Кровь избранных - Кай Дзен

У мамы лицо Рона Фолберга.

У папы морда дьявола.

Девочка принимается кричать, но не может издать ни звука.

Небо окрашивается пурпуром, воздух становится тяжелым. Далекая линия горизонта все сильнее искривляется книзу. Земля вокруг отступает, ладони родителей то укорачиваются, то удлиняются, как резиновые. Девочка не может от них оторваться и заходится истерическим плачем. Руки меняют форму и тащат ее за собой, скручивая тело. Горячие слезы заливают ребенку лицо, глаза и нос покраснели, горло раздулось от крика. Но она не слышит ни звука.

Вспышка. В полуденном зное какого-то уголка Палестины или Древнего Египта медленно шествует процессия. Картинка расплывается. Мужчина в прихваченных в талии лохмотьях с трудом бредет, держа в вытянутых руках амфору со странным орнаментом. Он несет ее, отодвинув от лица и пристально вглядываясь в надпись широко раскрытыми глазами. Вид у человека пугающий. На древнем сосуде начертаны слова на незнакомом языке.

Вдруг начинается ливень.

Девочка с рыжими волосами остается одна посреди улицы.

Дождь льет как из ведра. Девчушка промокла до нитки и ищет, где бы укрыться. Ей повезло: впереди маленькая церковь.

В храме нет потолка, и небо там голубое и ясное. Она закрывает дверь и оборачивается к алтарю. Согнувшись и опустив глаза, в поперечном нефе стоит старик с восточным лицом. Его шепчущий голос звучит как далекое эхо многих молящихся голосов.

Внутри церкви пол залит какой-то жидкостью. Ее ручеек течет от оракула слева. Девочка наклоняется и пробует пальцами. Субстанция теплая, непонятного цвета. Похожа на кровь, но запах совершенно другой.

Густые капли падают на легкое платье в цветочек, одна за другой…

И все исчезает.

Ощущение тепла проникает во все уголки туловища, и разум возвращается в другое измерение. Никакой девочки с веснушками, нет и процессии.

Что-то прикасается к ее плечу, наполняя все тело живым теплом. Чья-то рука.

Веки дрожат. Закаченные кверху зрачки медленно опускаются вниз. Во рту горечь, сердце часто бьется. Тело покрыто потом, мышцы напряжены. Она начинает различать собственное дыхание и постепенно приходит в себя.

Женщина открывает огромные зеленые глаза и видит стоящих около нее двух мужчин. Она лежит на кровати, прикрученная лентами белой материи. Кажется, галлюцинации прекратились.

Брат Эвдор не был медиком и не отличался галантностью. Через несколько минут после того мига, как Шелли обрела сознание, он, будто хищник, принялся кружить вокруг жертвы.

Гленди хотелось закончить начатое единым махом, как он обычно и поступал со всеми, кто имел дело с Овном. А сам себе Эвдор пообещал подступать к мисс К. только в белых перчатках, как и подобает обращаться с леди.

— Ну вот, кажется, вы пришли в себя, мисс Копленд. Знаете, когда женщина мечется, как безумная, зрелище не из приятных. В ваших глазах стоял страх, изо рта шла слюна… Господи, ужас какой! Не так ли, брат мой?

Альбин застыл у окна маленькой комнаты в глубине виллы. Он разглядывал заснеженные деревья и, казалось, не обращал внимания на то, что происходит, но ловил каждое слово Эвдора. Они договорились дразнить мисс Копленд загадочным обращением «брат мой», чтобы напугать ее и быстрее выяснить, какой информацией та располагает. Однако обычная грубая наглость Майкла его раздражала.

— Брат мой! Разве ты не видишь, что мисс все еще плохо себя чувствует? Дадим ей передышку, нам ведь спешить некуда.

Впервые за все время Кирхнер заглянул в глаза Шелли, и его охватило смешанное чувство вины и робости. Напарник с гораздо более конкретным и грубым мышлением наверняка ничего не поймет.

— Мне жаль, что стала причиной ваших неудобств… — неожиданно заговорила Копленд. — Это случилось не по моей воле, и я попытаюсь вам все объяснить, господа… С кем имею честь?

Шелли обрела свою всегдашнюю активность. Женщина едва успела прийти в себя, а уже собралась и сосредоточилась.

Услышав пару раз слова «брат мой», она поняла, что имеет дело с двумя негодяями, которые пытаются ее запугать. Но после всего пережитого складывать оружие Копленд не собиралась. Нужно выяснить, кто эти люди.

— Здесь вопросы задаем мы. Привыкайте к такому правилу и к нашим физиономиям, мисс Копленд. Вам придется их лицезреть до тех пор, пока не расскажете все о том скверном деле, в которое впутались. А потом, гарантирую, нас вы больше не увидите. Даю слово.

