Трудно быть ангелом - Анна Шехова

– Меня поначалу сильно спасала «аська», – заявила Анечка. – Я все вечера в ней висела. Ни черта, правда, сделать не успевала, зато на душе теплело.

– Это не мой вариант, – покачала я головой. – Во-первых, у меня дома нет «аськи». Во-вторых, для меня это суррогат общения.

– Тогда найди себе на это время мужчину, чтобы не грузиться в одиночестве.

Во время моих долгих и нудных объяснений на тему того, что мужчины – не грибы и поэтому искать их неэффективно, и что я никогда не опущусь до того, чтобы ходить по сайтам знакомств, девочки терпеливо молчали. Затем Анечка склонила голову, рассматривая меня так, как я в свое время рассматривала капибару в зоопарке, и сказала:

– А ты уже, значит, не помнишь нашего разговора полугодовой давности? Ах ты, зараза!

Я помнила.

На исходе новогодних каникул мы с Анечкой сидели в кафе и обсуждали перспективы нашего будущего в свете високосного года, мужские странности и нехватки времени на педикюр.

Трещины в Анечкином браке за время каникул расширились и углубились, подобно американо-российскому противостоянию после разгрома Цхинвала. Отдохнув неделю без мужа, она обнаружила, что ничуть не соскучилась. Жизнь в одиночестве оказалась на удивление вольготной: Анечка почти каждый день бегала со знакомыми по кино и выставкам, варила ароматическое мыло, и неделя пролетела так быстро, что она вспомнила о возвращении Вадима за час до того, как его поезд прибыл в Москву.

– Если тебе нужно было подтверждение того, опостылел ли тебе этот брак, то, по-моему, ты его получила, – сказала я.

– Так-то оно так, – промямлила Анечка. – Но меня вот не покидает мысль… ради чего ломать то, что есть? Мне уже тридцать. Вадим обо мне заботится так, как никто из мужчин. Когда я сижу рядом с ним, уткнувшись носом в его плечо – большое, теплое, мне кажется, что все мысли о разводе – полная чушь.

– И ты готова смириться с тем, что у вас месяцами не бывает секса, что он тебя раздражает, что с ним ты постоянно чувствуешь себя несвободной?

– Понимаешь, если бы мне сейчас встретился человек, к которому я была бы готова уйти… Никаких сомнений!

– Ну конечно! – иронично протянула я. – Зачем ломать столь чудесную конструкцию под названием «приличный брак» всего-навсего из-за того, что ты чувствуешь себя несчастной?

Глаза Анечки наполнились слезами.

– Никто не придет, Анечка, – веско сказала я. – Никто не придет, пока ему некуда будет приходить.

Вот и сейчас эта хитроглазая брюнетка иронично смотрела на меня, готовая произнести те слова, которые я и сама знала.

– Никто не придет, пока ему некуда будет прийти.

– И какие же мы все умные! – огрызнулась я. – Непонятно только, почему тогда одинокие.

– Искать мужчину – это не стрелять глазами направо и налево, хотя тебе этот опыт тоже не повредит, – со знанием дела проговорила Анечка. – Тебе нужно создать пространство.

– Набралась рецептов! – фыркнула я. – Это тебя на женском тренинге научили?

– На женском, – загадочно подтвердила Анечка.

Сдобный вечер давно сгустился в ночь, похожую по цвету и вкусу на черничное варенье, – то, которое я всегда привожу от родителей. Сладкая, душистая темнота окружала нас, готовя к разговору с Золотой тетрадью. На этот раз мы припозднились, как никогда раньше, – долгое таинство с тестом продлило наши посиделки далеко за полночь. Но никто не торопился: мы, как истинные Девушки-в-чулках, наконец научились выпадать из границ времени.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что была бы рада оттянуть момент появления Золотой тетради. Или вовсе отказаться от нее. Необходимость очередного разговора со Вселенной пугала меня. Хотела ли я разлюбить Тима? Само такое желание мне представлялось кощунством. Убийство любви я по-прежнему относила к одному из главных грехов, которые может совершить человек в земной жизни.

Хотела ли я встретить другого мужчину? Пожалуй, да. Но я понимала, что это желание корнями уходит в мой страх одиночества. А значит, чревато тем, что я могу сейчас упасть в объятия первого, кто протянет руку, а потом кусать подушки от досады и думать, как выгнать его из своей постели. Эта божественная шутка была мне хорошо знакома еще с ранней юности. Я не знала, какой мне нужен мужчина, да и нужен ли вообще?

Если не лукавить, я по-прежнему не представляла рядом никого, кроме Тима. Он, как и раньше, занимал все пространство моего мира: был единственным мужчиной, с которым мне хотелось делить постель и встречать полуночи, строить планы на будущее и обсуждать идеи своих новых книг. Анечка была права, как дельфийская жрица: пока в моем доме и в моей душе просто не было места для другого мужчины. А значит, мое решение о разводе – не более чем уловка для самой себя. Я придумала ее, чтобы как можно дольше оттягивать тот момент, когда придет пора открывать дверь и выходить на свободу.

Бог мой, сколько пафосных слов во все времена говорили и писали люди о свободе, и как мало людей реально стремились стать свободными! Вот и я, непутевый Ангел, много говорю и пишу о свободе, но на деле смертельно боюсь открыть эту дверь и выйти на свежий воздух. Я боюсь свободы, потому что при этом слове думаю о пустоте. Пустая комната, пустая постель, пустая жизнь – вот что проносится в моей голове, когда рука тянется к дверной ручке. И я сижу, примотав себя цепями к старой проржавевшей любви, и жду, когда темница рухнет сама. Рухнет, очевидно, мне на голову, избавив от излишних тяжких раздумий.

Пока я размышляла о том, что последует за этим падением, Ася принесла Золотую тетрадь.

Я смотрела на нее, как на монстра, явившегося из глубин моей детской памяти – десятиглазую ведьму, живущую в трансформаторной будке под нашими окнами. Но девочки были воодушевлены и не заметили моей тихой паники. Инка первая протянула руки к мерцающей позолотой тетради. Она пожелала радости.

– И неважно, какими путями она ко мне придет. Я хочу радоваться жизни сейчас и каждый день – вне зависимости от того, где я и чем занимаюсь. Мне надоело жить в ожидании того чуда, которое свалится с неба и преобразит мою жизнь. А еще я хочу изменить отношения с Костей.

– В какую сторону?

– Не знаю. Главное – чтобы они перестали тяготить меня…

Анечкины желания отличались, как обычно, юридической точностью: не меньше пяти заказанных фотосъемок в месяц и секс не реже двух раз в неделю.

– Будет хороший секс – остальное я сделаю сама.

Когда тетрадь попала мне в руки, я нашла слов только на одну строчку: «Хочу простить и отпустить Тима из своей жизни».

– Не ограничивай себя, – сказала Ася, глянув на мою страницу. – Пожелай что-нибудь еще. Для своей новой жизни.