Утонуть в тебе - Хармони Уэст

предпочел, чтобы все они были так же счастливы, как я с тобой. — Он подходит ближе, запуская руку в мои волосы. — Я люблю тебя, Сиенна.

— Я тоже тебя люблю. — Слова слетают с моих губ без малейшего колебания. Даже если я не уверена, сколько лжи он все еще скрывает от меня. — Итак, после того, как аннулирование будет завершено… это означает, что мы больше не будем сводными братом и сестрой.

— Именно. — Он усмехается. — А когда семестр закончится, мы сможем провести каникулы вместе. Тренер, вероятно, заставит нас приходить на тренировки еще неделю или две, но дальше мы должны будем отдыхать до конца лета.

— Наконец-то мы можем быть вместе. — Заявление Деб меняет все. Достаточно скоро мы перестанем быть семьей. Мы будем вольны относиться друг к другу на людях точно так же, как и наедине. Ну, некоторые вещи все же стоит держать за закрытыми дверями. Мы усвоили урок. — Если только ты все еще хочешь быть со мной после всего, что случилось с Маркусом…

— К черту Маркуса. — Серые глаза Люка наполняются яростью. — К черту это видео. Пусть лучше надеется, что он не даст мне шанса снова добраться до него. Ма позаботится об этом. Завтра все будет выглядеть так, будто этого гребаного видео никогда не существовало.

— Но как же команда? Как же НХЛ? Это же твоя мечта, Люк. Что, если этот скандал все испортит? — Я смаргиваю слезы. Я не хочу быть причиной, по которой он не сможет осуществить свою мечту. Я не хочу, чтобы он обижался на меня.

Люк бережно сжимает мою челюсть.

— Ты — моя мечта, Сиенна. Быть с тобой — это мечта, ставшая явью. Ничто другое не сравнится с тобой. Мне плевать, если меня не задрафтуют, пока ты рядом со мной.

Я обнимаю его, и, не говоря больше ни слова, Люк поднимает меня и прижимает к двери, а его губы соприкасаются с моими.

Пространство между моими ногами горит от жгучей потребности. Я изнываю по нему. Хочу его отчаяннее, чем когда-либо. Он, должно быть, чувствует это, потому что запирает дверь.

— А что, если они услышат нас? — Я задыхаюсь, пока он посасывает мою шею. Мурашки пробегают по коже головы от восхитительного ощущения его рта на мне.

— Я заставлю тебя молчать. — От его обещания у меня по спине пробегает восхитительная дрожь.

Несколько месяцев назад я думала, что самое худшее, что со мной случалось, — это изгнание из Уэйкфилда. Что я была вынуждена оставить свой дом и начать все сначала с новой семьей, которую не знала.

Но худшее, что когда-либо случалось со мной, каким-то образом стало и лучшим. Маркус отправил меня в объятия Люка Валентайна. И нет другого места в мире, где я предпочла бы быть.

— Снимай футболку. — Его команда звучит настойчиво, когда он резко опускает меня на пол и срывает с меня джинсы.

Я пытаюсь стянуть футболку через голову. К моему удивлению, он оставляет на мне трусики, опускается на колени между моих ног и начинает покрывать поцелуями мои бедра. Кровь пульсирует в моих венах, и часть меня хочет умолять его поторопиться и трахнуть меня, потому что он нужен мне прямо сейчас, но другая часть знает, что мучительное ожидание принесет наилучшую награду.

Его язык скользит по внутренней стороне моего бедра медленными, нежными движениями, пока я не начинаю дрожать под ним. Я не могу отвести от него глаз. Не могу перестать восхищаться тем, как он пожирает меня.

Когда его рот присасывается к моей коже, медленно прокладывая тот же путь, что и его язык, я всхлипываю.

— Не могу дождаться, когда попробую тебя на вкус, — бормочет он.

— Никто не заставляет тебя ждать.

Он усмехается, прижимаясь к моей коже, и этот звук вибрирует до самого моего клитора.

— Но заставлять тебя ждать, заставлять тебя извиваться и хныкать, пока ты жаждешь кончить, — это лучшая часть.

Я сглатываю.

— Это злобно.

— Тогда называй меня Дьяволом.

Если он Дьявол, тогда отправьте меня в ад. Там мое место.

Неважно, сколько раз я была с ним, он всегда заставляет меня жаждать большего. Нуждаюсь в нем, как в воде, как в воздухе.

Люк сдвигает мои трусики в сторону, обнажая меня перед собой, прежде чем его язык ныряет внутрь. Он зажимает мне рот рукой, как раз перед тем, как из меня вырывается стон.

Он с грохотом толкает меня спиной к двери. Я пытаюсь напомнить ему, чтобы он вел себя тише, но он не обращает на меня внимания, полностью поглощенный моим вкусом. Мои бедра начинают дрожать, когда его язык проникает в меня, а трусики трутся о мой клитор.

Я готова взорваться, когда он встает.

— Нет, — хнычу я. — Пожалуйста, не останавливайся.

Люк снимает футболку, затем сбрасывает спортивные штаны и боксеры. Обнажая твердый член, уже блестящий от предварительной спермы. Готовый для меня.

— Неужели похоже, что я останавливаюсь?

Я хватаю его член и потираю его головкой свой клитор. Он издает животный стон, прежде чем прижимает меня к двери. Я не могу пошевелиться, не могу убежать, даже если бы захотела, когда он прижимает меня к себе и толкает свой член к моему входу.

— Ты моя навсегда, Сиенна. — Быстрым движением бедер он погружается в меня.

У меня голова идет кругом, пока его член растягивает меня. Ткань трусиков трется о мой клитор с каждым медленным толчком его бедер. Он ловит мой рот своим, прежде чем я успеваю вскрикнуть и дать понять всем в этом доме, чем мы занимаемся.

Его язык танцует с моим, покрытый возбуждением, когда его член заполняет меня. Удовольствие настолько ошеломляющее, что я почти не обращаю внимания на стук двери, когда мы трахаемся у нее.

Почти.

Несмотря на то, что наши отношения скоро не будут запрещены законом, наши родители вряд ли обрадуются, услышав, как мы трахаемся в спальне Люка. Особенно учитывая обстоятельства.

Как только он замечает напряжение в моих мышцах, он приподнимает меня и прижимает к стене, еще глубже входя в меня.

— Ах! — Я кусаю его за плечо, чтобы заглушить свои стоны.

Теперь он трахает меня еще жестче, единственными звуками в комнате являются наши приглушенные стоны и шлепки кожи о кожу. Запретная, непристойная симфония. Без какого-либо рычага, я не могу пошевелиться. Я вынуждена принимать каждый дюйм, который он в меня вводит.

— Люк, — выдыхаю я, вцепляясь в его плечи и закатывая глаза.

Он снова перемещает нас, на этот раз укладывая меня на пол, прежде чем перевернуть так, чтобы я оказалась