Ночь Стилета - 2 - Роман Канушкин

Она все еще сидела бледная и боялась шелохнуться, когда в руке нищего, словно в руке фокусника, что-то сверкнуло (а не точно ли так в этой руке появился букет незабудок? Правда, тогда к летнему, идеально чистому свитеру этого парня была приколота карточка "Пресса"). Потом что-то промелькнуло в воздухе, Гринев, вскрикнув, дернул рукой и выронил оружие. Его белая рубашка начала пропитываться кровью, он в изумлении смотрел на вспоротую рану и горячее лезвие без ручки, вошедшее наполовину в его руку.

Пистолет лежал на асфальте у его левой ноги. Гринев посмотрел на оружие, подумав о том, что он мог бы сейчас его очень быстро поднять. И... увидел в руке нищего вторую метательную пластину. Но, может, даже не это зрелище, а голос, совершенно ледяной тон, остановил его:

- Не дергайся, - произнес нищий, - если хочешь жить.

Гринев подумал, что он хочет жить. Этого лаконичного сообщения ему хватило. И все закончилось.

Второй джип перекрыл проулок спереди Люди, появившиеся из него, действовали очень быстро. Раненый Гринев и поверженный водитель, который еще так и не пришел в себя, были доставлены в этот второй джип. Он немедленно развернулся, словно это была "скорая помощь", и через секунду скрылся за поворотом дороги.

Нищий направился к "ауди". Она вся вжалась в сиденье. Из черного джипа, стоящего сзади, вышел еще один человек. Она узнала его. Ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.

ТВОЕ ВРЕМЯ.

Нищий открыл ее дверцу, наклонился и негромко позвал.

- Вика... Я знаю, что вы - Вика.

Она вздрогнула. Густая, осязаемая тишина опеленала ее подобно кокону-куколке, и внутри этого кокона существовал лишь один звук - все более учащающиеся удары ее сердца.

Еще одно ваше имя.

Панцирь, единственное надежное убежище для маленького беззащитного существа:

маска из трепещущих простыней

кокон

смерть.

Ее ресницы задрожали, но нищий, словно предвосхищая все ее попытки что-то сказать, повторил:

- Я знаю, что вы - Вика, а не двойник. И либо вам нужна помощь, либо на вас с десяток предумышленных убийств.

Она все еще смотрела на него, хотя уже знала, кто является этим человеком. Дверца с другой стороны открылась. Лютый сел рядом с ней, и она успела подумать: "Я же не просила никакой помощи. Мне надо только забрать детей!" И еще: "Если я могу вам верить, то где же вы были все это время?!"

Но ничего подобного она говорить не стала. Климпс. Это оказалось последней каплей, она не могла больше сдерживаться, и слезы вырвались из ее глаз. Она лишь произнесла:

- Володя, у них мои дети! Зачем вы... ведь оставалось всего два часа... Я должна забрать их! - И она разрыдалась.

На одно мгновение какой-то темный могильный холодок наполнил салон автомобиля.

Лютый бросил взгляд на Стилета, его щека дернулась, и на лице отразилось жуткое понимание того, что происходит.

- Мне нужно только забрать моих детей! Их сейчас привезут. Мне больше ничего не надо!

"Боже ты мой, - ошеломленно подумал Лютый, - как же она вытерпела все это время?.."

- Бедная ты моя. - Он мягко обнял Вику и прижал ее к себе. И почувствовал, что она дрожит. - Теперь все будет хорошо, - проговорил Лютый негромко.

- Нет же! - Она вырвалась. - У них мои дети! Их должны привезти на пресс-конференцию. Всего через два часа! Понимаешь?!

"Надеюсь, что все будет хорошо, - подумал Лютый. А потом пришла другая мысль: - Ведь она все это время... Она... не верила никому из-за своих детей".

Лютый попытался очень деликатно подобрать слова.

- Все будет хорошо, - произнес он с мягкой настойчивостью. - С нами связались... Это странно, быть может, ты сможешь что-то объяснить. Вика, Лютый коснулся ее руки, - сейчас нам передадут твоих малышей. С ними все в порядке.

- Что?!!

- Через десять минут, - сказал Лютый, - ты увидишь своих детей.

И еще он подумал, что люди, убившие его брата, люди, сделавшие такое с Викой, находятся в двух шагах от них. Они готовят пресс-конференцию. И Лютому будет очень сложно удержаться от того, чтобы не разорвать всех их собственными руками.

* * *

Санчес стоял на пустыре при въезде в Измайловский лесопарк углубляться дальше в Москву было опасно. Сейчас он снова вспомнил пословицу, бывшую в ходу на его далекой Родине: "Месть - это то самое блюдо, которое лучше всего подавать холодным".

Санчесу очень хотелось посмотреть на выражение их лиц, когда вот так вот все обломается. Внезапно, в самый последний момент. И на старого лиса, и на всех этих умников, для которых все рухнет в одночасье. И Санчес обязательно должен при этом присутствовать.

