Первенцы - Дарья Чернышова

и не сочла нужным наряжаться. Итка держала в голове бабкины уроки и поучения Нишки, но чувствовала, что теперь настало время следовать давнему совету Танаис: смотреть, слушать и во всем сомневаться.

Из подъехавшей к крыльцу закрытой повозки, первой из целой вереницы упряжек, показалась женская рука в кожаной перчатке – ее сразу принял расторопный слуга.

Госпожа Лукия будто сошла с полотна парадного портрета. Ее оказалось невозможно не узнать: в зеленом платье, как вечная невеста, с крупными изумрудами в ушах, она улыбнулась и легким движением отбросила на спину пышную светлую косу.

– Наконец мы увиделись, дорогая сестра! – затараторила она, не позволяя ни слова вставить в ответ. – Не возражаешь, если я буду звать тебя сестрой, по старой памяти? Отто, ты так вырос! Помню тебя мальчишкой, а ты стал таким статным мужчиной. А это, полагаю, твоя молодая жена? Настоящая красавица! До чего же чудесная у вас семья! Между прочим, я тоже приехала не одна.

– Действительно, – процедила Нишка, – я и не заметила, что за тобой поезд.

– Там мои музыканты, – радостно ответила госпожа Лукия. – Куда прихожу я, следом приходит праздник. Но я хотела бы представить Кашпара, моего возлюбленного племянника.

Примерно ровесник Отто, Кашпар Корсах во многом походил на свою тетушку: высокий блондин, приятный, все время улыбался. Итка осторожно поинтересовалась, как так вышло, что он приехал вместе с Лукией, и Отто тихо сказал: «У нее ни в одном из браков не было детей. Может, поэтому владыка отдал ей среднего сына на воспитание». Как сложно все устроено в благородных семействах – что ни господское имя, так целый клубок проблем.

Лучезарная госпожа привезла дорогие подарки, с упоением объявляла, кому и что предназначено в этих сундуках. Итка хорошо знала, как выглядит напускная роскошь – в конце концов, она полжизни провела в Старой Ольхе.

Приветствия завершились, все направились внутрь усадьбы. Мельком заметив, как насупилось серое небо перед снегопадом, Итка вздохнула. Где же теперь Куница с его полупрозрачной, бесхитростной хитростью? Пачкать бы сейчас руки в печной саже, а не в политике.

Нишка почему-то не спускала глаз с племянника лучезарной госпожи, но с презрительной усмешкой отказалась от его приглашения на танец, когда в большом зале усадьбы заиграла веселая музыка. Кашпар не растерялся и потянул за локоть первую попавшуюся служанку. Отто подал Итке руку.

– Полагаю, от нас с тобой этого ждут.

Пожалуй. В прошлый раз Итка танцевала с дядькой на свой пятнадцатый день рождения; в конце концов у Войцеха закружилась голова, и он чуть не рухнул прямо на виновницу торжества. Отто держался намного лучше.

На них устремились десятки взоров, но беспокоил только один – чуть насмешливый, юркий взгляд Лукии Корсах. Она наблюдала внимательно, будто ждала, что сейчас кто-нибудь из них оступится и упадет. Итка в такт музыке подала руку Отто и тихо спросила:

– Как думаешь, мы производим нужное впечатление?

– Ненавижу танцы, – поморщившись, ответил он, – так что очень надеюсь, что все не зря.

– А что ты любишь?

Они коснулись ладоней друг друга и сделали круг.

– Охоту, фехтование. В детстве, когда болел, много читал, теперь только скупаю книги.

– Почему? Нет времени?

– Не знаю, как-то все не до этого. Скоро и охотиться придется реже, – шутливо посетовал Отто, имея в виду: «Когда я стану владыкой».

– Не волнуйся, – нарочито серьезно ответила Итка, – я буду тебя подменять.

Он беззвучно усмехнулся и кивнул, мол, договорились. Они взялись за руки, качнулись из стороны в сторону, развернулись. Еще пара движений – и танец закончился бы, но кожу до сих пор щекотал настырный взгляд лучезарной госпожи. «Убить тебя, что ли», – раздраженно подумала Итка. Теперь и Отто заметил ее беспокойство.

– Извини, – одними губами произнесла она, прижалась к нему и поцеловала.

Отто опешил, но только на мгновение – он быстро сориентировался и подыграл ей, крепко обняв за талию. Кто-то даже скромно зааплодировал. Итка отстранилась первой. Они поклонились друг другу, обменявшись многозначительными взглядами.

Что ж, это точно должно было произвести впечатление.

Госпожа Нишка застыла на месте с искренним изумлением на лице, но ее вывел из оцепенения тихий вопрос управляющего. Музыканты заиграли что-то поспокойнее, а к Итке подплыла, сладко улыбаясь, Лукия Корсах.

– Смелый ход, дорогая, – негромко произнесла она, – но меня ведь не просто так зовут госпожой Любви. Я всегда распознаю такой обман.

Итка поправила узкие рукава платья. Изобразила голосом восхищение:

– Вы умнее, чем я о вас думала.

– Ты тоже. Полагаю, сможешь оценить по достоинству одну любопытную историю. – Лукия сделала изящный жест, и в ее руке тут же оказался до краев наполненный кубок. Принесший его слуга, улыбнувшись, откланялся, и Итке совсем не понравилась эта улыбка. – Она уже старая, но я все равно рассказываю ее всем подряд.

– О чем же эта история?

– О Хаггеде, – заговорщицки шепнула лучезарная госпожа, – и том, что женщинам нужно держаться друг друга. Мне говорили, будто свое правление нынешняя царица начала с того, что подчинила одно непокорное племя. В том племени мужчины-старейшины брали себе в наложницы совсем юных девочек. Однажды царица пришла в их медовый зал на переговоры, вроде бы хотела даже выбрать мужа. Я тоже всегда встречаюсь с женихами лично, – отметила Лукия, подмигнув, – прежде чем дать окончательный ответ. Так вот, старейшины приготовили большой пир, на котором танцевали нарядные девочки-наложницы, и каждая из них заплела длинные волосы в косы, а косы украсила красивыми лентами. Только, представляешь, в тех пестрых лентах оказались зашиты струны для нарезки сыра. Царица долго ела, пила и веселилась, но вдруг опрокинула целый кувшин красного на стол.

С этими словами госпожа подняла кубок над головой, показывая жестом, как много пролилось вина.

Стоя за высокой спинкой хозяйского кресла, стражники Нишки исподлобья посматривали то на гостей, то друг на друга. Музыка стала быстрее и громче, несколько девушек из свиты Корсахов затянули народную песенку. В голове Итки зазвучали змеиные шепотки, но она прогнала их и спросила на выдохе:

– И что тогда случилось?

– Тогда все танцовщицы распустили прекрасные волосы и туго-туго завязали ленты на шеях старейшин. Мне рассказал об этом один толмач. Он не мог найти в нашем языке слова, чтобы описать, сколько крови пролилось в том медовом зале. Потрясающая история, правда? Никогда не додумалась бы – струны для сыра!..

Однажды с Иткой случалось подобное наваждение: она могла представить Куницу с лютней вместо топора в руках, но оттереть образ от крови не выходило – струны под его пальцами становились алыми. Музыканты, которых привезла Лукия, играли едва ли не самозабвенно: глаза прикрыты, на лицах