Завидная невеста - Конни Брокуэй

— Это совсем другое дело, — отмахнулась Элинор.

— Он любит меня.

— Он мерзавец, который имеет наглость преследовать тебя, хотя знает, что твои обстоятельства не позволяют даже подумать о браке между вами. Я не понимаю… Постой! Кажется, я поняла! — воскликнула она, и глаза ее сверкнули. — Знаешь, что все это значит? Он готовит почву для будущей интрижки. Возможно, у него все-таки больше здравого смысла, чем я думала.

Лидия наморщила лоб.

— Интрижка?

— Да. После того как ты выйдешь замуж, он по истечении какого-то приличного отрезка времени надеется возобновить ваши отношения.

Нет… Нет…

Лидия покачала головой. Только не Нед! Он слишком достойный человек, слишком честный. Такие беспардонные интриги показались бы ему, как и ей, отталкивающими. Она не была ни Элинор, ни Сарой, ни Эмили. На примере брака своих родителей она видела, чего можно достичь благодаря преданности друг другу и честности отношений. Разве не парадоксально, что именно их отношения были сочтены «скандальным браком»?

— Ты не права, Элинор.

И снова Элинор, ее самый лучший друг, с отвращением махнула рукой.

— Довольно говорить о Неде Локтоне. Он пройденный этап. Ты должна сосредоточиться на Чайлде Смите.

— Нет.

— Черт возьми, Лидия! — взорвалась Элинор. — Будь объективной. Перестань вести себя как ребенок. Возможно, Чайлд Смит не сделает тебя счастливой, но он и не сделает тебя несчастной. Он не разобьет твое сердце. Я говорю достаточно ясно? — спросила она, тяжело дыша. — Он понимает твой мир, его обычаи и условности. Он понимает тебя. Он знает тебя.

Лидия перестала злиться, на душе осталась одна пустота. Она не хотела спорить с Элинор. Возможно, она вела себя как ребенок, отказываясь принимать неизбежное, потому что это противоречило желанию ее сердца. И Чайлд действительно знал ее. По крайней мере он знал, кем она кажется. Да и было ли в ней что-нибудь большее, чем это?

Да. Было. Нед показал ей, что это. Лидия вспомнила, как сказала ему прошлой ночью, что он не знает ее и поэтому не может судить о том, что она хочет, а чего не хочет. Однако и перчатка, и чаша говорили о ложности этого обвинения. Он знал ее. Потому что любил.

Нед любит ее.

Что еще можно к этому добавить?

— Лидия, что с тобой? — спросила Элинор. — Ты как-то странно выглядишь. Зачем ты встаешь? Куда собираешься идти?

— Я… — Она покачала головой, с трудом вспоминая, зачем она встала, почему пришла Элинор, почему она сама все еще здесь.

Нед любит ее.

Она повернулась и направилась к двери.

— Извини меня, пожалуйста, — сказала она и, не оглядываясь, вышла из комнаты.

Лидия с горящими глазами промчалась мимо Эмили, не заметив ее, стоявшую в коридоре перед дверью в гостиную.

Эмили слышала последнюю часть разговора Лидии с Элинор. Она двигалась медленно. Иногда даже медленнее, чем было необходимо, потому что это давало ей возможность услышать какие-то обрывки разговоров. Особенно если то, о чем шла речь, могло, по ее мнению, в какой-то степени задеть ее интересы. Лидия даже не догадывалась, что Эмили в совершенстве владела «мастерством выживания».

— Явное безумие! — услышала она восклицание Элинор, открывая дверь.

— Этот диагноз я слышала и раньше, — сказала Эмили, входя в комнату.

Элинор слегка покраснела.

— Я не имела в виду тебя, Эмили.

— Я знаю, — сказала Эмили, садясь в кресло, чего она никогда бы не сделала, если бы в комнате находился кто-нибудь посторонний или если бы Элинор против этого возражала. Эмили знала, что она не возражает, пока никто этого не видит. Лидия не подозревала не только того, что Эмили была мастером выживания, но и того, что Элинор была большим снобом. Обе они вовсе не были плохими людьми, просто они были другими по натуре, чем Лидия.

Эмили хотелось бы думать, что это объясняется тем, что жизнь обошлась с ними сурово, но она понимала, что это было бы просто отговоркой. Лидии тоже выпало на долю немало боли. Конечно, не физической боли, но Эмили хорошо знала, что есть также боль иного рода. Любящее сердце могло иссохнуть в пустом уилширском доме.

Она ждала теперь, что Элинор что-нибудь скажет. Компаньонка не садится, прежде чем сядет герцогиня, и Эмили очень хорошо знала свое место и очень, очень дорожила им.

— Сядь, пожалуйста, Элинор.

Элинор чуть помедлила, глядя на сидящую в кресле Эмили, потом грациозно, несмотря на побаливающую спину, опустилась в кресло.

— Есть места и похуже Брислингтонского сумасшедшего дома, — сказала Эмили. — Пациентов там никогда не показывают ради забавы или для устрашения публики. У них строгий режим: физические упражнения, еда, отдых и какая-нибудь работа. Они чистые и сытые. Однако я была там несчастна.

— Конечно, — сказала Элинор, — ведь тебе там было не место.

Эмили радостно оживилась.

— Вот именно. Мне там было не место. Хотя некоторые говорят другое. Леди Пиклер, например, уверена, что Лидия совершила ошибку, забрав меня оттуда. И так думает не одна она.

Элинор раскрыла тонкие губы, чтобы что-то сказать, но Эмили заговорила первой.

— Я понимаю это беспокойство. Иногда я даже умышленно его вызываю. Да, мне трудно контролировать мои неприемлемые для окружающих импульсы. — Она наклонилась вперед и сказала, чуть поморщившись: — Кстати, в моей комнате сейчас лежит кусок мыла с герцогской печатью, изображенной на нем.

Элинор, давно привыкшая к пропаже мелких вещиц после визитов Эмили, даже глазом не моргнула.

— Да, я помню, что подарила его тебе.

Эмили рассмеялась.

— Ты действительно добрая, Элинор, и великодушная. — Ее смех затих, сменившись сочувственной улыбкой. — Я попросила бы тебя не забывать об этом, когда речь идет о Лидии, и быть по отношению к ней такой же великодушной, как ко мне.

Элинор закрыла глаза.

— Я хочу лишь сделать так, как лучше для Лидии.

— Ты хочешь сделать так, как лучше для тебя, — мягко поправила ее Эмили. — Как и я. Это естественно. Но мы должны преодолеть наш эгоизм, Элинор. Лидии не место с ними, как и мне не место в Брислингтоне.

Элинор начала было возражать, но Эмили ее остановила.

— Капитан Локтон дает ей шанс узнать такое счастье, какого ни мне, ни тебе, ни Саре узнать не довелось.

— Он хочет отобрать ее у друзей из высшего общества, в котором она родилась и выросла! — сердито оборвала ее Элинор.

Но Эмили в течение долгого времени уже вела эту борьбу сама с собой, стараясь проявить душевную щедрость вопреки собственным интересам. Так что ей были известны все аргументы Элинор. И все ответы.

— Он предлагает ей жизнь, фактически очень похожую на ту, которую вели ее родители. Я не имела удовольствия знать их, но я знаю их дочь, ее характер и ее любящую натуру и могу сделать вывод, что их союз был исключительно успешным и счастливым. Таким, о котором ни один из них не пожалел. Хотелось бы надеяться, что брак Лидии с ее капитаном будет таким же.