Утонуть в тебе - Хармони Уэст

знал, кем я была той ночью в гостиничном номере. Он знал, что я его новая сводная сестра, и все равно позволил мне поверить, что мы незнакомы. И даже когда я все поняла, он отказался сказать мне правду.

Все было ложью.

Я качаю головой.

— Самое печальное, что я могла бы простить тебя, если бы ты дал мне шанс.

Боль смягчает его серые глаза.

— Я не мог заставить себя рассказать тебе правду. Я слишком боялся потерять тебя.

— Но ты был готов позволить мне потерять Десятого? Потерять тебя? — У меня дрожат руки. — Как я могу доверять тебе, когда ты лжешь мне в лицо о чем-то подобном?

Между нами повисает тишина. У него нет ответа. Я направляюсь к двери.

— Сиенна! — Голос Люка звучит более надломлено, чем я когда-либо слышала. — Подожди!

Я поворачиваюсь к нему, а мое сердце бьется на грани взрыва.

— Нет, Люк, ты лгал мне. Все это время. Ты обвинял меня в том, что я храню от тебя секреты о том, что случилось со мной в Уэйкфилде, в то время как сам лгал о своей гребаной личности. Я думала, что мой друг мертв. Или просто ненавидит меня. Знаешь, как мне было больно?

Его лицо искажается от боли. Хорошо. Он заслуживает этого. Он заслуживает почувствовать часть той боли, которую причинил мне.

— Прости. — Он пытается сократить расстояние между нами, но я отступаю. — Я не знал, как тебе сказать. Не хотел, чтобы ты ненавидела меня. Чтобы ты смотрела на меня так, как сейчас. Или ушла из моей жизни навсегда. После папы и Хлои… Я не мог потерять и тебя.

— Тогда тебе, блядь, следовало сказать что-нибудь, когда мы встретились. Типа: “Эй, Сиенна, я наблюдал за тобой с тех пор, как нам было по пятнадцать. Я виноват.” Или, когда я, блядь, давала тебе шанс сказать правду. Когда я сказала тебе, что знаю, что ты все это время был Десятым. Ты мог признаться. Ты мог что-то сказать. Но ты этого не сделал. — Я указываю на его телефон. — Если бы это сообщение не разоблачило тебя, ты бы никогда не сказал мне правду. Не так ли?

Он не может ответить. Ему и не нужно.

Я знаю ответ.

— Я знала, что это случится. Я знала, что должна была держаться от тебя подальше, но не сделала этого, и теперь посмотри, какой бардак мы устроили. — Я прикусываю губу, чтобы она не дрожала. — В Интернете есть гребаное порно-видео с нами в главной роли. Наши родители разводятся. Ты можешь потерять место в команде и шанс попасть в НХЛ. Скрытность не принесла бы ничего, кроме ухудшения нашей жизни.

Мне следовало прислушаться к своему разуму, который снова и снова напоминал мне держаться подальше от Люка. Что связь со сводным братом закончится плохо. И вот мы здесь.

С тех пор как произошел инцидент с Маркусом, я позволяю другим людям разгребать за меня проблемы. Отсылать меня, защищать, сражаться в моих битвах. Теперь пришло время мне самой навести порядок в своей жизни.

Брови Люка поднимаются.

— Нет, это не так. Маркус выложил это видео. Наши родители сами принимают решения. И я уже говорил тебе, что мне плевать на команду и НХЛ. Мы созданы друг для друга. И ты это знаешь.

Я качаю головой, отступая.

— Прощай, Люк.

Он хватает меня за руку. Его красивые серые глаза прищурены, брови нахмурены, а губы сжаты. В его чертах лица отражается боль, какой я никогда раньше не видела.

— Не говори так. Никогда не говори мне “прощай”.

Как я могу продолжать любить его, если не могу ему доверять? Если эта любовь между нами только и делает, что причиняет боль нам и всем, кто дорог?

— Я попрощалась с Десятым. — Слезы застилают мне глаза, но я не хочу, чтобы он видел, как сильно это меня ранит. — Теперь я прощаюсь с тобой. Не пиши мне. Любая из твоих версий.

Глава 28

Люк

Майк в тревоге вскакивает на ноги, когда Сиенна в слезах выбегает через парадную дверь, захлопнув ее за собой.

— Что происходит?

— Она расстроена из-за развода? — Сара уже надевает туфли, чтобы последовать за дочерью.

— Нет, это не имеет никакого отношения к вам троим и тому гребаному бардаку, который вы устроили. — Сарказм сочится из моего голоса.

Если бы Майк и Сара разобрались со своим дерьмом много лет назад, нас бы здесь не было. Майк и Ма никогда бы снова не сошлись, и уж точно никогда бы не поженились, а Сиенна никогда бы не стала моей сводной сестрой. Ничего бы из этого, черт возьми, не случилось, и я бы ее не потерял.

Боль железной хваткой сжимает мою грудь. Я сказал ей, что не могу ее потерять. Я уже потерял слишком многих людей, которых люблю. Но она все равно выбежала за дверь.

— Следи за собой. — Ма указывает на меня. — Ты устроил больший бардак, чем кто-либо из нас, и мы все здесь, чтобы убрать за тобой.

Сара и Майк выбегают за дверь, чтобы последовать за Сиенной, но через несколько минут возвращаются, поджав хвосты.

— Ей нужно немного побыть одной, — объясняет Сара. — Она возвращается в общежитие.

Я плюхаюсь на диван, сцепив руки между коленями. Я облажался. Сиенна — лучшее, что когда-либо случалось со мной, и она больше не хочет иметь со мной ничего общего. И я, блядь, не могу ее винить.

Ма садится на диван рядом со мной и трясет меня за ногу.

— Что случилось, Люк?

— Я облажался. — Какая теперь разница, если они узнают обо всем, что я натворил? Если они знают, что я недостаточно хорош для их дочери, когда она все равно не хочет иметь со мной ничего общего. И я рассказываю им о Десятом и о том, что лгал ей. О том, что сделал ее жизнь хуже, а не лучше, хотя это все, чего я когда-либо хотел.

Когда я заканчиваю, я жду, что Сара набросится на меня, но она этого не делает. Мы молчим, пока Майк не говорит:

— Подожди немного. Она придет в себя. Если она смогла простить меня, то простит и тебя. Моя дочь любит тебя.

Его слова не могут вселить в меня надежду. Майк, возможно, наконец-то и приложил усилия к восстановлению отношений со своей дочерью, но это не значит, что он действительно знает, что думает или чувствует Сиенна. Он не знает ее так, как я. Или как