Не навреди ему - Джек Джордан

бежать? В конце концов, они уже получили то, что хотели, – Ахмед мертв.

Нет. Если моего сына найдут мертвым, это только станет доказательством того, что я рассказала полиции. Им придется меня убить, или я заговорю. Но почему они не звонят?

Я добираюсь до машины, сажусь и запираю двери. Внутри жарко и душно, машина стояла закрытой несколько часов. Я просматриваю сообщения, чтобы найти номер, с которого они со мной связывались. Но каждый раз они звонят с разных номеров. Наверное, используют телефон один раз и потом выбрасывают, чтобы замести следы.

Что-то не так. Они бы точно уже позвонили.

Я сглатываю тревогу и набираю последний из номеров.

«Номер не существует».

Вешаю трубку и звоню по следующему номеру.

«Номер не суще…»

Я набираю другой.

И еще один, и еще.

Они все отключены.

Я вешаю трубку и сижу в тишине, чувствуя, как слезы жгут глаза.

Если все закончилось, то что они сделали с Заком?

Раздается телефонный звонок, и я подпрыгиваю – настолько резко он вырывает меня из моих мыслей. Звонок раздается из сумки.

Швыряю телефон похитителей на сиденье и начинаю копаться в сумке.

Что, если он узнали, что я рассказала Марго? Она у них? Она все рассказала? Они, наверное, звонят с ее телефона, чтобы заставить меня признаться.

Телефон все звонит и звонит. Я нажимаю кнопку, чтобы ответить, и прижимаю его к уху.

– Да?

– Дело сделано.

Я замираю. Это мужской голос, низкий, с сильным акцентом. Я слышу в трубке его дыхание: медленные, спокойные вдохи и выдохи. Мозг у меня так устал от долгих часов допроса и недостатка сна, что я не сразу узнаю его голос: Фахим Шаббар. Я дала ему этот номер, потому что только его не прослушивают похитители.

– Чт… что сделано?

Я чувствую острую боль в животе. Здесь возможны два сценария: либо Зак в безопасности, либо мертв. Я не в силах представить себе ни то ни другое. Если появится надежда на то, что он спасен, даже на секунду, а потом ее у меня отнимут, я уже не выберусь.

– Мы выполнили нашу часть договора.

Я не произношу ни слова. Я сижу в оцепенении, открыв рот и чувствуя, как глаза наполняются слезами.

– Ваш сын у нас.

54

Марго

Среда, 10 апреля 2019 года, 19:20

Я не беременна.

На полу кабинки туалета валяются пустые коробки, использованные тесты я спрятала в пакет вместе с двумя бутылками из-под воды, которые выпила залпом, чтобы захотеть в туалет. В общественном туалете стоит отвратительный запах: отходы человеческой жизнедеятельности и дезинфектор образуют отдельную разновидность мерзкой вони.

Я смотрю на дно пакета, туда, где должны быть две полоски, а видна только одна, и жду, когда эта информация уляжется у меня в голове.

Десять тестов на беременность. Десять раз отрицательный.

Я не беременна. Я никогда не была беременна.

В день, когда не пришли месячные после секса с Ником, я украла два теста из больничных запасов, но сейчас вспоминаю, что воспользовалась только одним. Мог ли результат быть ложноположительным? Может, в тот день результат оказался ошибочным из-за гормонального фона или чего-то такого? Может, я что-то сделала неправильно. Надо было сделать еще тесты, но я побоялась красть слишком много, чтобы не вызвать подозрений.

Зачем сейчас думать, как так вышло? Я должна радоваться. Я свободна.

У меня на глазах выступают слезы, пока коробки на полу не сливаются в пятно и не исчезают из вида. Я закусываю нижнюю губу и закрываю глаза.

«Мне плевать», – говорю я себе.

А потом разражаюсь слезами.

Звук отражается от плиточных стен, покрытых царапинами и граффити, в тесноте кабинки каждый всхлип и каждый выдох звучат громче. Кто-то написал на стене «Ханна – шлюха» синей шариковой ручкой. Интересно, что бы они написали обо мне.

Когда я решила, что беременна, мне не удавалось полюбить жизнь, которая якобы во мне зародилась. Это был объект, обуза, ком моего страха, облекшийся плотью и костями. Это. Но я начала привыкать к мысли о том, что у меня будет ребенок, постепенно научилась его любить. И теперь, когда я знаю, что его там нет и никогда не было, внутри меня осталась только болезненная пустота, дыра, которая заставляет меня чувствовать себя как никогда одинокой.

До этого я и не думала, что хочу быть матерью. У меня никогда не было материнского инстинкта; я эгоистичная и никому не доверяю. Но, возможно, я все-таки хотела этого и не могла в этом признаться, даже самой себе; я слишком боялась признать, что может случиться что-то хорошее и я могу это потерять.

Я сжимаю зубы и несколько раз моргаю, пока не высыхают слезы, смотрю на грязный пол, на трещины и отвалившиеся куски плитки, которые затерли до черноты чьи-то ботинки.

Я хотела ребенка, чтобы больше не чувствовать себя одинокой. Я хотела ребенка, чтобы меня наконец кто-то полюбил.

Закрываю лицо руками и молча рыдаю в ладони, вдыхая неприятный запах туалета. Кажется нелогичным, чтобы я испытывала такие сильные эмоции. Он никогда не был жив. Его не было. А я плачу, как будто уже успела подержать его в руках.

Я изо всех сил пинаю дверь туалета, отчего дребезжит весь ряд кабинок.

Я втянула себя в дела Анны ради ребенка, а теперь его нет, и все кажется бессмысленным. Я потеряла работу, потеряла брата – и ради чего?

Я была так уверена в своей правоте, считала себя лучше родных, смотрела свысока на Рика и Дэмиена. А теперь, после того как я крала и строила преступные планы, чтобы начать лучшую жизнь, стала одной из тех, от кого всю жизнь пыталась сбежать.

Я совсем как ма.

У меня звонит телефон.

Я беру сумку, которая висит на дверной ручке, и насухо вытираю лицо рукавом.

«Я по-прежнему могу начать жизнь заново, – говорю я себе. – Это ничего не меняет. Меня по-прежнему посадят, если я не достану денег. Когда все это закончится, у меня будет пятьдесят штук, только теперь ничего не будет меня сдерживать. Я могу поменяться, могу стать лучше. Я не обязана быть как они».

Я делаю глубокий вдох через нос, чтобы успокоиться, и выдыхаю через рот.

– Да?

– Марго! – говорит Анна. – Они позвонили! Они это сделали!

Она плачет, но не так, как я. Это слезы чистой радости. Я слышу глубокое облегчение в ее голосе.

– Что? – Я шмыгаю носом. – Что они сделали?

– Шаббары. Зак у них.

Она издает какой-то звук, нечто среднее между всхлипом и смехом.

– Они передадут его сегодня вечером.

55

Рэйчел

Среда, 10 апреля 2019 года, 19:32

Они встретились у «Кэтлинс дайнер». Это на половине пути между школой и развязкой на М1, на которой Джефф съезжает к Рэдвуду.

Я ставлю на паузу, перематываю, включаю снова.

Они встретились у «Кэтлинс дайнер». Это на половине…

«Пауза». «Перемотка». «Плэй».

…У «Кэтлинс дайнер».

Выключаю диктофон и провожу руками по волосам. Она произнесла это так небрежно, что ни я, ни сержант Райан не обратили внимания. Доктор Джонс как будто расставляет маленькие ловушки, когда говорит: