Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ) - Диана Крымская

желая помочь подняться. Но Гвен, видимо, расценила его движение по-своему: она вскрикнула в ужасе и выставила перед собой руки, пытаясь закрыться от него. Он видел ее взгляд, полный страха и боли. И вдруг вспомнил рассказ Джейн об изощренных развлечениях Аллейна с баронессой. Неужели она видит в нем такого же подонка?

Вся злость на нее покинула Генри. Он подошел к Гвен и, мягко поддерживая, помог ей встать. Затем усадил ее на кровать и сам сел рядом.

— Я прошу вас леди Финчли… Гвендолин! Я умоляю вас, расскажите мне правду! Я ведь вижу, что вы пытаетесь предупредить меня о чем-то. Почему вы не хотите сказать все? — доверительно заговорил он, с тревогой заглядывая ей в глаза. Он нежно взял ее ладони в свои. Она не ожидала этого, взгляд ее выразил смятение и изумление.

У нее были такие тонкие, такие холодные пальчики! Они тонули в его широких ладонях. Генри сомкнул пальцы, легонько сжимая. Странное чувство охватило его. Словно в руках его оказалось нечто очень хрупкое, беззащитное, — и в то же время бесценное.

Держать ее так вечно и никогда не отпускать. Взять ее себе, к черту Аллейна! К черту все!

Но, Боже правый! О чем он думает сейчас? Он забыл об Евангелине Корби! Почему он всегда теряет голову рядом с этой женщиной?..

— Гвен, доверься мне, прошу, — тихо сказал он.

Баронесса выглядела абсолютно растерянной. Это его прикосновение произвело на нее такой эффект?

— Надо торопиться, — заговорила она надтреснутым голосом. — Надо спасать Еву. Аллейн узнал о том, что сегодня она покинет замок, и будет ждать ее за стеной.

Генри не нужно было объяснять, что это значит. Ева в страшной опасности.

— Откуда он узнал? — только и смог сказать Лайс.

— Мне пришлось… — Она опустила голову и не договорила, но ему и так все сделалось ясно: баронесса использовала Шелтона, чтобы тот вывел Еву за пределы замка прямо в лапы к Аллейну. Она отдала бедную девочку чудовищу!

Всякая нежность к этой женщине в одночасье покинула его. Генри вдруг испытал такую злость на нее, что непроизвольно сжал ее пальцы, рискуя сломать их. Гвен вскрикнула и выдернула руки.

— Ваше коварство не знает границ! — Он встал. — Если я не успею спасти дочь Корби, вы поплатитесь за это. Клянусь честью, поплатитесь!

Она тоже вскочила.

— К черту ваши угрозы, Лайс! Бегите! Спасите бедную девушку!

— Да, промедление может дорого обойтись. Я ухожу. Но прикажу не выпускать вас из замка, баронесса. И ни слова лорду Корби. Он не должен ничего знать.

— Я понимаю.

— Если я не найду Евангелину, у меня будет с вами еще один разговор. И берегитесь! — Он развернулся на каблуках и вышел. Гвен прислушивалась к его быстрым шагам, пока они не затихли, затем без сил вновь опустилась на кровать. Лицо ее исказилось страданием, в глазах бриллиантами блеснули слезы. Она прошептала:

— Вы говорите, что я поплачусь… О, я расплачиваюсь очень давно, виконт! И расплачиваюсь жестоко. Ваши угрозы не пугают меня. Вы не сможете причинить мне большую боль, чем тот, чьей рабыней я была все эти годы…

73.

Его сиятельство маркиз Аллейн покрутил в холеных белых пальцах изящную ножку хрустального бокала и медленно, смакуя, выпил. Чудесное вино! Из Бургундии. В Англии такое редкость. А маркиз обожал все редкое. Считая себя тонким ценителем прекрасного, собирал картины, — весь второй этаж лондонского особняка представлял собой картинную галерею. Итальянские, французские, фламандские, испанские живописцы… И на все полотнах — любимая тематика: убийства, насилия, резня. Поэтому маркиз никогда не водил гостей на второй этаж. Зато частенько сам бродил по нему часами, — это поднимало ему настроение.

Его сиятельство дал знак лакею, и тот вновь наполнил бокал. Глядя, как льется из бутыли темно-вишневая жидкость, Аллейн слегка прищурился. Он любил красное вино. Оно похоже на кровь. А маркизу нравилась кровь. Нравился ее цвет, запах. Нравились стоны человека, из которого она медленно вытекает…

Он щелкнул пальцами, и слуга бесшумно исчез за дверью, оставив его одного. Аллейн довольно улыбнулся. У него есть все. Вышколенные слуги, лучшие вина в погребе, великолепные редкие картины… И — прекрасная женщина, принадлежащая лишь ему. Гвендолин. Мятежная, непредсказуемая баронесса Финчли.

Как приятно ставить ее на колени, упиваться ее унижением, покорностью! Какое наслаждение видеть страх в ее огромных красивых глазах, слышать ее мольбы о пощаде!..

Но проходит какое-то время — и она вновь поднимает голову. Выкидывает курбеты, встает на дыбы, как плохо объезженная лошадка. И вновь приходится усмирять ее, подчинять себе ее волю, заставлять признать себя ее властелином. Поэтому она никогда не надоедает ему. Его женщина…

Будь он простым человеком — женился бы на ней. Но он — не простой человек! Жениться, заводить сопливых, крикливых детей — это для обычных людишек. Это пошло и обыденно. Он, маркиз Аллейн — исключительное создание. Единственное в своем роде.

Он богат. Знатен. Могуществен. Его могущество и власть беспредельны. Нет того, что бы он ни пожелал, — и что не досталось бы ему… Кроме одной женщины. Даже сейчас, хотя прошло столько лет, он почувствовал глухую злобу, туманящую разум.

Та женщина предпочла ему графа Беркшира. Он, Аллейн, долго лелеял замыслы реванша. Хотелось для той, что отвергла его, и счастливого соперника чего-то особенного… Страшного. Но он наполовину опоздал: графиня скончалась. Поэтому пришлось ограничиться местью графу: написать донос, представить королю хорошо сфабрикованные доказательства… Беркшира отправили на эшафот. Аллейн присутствовал при казни, смаковал каждое мгновение, старался запечатлеть в памяти каждый миг. Вот и сейчас он вспоминал — и злость отступила, рассудок снова стал ясным, мысль заработала быстро и четко.

Думать о мертвых врагах всегда приятно. Иное дело — враги живые. На сегодняшний день маркиз особенно выделял троих. И двое из них — люди умные и обладающие некоторой властью и влиянием. Лорд Корби и виконт Мандервиль. Неразлучная парочка. Оба копают под него, Аллейна, оба жаждут расправиться с ним. Но у них ничего не получится. Скоро, очень скоро по крайней мере один из них отправится в преисподнюю!

Как это произойдет? Да очень просто. Евангелина Корби окажется в руках маркиза, он, возможно, позабавится с девчонкой, а затем убьет ее и велит подбросить труп к воротам замка своего врага. И, конечно, сердце лорда не выдержит смерти единственной любимой дочурки.

Тогда можно будет подумать и о расправе над Мандервилем. Найти подход к этому верному псу Корби.

Что касается третьего врага, то вряд ли с ним будут проблемы. Сын казненного за измену графа,