Сладкая вендетта - Зоэ Арчер

– Дай мне попробовать, – не утерпел Марко. – Я взломал сейф турецкого посольства в Париже меньше чем за три минуты.

Ева ответила, не поднимая головы:

– Если ты перестанешь отвлекать меня болтовней, я сделаю это намного быстрее.

– Заткнись и не мешай леди заниматься делом! – рявкнул Джек.

Марко нахмурился, но по крайней мере замолчал. Наконец в тишине гостиной раздался красноречивый щелчок замка. Ева откинула крышку, и все еще теснее сгрудились вокруг стола, теперь включая и Джека. Мисс Уоррик извлекла из сундука стопку бумаг и бегло просмотрела ту, что лежала сверху.

– Что это? – спросила Харриет.

– Список самых элитных лондонских куртизанок и их еще более элитных клиентов.

Саймон выдернул листок из ее пальцев.

– Высокопоставленные министры, главы крупных корпораций, епископы. – Он присвистнул. – Если эти бумаги попадут в плохие руки, они могут причинить большой ущерб.

– Именно поэтому Рокли их и хранил, – пробурчал Джек. – Стоит кому-нибудь пойти против него, и он схватит его за яйца.

Ева вытянула из стопки еще два листка, похожих на официальные документы.

– Купчие. Одна на дом здесь, в Лондоне, судя по всему, таунхаус в Найтсбридже, а другая – на дом в Сомерсете. – Она присмотрелась к документам повнимательнее. – Строчка, где должно стоять имя владельца, оставлена пустой.

– Наверное, он у кого-то их вытянул мошенническим путем, – предположил Лазарус.

Харриет покачала головой.

– Это просто настоящая коллекция подлости, – сказала она.

Стараясь сдерживать нетерпение, Джек заметил:

– Но это все не то, что мы искали.

Снова повисло молчание, Ева стала просматривать остальные бумаги. Оказалось, что Рокли вовлечен во множество преступлений или по меньшей мере ему нравилось хранить у себя для собственной пользы доказательства прегрешений других людей. На то, чтобы просмотреть все документы, рассортировать их и вникнуть в содержание, у них ушло почти полчаса. Наконец она развязала шнурок, которым была перевязана последняя пачка бумаг, и ее взору предстали колонки цифр, напротив которых стояли пометки.

– Есть, – выдохнула Ева.

– Это оно? – нетерпеливо спросил Саймон.

– Вся бухгалтерия по правительственному контракту на поставку патронов. – Она просмотрела документы и тихо выругалась. – Вот сукин сын! Они с Джиллингом прикарманили больше половины денег, выделенных на производство патронов. Львиную долю получил Рокли, но и Джиллинг не остался внакладе. А на остальные деньги они закупили у иностранных поставщиков низкосортное сырье. Вот счета за продажу как доказательство. – Она показала на несколько листов бумаги.

Саймон вчитался в счета, и его аристократические черты исказила гримаса возмущения.

– Да он, по сути, продал британских солдат! Сколько же людей из-за него погибло? – Он швырнул бумаги на стол. – Я его убью.

Джек мрачно улыбнулся. По крайней мере, теперь этот аристократ понял ярость и жажду мести, которая грызла его, Джека Далтона.

– Приятель, тебе придется встать в очередь, – процедил он.

Ева медленно встала из-за стола, собрала бумаги и сложила их обратно в сейф.

– Никто никого не будет убивать. Мы получили те самые улики против Рокли, которые нам были нужны, и мы ими воспользуемся. Ему придется заплатить за свои деяния.

Джек ощетинился:

– Что-то ты очень спокойно об этом говоришь!

Ева посмотрела ему в глаза.

– Я чувствую что угодно, только не спокойствие.

При свете ламп ее лицо казалось высеченным из золотистого мрамора, и Джек понял, что это не спокойствие, а напускная холодность. Ева использовала ее как средство защиты, как своеобразные доспехи, которые она создала своим разумом. Чем больше мир ей угрожает, тем спокойнее она выглядит.

– Рокли хранил у себя приличный перечень собственных преступлений, и когда придет время предъявить ему обвинение, я буду на месте и с мечом в руке.

Голос Евы звучал отстраненно, почти без выражения, но теперь Джек понимал почему. Придет время, она выпустит ярость на свободу, и Далтон не позавидует тем, кто окажется у нее на пути. И будь он проклят, если не хотел быть рядом, чтобы это увидеть.

После событий этой ночи Ева возвращалась домой с таким чувством, будто побывала в гостях, настолько была велика разница между тем, чем она занималась в «Немезиде», и ее жизнью. И она побывала, за исключением того, что жизнь, которую она посетила, была ее собственной. Здесь, в обычной маленькой квартире, где на столе лежали учебники, а на каминной полке стояла фотография ее родителей, которую они прислали в последнем письме. Как и следовало ожидать, отец и мать, позируя перед школой, которую они построили в глубинке Нигерии, выглядели строгими и добродетельными. Мать в письме снова убеждала Еву присоединиться к ним, отказаться от учительства в пользу более высокого призвания. «У тебя слишком большие способности, чтобы растрачивать их на скучающих дочек буржуа, – писала Элизабет Уоррик. – Здесь есть один молодой миссионер, который ищет себе жену и помощницу. Я буду очень рада, если ты разрешишь ему тебе написать. Потрать свою жизнь для достижения более великой цели».

Ева переоделась в ночную рубашку, но спать не хотелось, поэтому она решила наконец ответить родителям. Откинувшись на спинку стула, Ева посмотрела на потолок и задумалась.

Что им написать? О том, как они с Джеком ворвались в бордель, чтобы украсть документы, принадлежащие преступному аристократу? И что она может рассказать о Джеке, сбежавшем заключенном, который дерется как зверь, но при этом с ранимой душой? Или о том, как он ее целовал?.. Ева вспомнила, как губы Далтона прижимались к ее губам, как он, казалось, вбирал ее всю, словно она была живительной влагой, без которой он не мог жить, и от этого воспоминания мисс Уоррик бросило в жар. Час назад ей очень не хотелось уходить и оставлять Джека в штабе «Немезиды». Она хотела, чтобы он был здесь, с ней. В ее постели. Но не могла же она взять его за руку и повести за собой на глазах у всех? Если бы она в разгар выполнения задания спуталась с Джеком, коллеги по «Немезиде», и прежде всего Саймон, поставили бы под сомнение ее оъективность. Да и она сама тоже. В том, что Ева желала Джека Далтона, не был ни мудрости, ни осторожности. А она всегда была мудрой и осторожной.

В окно кто-то тихонько постучал. От неожиданности Ева вздрогнула. За стеклом маячил чей-то темный силуэт. Она схватила револьвер и осторожно приблизилась. Может быть, Рокли сумел ее выследить и послал за ней одного из своих головорезов? Очевидно, этот человек, кем бы он ни был, мастер карабкаться по стенам, ведь ее квартира находится на самом верхнем этаже.