Он мог бы убить старого лиса, он мог бы сделать это без особого труда, а потом разобраться с каждым из них в отдельности, но к чему?.. Нет, он окажется свидетелем их поражения, крушения всей этой лавочки. Что гораздо тоньше, что принесет ему подлинное удовлетворение.

Он разрушит Логово.

Они украли его шедевр - что ж, Санчесу есть чем ответить.

И потом, во всем этом имеется практический смысл: Санчес заберет свои деньги, и ищи-свищи! Вольный ветер. Физическое устранение старого лиса не дало бы Санчесу насладиться ни плодами своей победы, ни собственными деньгами. Появился бы новый шеф, новый Папа, и они бы достали Санчеса. Рано или поздно. Теперь же Санчес просто накроет лавочку, разрушит Логово, сделает это чужими руками. Мы еще покружимся в маскараде. Да Санчес сейчас просто взорвет бомбу - одни только заголовки в газетах: "В бедствиях семьи вице-президента замешана крупнейшая спецслужба России"... Или в духе Джойса: "Портрет секретного управления в играх с двойниками". Или: "Эхо свадебного взрыва"...

Что-нибудь в этом духе. От этих писак ждать чего-то более стоящего вряд ли приходится.

А еще ему очень хочется посмотреть, как старый лис встретится со своей любимой семьей. Пока добирались сюда из Гольянова, Санчес не терял времени и рассказал гусыне и своей сладкой девочке причину его столь неожиданных действий.

"Ой-ой-ой, этого не может быть! Ты мерзавец! Тра-ля-ля..."

Санчес усмехнулся. Они ему не верили. Они считали, что не верят. Конечно - это ж папа. Светлый Король из Страны Грез. Хотя червь сомнения уже начинал слегка подгрызать. А теперь им придется самим увидеть, как несчастная мать встретится со своими детьми после... раз-два-три... после трехмесячной разлуки.

"Возвращение родителей близнецов - ох ты старый лис!"

Наши сладкие Лешенька и Викуля.

Во будет слез-то!

И неожиданно мерзавцем окажется не Санчес, а наш блистательный папа, которому Санчес уготовил темноту пострашнее темноты смерти. Но это уже решать старому лису.

А пока Санчес поглядит на выражение его умного лица и посмотрит, что останется от былой проницательности старого лиса, когда вдруг обнаружится, что последний месяц они имели дело вовсе не со шлюшкой из городка Батайска и что несчастную Александру Афанасьевну они сами вот уже как месяц отправили в мир иной. И что их обставила очень умная бабенка, которую они прохлопали под собственным носом. А на ее стороне был лишь... Санчес вдруг подумал, что не так уж и мало. На ее стороне был один из самых страшных и опасных законов природы - материнский инстинкт.

Старый лис еще, возможно, сохранит достоинство, а вот прямая кишка этого самодовольного павлина, Пети Виноградова, явно опорожнится. Вот будет смеху-то...

А потом Санчес увидел приближающийся черный лимузин "Ауди А-8" и огромный черный джип.

- Вот и они, - произнес Санчес.

Он все еще был в гриме. Санчес играл в ту же игру, в которую тореадор забавляется с быком. Люди в джипе не знали, кто он. Пока еще не знали... что с момента взрыва на свадьбе они разыскивали именно его.

Хотя вряд ли, подумал Санчес. Ведь он был всего лишь "пулей", а искать-то следовало "ружье" или "руку", а лучше всего - "голову".

И "руку", и "голову" он им сегодня даст.

* * *

- Вика, спокойно, - произнес Лютый.

Дверца "Волги" приоткрылась. Санчес находился на заднем сиденье, за водителем. Ствол пистолета он прикрыл свежим выпуском газеты "МК", Санчес был как сжатая пружина.

- Идем спокойно, - повторил Лютый.

Но она не смогла спокойно. Она побежала.

* * *

- Ничего не происходит! - закричал Лютый. Он поднял открытые ладони рук. - Все остаются в машинах!

- Стой где стоишь, - произнес Санчес. Близнецы заплакали, напряжение взрослых испугало их.

- Уговор держим, - кивнул Лютый.

- Не сомневаюсь.

Вика была уже рядом с "Волгой". Она распахнула дверцу.

- Идите, - сказал Санчес близнецам. Вдруг в его голосе что-то дрогнуло, и, быть может, никто не заметил проскользнувших в нем ноток нежности, - это ваша мама.

* * *

Она целовала их. Она прижала их к себе, осыпала поцелуями их головки и плакала от счастья.

Близнецы отвыкли от нее. Увидели ее слезы и снова разревелись. Потом что-то произошло. Они слушали друг друга. Они узнавали друг друга. Три человечка прижались друг к другу, а вокруг был чужой мир. Люди в черной "Волге", замерев, смотрели на них, не произнося ни звука. Лютый тоже молчал. Потом Леха-маленький толкнул Вику ручкой и... ухватился за ее нос.