Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив - Грант Аллен

— У вас есть некая теория, объясняющая, что случилось на самом деле? Как именно украли камень?

— Если я вам расскажу — вы не поверите, — отмахнулся Думающая Машина. — Всего доброго.

Через три дня миссис Розвелл, глубоко взволнованная, вызвала профессора Ван Дузена к себе.

— Украли еще один камушек! — почти в панике сказала она. — Все повторилось точно так же, как в первый раз, даже крик попугая. Я следила, несколько ночей, но вчера так устала, что меня сморил сон. И снова меня разбудил какаду. Но зачем Жаннет…

— Мне надо увидеть место преступления.

Его провели в комнату, ставшую свидетелем загадочного события. Он вновь осмотрел тиару, затем — дверцу сейфа. Перелистал страницы книги-шифра, уточнил комбинацию цифр, рассмотрел пометки. Несколько раз открыл и закрыл сейф. Проверил замки на дверях и решетки на окнах.

Наконец он замер и изучающим взором уставился на попугая. То был и впрямь какаду, очень крупный, с ярко-желтым хохолком, придававшим ему вид этакой вдохновенной меланхолии.

Вскоре птице надоело играть в гляделки, и только реакция Думающей Машины спасла его очки от кражи.

Открылось дверь, и зашла девушка, невероятно красивая внешне, с дивными, золотисто-рыжими густыми локонами — но болезненно-бледная и с какой-то бесконечной бессильной тоской во взоре. То была Жаннет; заметив незнакомца, она испуганно извинилась и замерла, словно не зная, что делать.

Профессор коротко кивнул ей в знак приветствия и вновь обернулся на какаду. Тот сердито клокотал, его недавно обвисший хохолок воинственно вздыбился.

Поведение птицы привлекло внимание миссис Розвелл, и она схватила профессора за запястье, привлекая его внимание:

— Смотрите!

— Жаннет, Жаннет, Жаннет! — откликнулся ей Какаду. Девушка упала в кресло, не замечая ни напряженного внимания мачехи, ни хрипло-пронзительных воплей попугая.

— Вы устали. Должно быть, у вас нарушен сон, мисс Розвелл?

— А? Да… — ответила та. — Я все сплю, сплю, но совсем не высыпаюсь. Такая усталость… и сны. Мне все время снится попугай. Чудится, что он зовет меня…

Миссис Розвелл кинула быстрый взгляд на профессора. Тот пересек комнату, опустился на колено перед креслом и послушал у Жаннет пульс.

— Вы любите читать? — спросил он. — Эту вот книгу, например, читали? — указал он на том «Отверженных».

— Только в переводе. Я плохо знаю французский. Еще несколько не связанных между собой вопросов и невнятных ответов — и профессор оставил девушку и вышел. На лестнице он дал миссис Розвелл инструкции, изумившие ее до глубины души, и направился восвояси.

Жаннет легла в одиннадцать и вскоре уже крепко спала. Двери и окна были заперты с вечера. Миссис Розвелл в час ночи разбудил будильник. Она встала, взяла крохотный кувшинчик с туалетного столика и тихо, неслышно прокралась в комнату падчерицы. Та лежала белая как полотно, бессильно вытянув руки поверх одеяла. Миссис Розвелл склонилась над ними, затем так же неслышно ускользнула к себе. Еще полчаса — и она спокойно спала.

Рано поутру она позвонила профессору Ван Дузену, Думающей Машине, и проговорила с ним четверть часа. Она что-то объясняла, тот отвечал — коротко и по возможности односложно. Затем она положила трубку, и профессор вызвонил доктора Хендерсона, известного психиатра, и доктора Форрестера — международного значения специалиста по нервным расстройствам.

Обоим он сказал одно и то же: «Хочу показать вам нечто совершенно невероятное».

Неверный свет ночника порождал странные тени, то ли очерчивающие, то ли скрывающие предметы. Белым пятном среди них выделялась кровать миссис Розвелл, да еще сейф поблескивал серебряным колесиком замка. В спальне Жаннет было темно. Если прислушаться, можно было услышать ровное дыхание спящей девушки. Какаду временно покинул свой насест. Снаружи смутно доносился глухой шум ночного города.

Где-то вдалеке часы пробили четыре раза.

Скрипнули половицы, послышались легкие шаги — и на пороге показалась Жаннет, похожая на призрак: облаченная в белое, с широко распахнутыми глазами и встрепанными волосами. В свете ночника они то казались совсем черными, то взблескивали золотом.

На миг она замерла. В темноте кто-то коротко ахнул и тут же словно зажал себе рот.

Не замечая этого, Жаннет прошла к письменному столу, перебрала книги и взяла «Отверженных». Несколько раз она перелистывала страницы, подносила книгу к глазам, вглядываясь, затем довольно кивала.

Положив книгу на место, она направилась к сейфу. В этот момент из теней вынырнул человек, неслышно подкрался к ней и, стоило ей наклониться, направил ей прямо в лицо резкий белый луч электрического фонаря. Жаннет не заметила и этого.

Тогда человек направил свет на ее руки — сперва на одну, затем на другую.

Колесико кодового замка тем временем послушно крутнулось вперед назад, затем замерло. Раздался щелчок, и сейф открылся.

В свете электрического фонаря насмешливо поблескивала тиара.

Снова раздался приглушенный вздох. Девушка вынула тиару из сейфа и равнодушно уронила на пол. И снова сдавленный вскрик раздался из темноты.

Быстрыми, дергаными движениями Жаннет выбрасывала драгоценности вон. Она что-то искала — но, должно быть, тщетно, потому что вскоре она тяжко вздохнула и встала, тоскливо глядя в пустой сейф. Так она стояла некоторое время, а затем человек с фонарем спросил — тихо, но достаточно отчетливо:

— Что вы ищете?

— Письма… — выдохнула она едва слышно, но все же достаточно внятно, и развернулась, направившись к себе. Ее влажные глаза блеснули в электрическом луче, и человек с фонарем ухватил ее за руку, не пуская.

Жаннет замерла, словно в недоумении, затем ее веки сомкнулись, она обмякла — но через миг распахнула глаза, в неподдельном ужасе глядя на незнакомое лицо перед собой, коротко вскрикнула и потеряла сознание.

— Доктор Форрестер, полагаю, ей нужна ваша помощь.

Несомненно, это был спокойный голос Думающей Машины.

Он включил свет — и комната словно вмиг заполнилась людьми. Сам Ван Дузен, почтенные доктора, мистер и миссис Розвелл, Артур Грантам с искаженным болью и тревогой лицом…

Доктор Форрестер подхватил бесчувственную Жаннет.

Миссис Розвелл упала в кресло. Ее муж, не зная, что делать, бездумно гладил ее по голове — раз за разом, раз за разом.

— Все в порядке. У девушки просто шок, — все так же спокойно сказал Ван Дузен.

Грантам воззрился на него — яростно, мальчишески-гневно.

— Это все ложь! Она не крала брильянтов! — воскликнул он.

— Почему вы так думаете? — голос Думающей Машины был холоден.

— Потому что… потому что я сам их крал! — выпалил Артур. — Знай я, что вы провернете подобное, ни за что бы не решился.

Миссис Розвелл неверяще распахнула глаза.

— А-а… И как вы извлекли камни из креплений? — безэмоционально уточнил Думающая Машина.

— Я… да очень просто, своими руками!

— Покажите, как именно. — Собеседник протянул ему тиару.

Артур выхватил ее и попытался вынуть хоть один камень, но тщетно. Покраснев, он оставил напрасные попытки и осел на кровать рядом с бесчувственной Жаннет.

— Это было благородно. Но глупо, — прокомментировал Думающая Машина. — Я знаю, что вы не крали драгоценностей (и вы это нам доказали сами). Более того, смею заметить, что к краже непричастна и сама мисс Розвелл.

Изумление Артура отразилось на лицах его отца и мачехи. Доктора, безучастные ко всему, занимались своим делом.

— Но тогда где камни? — воскликнула миссис Розвелл.

Профессор глянул на нее устало, и во взгляде его ясно читался упрек.

— В легкодоступном месте, в полном порядке, — отмахнулся он. Снова послушал пульс Жаннет, затем хмыкнул: — Могли бы вы поверить, что сумеречное состояние при лунатизме способно давать подобный эффект?

— Ни за что, — честно сказал Хендерсон.

— Да, интересный, очень интересный случай, — согласился с ним Форрестер.

А час спустя внизу, в озаренной бледным рассветом гостиной, Думающая Машина делился с семейством и друзьями своими до невероятия простыми умозаключениями. Слушатели его были усталыми и вымотаны случившимся, Артур бледен и беспокоен, но все они слушали, слушали изо всех немногих сил.

Наверху мирно спала Жаннет.

— В действительности ответ на главный вопрос было несложно найти. — Профессор Ван Дузен сел в кресло и привычно уставился в потолок. — Сложнее было разобраться с необычными, чтоб не сказать невероятными, сопутствующими эффектами… которые, впрочем, лишь облегчили поиск оного ответа. В сущности, в общих чертах я понял все сразу, как только в моем распоряжении оказались все нужные мне подробности дела. Факт плюс факт — как два плюс два, и ответ очевиден.