Магазинчик грешницы. Забудь меня… если сможешь - Виктория Вера

залу или… покинуть дворец. Решайте. Мы оставим вас наедине.

— Благодарю, мой король, — Рэйнхарт кланяется монарху, и я повторяю за ним. — Благодарю, Ваше Величество, — отдельный поклон королеве.

Они уходят, а Рэйнхарт молча тянет меня через небольшую дверь в подозрительно узкий и тёмный коридор.

— Что случилось, любимая? — в мгновение оказываюсь прижатой к стене, чувствуя, как его шёпот касается моего уха вместе с его губами. — Я сделал что-то не так?

Мотаю головой. Слёзы всё-таки начинают течь по моим щекам.

— Посмотри на меня, — встревоженно отстраняется, бережно обхватывает мой подбородок тёплыми пальцами. Заглядывает в глаза. — Дело в венчании? Хочешь, устроим пышное торжество, какого ещё никогда не бывало в столице? Любое, какое захочешь.

— Нет, — снова мотаю головой. — Не в этом дело.

— Тогда расскажи.

— Слишком много эмоций… — шепотом. — Рэйнхарт, пожалуйста, давай скорее уедем отсюда.

Он коротко кивает, снова переплетает наши пальцы и тянет меня за собой. Коридор выводит нас в ярко освещённый холл, откуда, минуя охрану, мы попадаем на парадный двор, быстро преодолеваем нарядные дорожки и выходим к массивным, охраняемым гвардейцами, воротам.

Здесь королевских гостей ожидают кареты.

— Площадь Искупления, — сообщаю лакею, прежде чем он закрывает за нами дверь.

— Уверена? — пытливый взгляд… моего уже мужа. — Мой дом теперь тоже принадлежит тебе.

Чувствую, как карета трогается.

— Нет, — мотаю головой. — Мне бы не хотелось туда возвращаться.

— Как скажешь, любимая, — обхватывая моё лицо горячими ладонями. — Не хочешь рассказать, что случилось во время венчания?

— Ничего… просто эмоции.

Чувствую, как глаза снова жгут слёзы, смывая остатки многолетних обид и страхов. Видно, боги действительно дали мне второй шанс.

— Мне нужно беспокоиться? — напряжённо.

— Нет, — мотаю головой, пытаясь улыбнуться сквозь слёзы. — Тебе нужно просто поцеловать меня.

Вытираю глаза тыльной стороной ладони, радуясь, что в арсенале камеристок королевы не было туши.

С губ Рэйнхарта слетает весёлый смешок и выдох облегчения. Его тело моментально расслабляется, а руки тянут меня в объятия.

— Знаешь, сколько раз я думал о твоих губах за эти несколько дней? — сжимает меня чуть сильнее.

— Сколько? — тихо шмыгая.

— Примерно бесконечность, — его пальцы нежно поглаживают мою спину. — А с тех пор как увидел тебя, не могу перестать думать о том, как мне хочется вытащить все шпильки из твоих рыжих локонов… Хочу смотреть, как они беспорядочно рассыпаются по твоим плечам, — чувствую касание к своим волосам, и голове становится легче.

Слегка отстраняется, скользя по мне взглядом. Прикрываю глаза и немного откидываю назад голову.

— Жаль, что ты не видишь себя моими глазами, — невесомый дразнящий поцелуй в шею…

— Рэйн… — тихий выдох.

— Не здесь, моя маленькая, — ещё одно лёгкое касание губами шеи. — Если я тебя поцелую сейчас… — ещё одно касание. — Так… как мне хочется, — и ещё. — То мы никуда не уйдём из этой кареты…

Его шёпот впитывается под кожу, разливаясь по венам сладким ядом.

С трудом сосредотачиваюсь на происходящем, когда Рэйнхарт что-то говорит кучеру и останавливает карету.

— Пойдём, любимая, — придерживает за талию, помогая спуститься.

Дверь открывает его человек, потому что своих слуг я отпустила.

— На сегодня можешь отдыхать, — строго распоряжается темноглазый лорд, и тот, отчеканив короткий рапорт, отправляется прочь…

— В особняке больше никого нет, — зачем-то сообщаю ему шепотом, когда он тянет меня вверх по лестнице.

— Нам никто и не нужен.

Логично.

Мысли путаются, и с каждой ступенькой я всё больше ощущаю, как горит моя кожа.

— Хочу сам раздеть тебя, — захлопывает за нами дверь моей спальни.

Киваю.

Каждый мой нерв натянут до предела, а дыхание снова сбивается.

Нависает надо мной, въедаясь под кожу антрацитовым взглядом, когда одну за одной расстёгивает мелкие пуговки на спине моего платья.

— Не бойся, моя маленькая нимфа.

Отрицательно мотаю головой, чувствуя, как падает к моим ногам платье… оставляя меня в белоснежном кружевном бюстье и маленьких шортиках.

Я? Боюсь?

Нет.

Да?

Просто меня немного трясёт и слабеют колени.

— Тшш… всё хорошо, иди ко мне, — он подхватывает меня на руки и осторожно опускает на постель. — Знаешь, с первого вечера, когда я увидел тебя на пороге своего дома, я думал о том, как смогу исследовать каждую твою веснушку губами.

Что?

Он рассматривает меня, неторопливо расстёгивая бархатный камзол и рубашку, и под его взглядом уже пылает не только кожа, но и каждая клеточка тела.

— Рэйнхарт…

— М? — камзол и рубашка падают на пол.

Он опускается, опираясь на локти. Нависает надо мной.

— Хочешь знать, о чём я думала после того первого поцелуя в карете?

— О чём? — останавливается в сантиметре от моих губ.

— Что хочу от тебя детей…

* * *

Рэйнхарт

— Я хотела этого… даже когда думала, что мы не можем быть вместе, — выпаливает на одном дыхании, и даже отблеска луны достаточно, чтобы увидеть, как вспыхивают её скулы.

Чувствую, как сжимается горло.

Я мог потерять её…

Мог потерять её…

Мог потерять…

Её губы такие мягкие. Тёплые. Послушные.

Ева…

Она прогибается под моей ладонью с тихим всхлипом, позволяя пальцам лихорадочно исследовать её тело.

Хочу приостановить себя, растянуть каждый момент этой ночи, но что-то ломается внутри, вырывается наружу с тихим рыком. С жадным желанием обладать ею.

Чувствовать, что она рядом.

Всегда.

Губами ловлю её дыхание. Лишаю остатков одежд. Чтобы кожа к коже. Запретно. Остро. На грани.

Она всхлипывает мне в губы, когда я соединяю наши тела. Замираю, страшась её боли…

— Не думай об этом, — нимфа обхватывает мои плечи и выгибается, пытаясь прижаться всем телом. — Я слишком хочу тебя.

Кожа к коже.

Такая невинная. И такая сладко-порочная…

До потемнения в глазах.

Заставляет сгорать изнутри. Снова. И снова.

— Люблю тебя… — одними губами.

А я не знаю, что ответить. Потому что «люблю» это мало. Слов всегда будет мало, и я пытаюсь объяснить ей это долгим поцелуем… до тех пор, пока у обоих не заканчивается дыхание.

Этого тоже мало. Но я знаю, что она всё понимает. Читаю это в отблеске её глаз. В каждом касании рук, в каждом вздохе. В том, как содрогается её тело, когда с приоткрытых губ слетает сиплый