Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Роман т. 1 - Фриц Лейбер

Переведя взгляд на тяжелую жидкость, вспучившуюся между драгоценностями, Фафхрд увидел искаженные отражения знакомых звезд и созвездий, которые, если бы не яркое солнце, были бы видны сейчас на небе. Его охватило трепетное изумление, и он снова взглянул на драгоценности. В их замысловатом расположении явно скрывался какой-то важный смысл, какие-то неведомые символы, выражающие ослепительную истину. Более того, казалось, что в них происходит внутреннее движение, что-то вроде неторопливого мыслительного процесса. С виду это напоминало картину, какую видишь, когда ночью закроешь глаза — не абсолютный мрак, а множество разноцветных движущихся точек. Чувствуя, что он совершает святотатство и вторгается в самую сердцевину мыслящего мозга, Фафхрд схватил правой рукой бриллиант величиною с человеческий череп.

Мышелов чуть ли не на ощупь отыскал дверь и вышел из дома.

Теперь никаких сомнений не оставалось. Плотно пригнанные камни дрожали. А кровавая полоса — это или потолок упал на старика и раздавил его, или пол подскочил вверх. Но совсем недалеко стоит девочка, ее широко раскрытые от ужаса глаза прикованы к нему, она хочет что-то крикнуть, но не может. Он должен утащить ее с поляны.

Но почему ему кажется, будто теперь страшная опасность нависла и над ним самим? Будто над его головой что-то угрожающе застыло? Еле двигаясь вниз по широким ступеням, Мышелов оглянулся через плечо наверх. Башня. Башня! Она явно падала. Падала прямо на него через купол. Однако на ней нет ни единой трещины! Она не сломалась! Башня просто наклонялась!

Фафхрд отдернул руку, сжимая необычно ограненный камень, такой тяжелый, что он чуть его не уронил. И сразу поверхность металлической жидкости с отраженными в ней звездами заволновалась. По ней пошла быстрая рябь. Несомненно, теперь уже трясется весь дом. Другие камни засновали по поверхности жидкости, словно жуки-плавунцы в пруду. Брусочки стали вращаться, касаясь концом то одного камня, то другого, словно те были магнитами, а сами бруски — железными стрелками. Теперь вся поверхность жидкости волновалась и дергалась, напоминая поврежденный мозг, который сошел с ужа из-за отсутствия главной управляющей всем доли.

Несколько мучительных мгновений Мышелов оторопело смотрел на похожую на дубинку верхушку башни, которая всей тяжестью надвигалась на него. Затем он нагнулся, бросился к девочке и, схватив ее в охапку, покатился вместе с нею по поляне. И тут, всего в длине меча от них, верхушка башни ухнула о землю с такой силой, что Мышелов с девочкой подлетели вверх. Затем башня выпрямилась, оставив в земле глубокую яму.

Фафхрд наконец оторвал взгляд от тайника с беспорядочно снующими в нем драгоценностями, который притягивал своей невыразимой, но чуждой красотой. Его правая рука горела. Бриллиант был раскаленный. Но нет, оказывается, он был невероятно холодный. А комната стремительно меняла форму — Кос тому свидетель! Потолок начал выпучиваться в сторону пола. Фафхрд бросился к двери, но тут же остановился как вкопанный. Словно каменная пасть, дверь медленно закрылась. Фафхрд повернулся и сделал несколько шагов к низкому окошку по трясущемуся полу. Окошко мгновенно захлопнулось, как будто приведенное в движение мышцей-сжимателем. Фафхрд попытался выбросить бриллиант, но тот словно прилип к ладони, причиняя страшную боль. Резким движением кисти Фафхрд все же скинул его. Он упал на пол и покатился, сверкая, словно ожившая звезда.

Мышелов с девочкой были уже у края поляны. Башня нанесла еще два сокрушительных удара, но они пришлись уже довольно далеко, словно бил какой-то полоумный слепец. Мышелов и девочка уже были вне ее досягаемости. Лежа на боку, Мышелов наблюдал за домом, который выгибал спину, будто дикий зверь, а башня, нанося удар за ударом, оставляла в земле ямы глубиной с добрую могилу. Вот она врезалась в кучу камней, и ее верхушка обломилась, однако зазубренный конец продолжал в бессмысленной ярости крушить валуны. Мышелов почувствовал непреодолимое желание выхватить кинжал и вонзить его себе в сердце. Человек, увидевший такое, должен умереть.

Фафхрду удавалось не сойти с ума только потому, что каждый миг перед ним вставала новая угроза; к тому же он все время твердил себе: «Я знаю, знаю. Дом — это зверь, а драгоценности — его мозг. Теперь этот мозг сошел с ума. Я это знаю, знаю». Стены, пол и потолок вздымались и оседали, но их движения не были направлены конкретно на Фафхрда. Грохот почти оглушил его. Он качался на каменных волнах, уклонялся от неожиданно появляющихся вздутий, но это не были полновесные удары, им не хватало скорости и точности, с какою башня в первый раз попыталась прибить Мышелова. Труп монаха, словно ожив, нелепо прыгал по комнате.

Казалось, только гигантский бриллиант знает о присутствии Фафхрда. Демонстрируя сообразительность и капризность, он яростно налетал на Северянина, порою поднимаясь до уровня его головы. Сам того не желая, он оставил Фафхрду дверь как последнюю надежду. А та то судорожно распахивалась, то снова захлопывалась. Улучив очередной момент, когда она начала открываться, Фафхрд бросился вперед и протиснулся наружу. Бриллиант не отставал, колотя его по ногам. На пути у Фафхрда оказался труп Раннарша. Он перескочил через него, поскользнулся, пытаясь удержаться на ногах, накренился вбок, но споткнулся и покатился вниз по трясущейся лестнице, на которой плясали высохшие кости. Зверь явно вот-вот умрет, дом обрушится и раздавит его. Бриллиант вновь подпрыгнул, метя Северянину в голову, но промазал и, на всей скорости врезавшись в стену, рассыпался радужной пылью.

И сразу же дом стало колотить все быстрее и быстрее. Пронесшись по разламывающемуся полу, Фафхрд в последний миг выскользнул из смертоносных объятий широкой двери, бросился через поляну — пробежав футов в двенадцати от места, где башня раскрошила кучу валунов, — и перепрыгнул через обе ямы. Лицо его было неподвижным и белым, взгляд остекленел. Словно бык налетел он на одно дерево, потом на другое и, врезавшись в третье, рухнул на землю.

Дом прекратил беспорядочно дергаться и теперь колыхался, как громадный кусок темного желе. Внезапно он как бы поднялся на дыбы, словно бегемот в смертной агонии. Оба ризолита с куполами, будто две лапы, тяжело опустились на землю в дюжине футов от дома. Башня конвульсивно взметнулась вверх. Главный купол резко скукожился, словно огромное легкое, на миг застыл, и, с грохотом обрушившись вниз, превратился в груду каменных обломков. Вздрогнула земля. Лес отозвался эхом. Поток воздуха хлестнул по ветвям и листьям, и все успокоилось. Только из разломов в камне медленно сочилась смолистая черная жидкость, да тут и там вспыхивали облачка пыли, в которую превратились драгоценные камни.