце — но покопавшись в душе, она призналась сама себе, что меньше всего этого желала. Хоть Лен прилюдно и фыркал на неё, как чующий сырость котяра, а всё же, пакостей не делал. И пару раз, забывшись, за столом обратился ко всей компании «друзья мои». А ведь, этакие обмолвки ох как ко многому обязывают…

Он появился как призрак с того света, как грозное напоминание о неизбежном. И стоило признать, довольно-таки эффектно. Блестящее заклинание на входе лопнуло с весьма впечатляющим грохотом — как ни ждала Эльфире, а от неожиданности скатилась со своего валуна и укрылась за ним, трусиха. Вальяжно пролетавшую в это время мимо ворону и вовсе отшвырнуло, закрутило. И с хриплым карканьем роняя перья и свой гадливый испуг, несчастная птица с отчаянным трепыханьем поспешила умчаться прочь.