Кирхнер перебил напарника:

— Мисс Копленд, с тех пор как вы бежали из Техаса, наши люди идут по следу. Мы знаем обо всех ваших поступках и разговорах в Балтиморе. Аль-Хариф не игрушка, и вам это уже стало ясно. Как правило, тот, кто предстает перед ним, вручает свою жизнь нам. Я бы на вашем месте все рассказал.

Шелли впала в замешательство. Сердце, казалось, вот-вот разобьет ребра в клочья. Физическая слабость только усугубляла внутреннюю неуверенность. Она не знала, блефовать или нет информацией об Аль-Харифе, а если приврать, то какую версию изложить. Кто ее допрашивает? Хранители или похитители?

Альбин продолжил, словно прочитал ее мысли:

— Мы представители одного древнего тайного общества, которое предохраняет планету от бестелесного воплощения зла, вот уже тысячи лет известного под именем Аль-Хариф. По несчастью или по исключительной неосторожности, вами застрелен тот, кого убивать не следовало, а главное — вы взяли то, что брать было нельзя.

Шелли увидела себя на краю поля в Пфлюгервилле, в графстве Остин. В дрожащей руке она держит пистолет, на земле — Рон Фолберг с простреленной головой. Кругом кровь. Оставить бы ей тогда контейнер в багажнике, не трогать бы его…

Эвдор быстро допил бурбон из хрустального стакана и сменил собрата на месте инквизитора:

— И с того самого момента, мисс Копленд, вам ни разу не удалось обвести вокруг пальца и исчезнуть из поля зрения. Видите ли, ваше ЦРУ всего лишь скопище недоумков. О полиции даже и говорить не будем, а уж секретные службы — те лихо действуют, только когда понимают, что к чему. Да вы это знаете не хуже нас. Но общество — совсем другое дело. Мы не похожи на маленькие шестеренки огромных и слепых бюрократических механизмов и трудимся не за мизерное недельное жалованье, чтобы заработать на жизнь. Наше предназначение продолжать миссию, доверенную тысячелетия назад. Во имя безопасности всего мира и ради сохранения порядка вещей. Братство — неотъемлемая часть природы, ибо оно ее часть. Мы хранители человечества и всегда ими останемся.

Оба собрата обменялись довольными взглядами. Блестяще! Подступавшая старость явно не грозила Эвдору увяданием красноречия.

— Не следовало так поступать, мисс Копленд. Вы допустили серьезную ошибку. Вам что, денег не хватало? А теперь поставьте себя на наше место. Что же нам…

Тут Гленди перебил Кирхнер:

— Хочу вам вкратце разъяснить относительно Аль-Харифа. Вещество очень опасное и существует уже тысячелетия, но никто в точности не знает, что оно собой представляет. «Дыхание Сета» способно убивать и порабощать разум, подчинять волю. Это открытие может изменить мир, но с тем же успехом уничтожит его, если попадет не в те руки.

Наступила долгая пауза, каждый воспользовался ею в своих целях, поэтому заговорить никто не спешил. Гленди и Кирхнер чувствовали себя хозяевами положения, победа находилась у них в кармане. Братья могли делать со связанной, перенесший тяжелый шок женщиной все, что угодно. И они забавлялись с ней, как кошка с мышью.

Шелли поразило одно место во фразе Альбина: «Способно убивать и порабощать разум…» Почему же тогда она выжила? Копленд почти ничего не знала об Аль-Харифе, не прочитала записи в черной кожаной тетради и никого о ней не спрашивала. Теперь женщина жалела, что не сделала этого и оказалась во власти событий, — помощи ждать неоткуда.

И тут Шелли решила дерзнуть: настал удачный момент для блефа.

— Думаете, что вы единственные знаете об Аль-Харифе? Но это не так. ЦРУ давно о нем известно. Есть у вас сведения о проекте «МК-Ультра»?[173] Вы слышали об ЛСД?[174] Я могла бы предоставить интересную информацию вместе с солидной суммой, которая у меня припрятана в надежном месте.

Шелли испытывала тюремщиков, отважно разыгрывая перед ними коррумпированную и беспринципную личность. Но она очень устала, и от ее способности внушать мало что осталось.

Эвдор и Альбин улыбнулись. Они только укрепились во мнении, что женщина всего лишь пешка. Копленд пыталась блефовать, выдавая за сенсацию где-то подслушанные сплетни. Аль-Хариф ничего общего не имел с той химической мерзостью, которой развлекалось ЦРУ, но невежественная дама, похоже, об этом не знала.

— Не делайте поспешных выводов, мисс Копленд, и уж тем более не говорите о вещах, в которых не разбираетесь. Вы вздумали поиграть с Аль-Харифом, что вышло вам боком.