Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы - Сергей Нечаев

После чего графиня небрежно добавляла:

«Примите заверения в самых искренних чувствах…»

Из подобных писем становится ясно, как она обращалась со своими поклонниками. Инициатива встреч почти никогда им не принадлежала. Вот как она управлялась с ними:

«Я думала пригласить вас сегодня, но это невозможно. Не сердитесь, я сообщу вам, когда вы сможете навестить меня».

По словам Поль Лежён, Вирджиния «расточала свой шарм, играя любовную комедию а-ля «да — нет — не сейчас»: это был полный успех со стороны сердца, но провал с точки зрения политической».

Графиня ди Кастильоне увяла как-то внезапно. К сорока годам она заметила, что «красота оставила ее, словно ветреный возлюбленный», и впала в безумие. В спальне висел ее портрет кисти Поля Бодри. Она стала испытывать к нему род ревнивой ненависти и в конце концов разрезала его ножницами на мелкие кусочки. В своем доме она окружила себя собачками, приказала вынести все зеркала, и вскоре утратила какую бы то ни было связь с миром…

По словам Ги Бретона, «состарившись, она превратилась в уродину, и те, кто знавал ее когда-то, не веря своим глазам, узнавали в мегере с грубыми чертами лица и остановившимся взглядом женщину, ставшую легендой XIX века».

Многие полагали, что она давным-давно умерла. Однако на самом деле она угасла лишь 28 ноября 1899 года в возрасте шестидесяти двух лет. Эта знаменитая красавица, куртизанка, авантюристка и тайный агент Италии при французском дворе провела практически в полном одиночестве почти двадцать пять лет, после чего была скромно похоронена на кладбище Пер-Лашез.

Глава восьмая

Екатерина Долгорукая

Александр был обречен на одиночество. И, наверное, не случайно, что единственным человеком, с которым он пытался это одиночество разделить, с которым был свободным и откровенным до конца, стала Катя Долгорукая — глупенькая, предельно далекая от понимания государственных дел, но любящая и преданная беспредельно; ее Александр II, несомненно, воспринимал как часть самого себя.

Александр Романов и принцесса Гессен-Дармштадтская

Александр Николаевич Романов, будущий российский император, появился на свет 17 апреля 1818 года. Тяжелые роды в целом закончились благополучно. По воспоминаниям современников, празднества по этому поводу были грандиозными: двести один пушечный выстрел, пиршественные столы, выставленные на Красной площади в Москве и Марсовом поле в Санкт-Петербурге, ломились от угощений.

Отец, император Николай I, мальчиком почти не занимался, и он рос под влиянием матери, императрицы Александры Федоровны (урожденной принцессы Фридерики-Шарлотты-Вильгельмины, дочери прусского короля Фридриха-Вильгельма III), воспитанной в сентиментально-немецких традициях и передавшей их сыну. Военным воспитанием Александра Николаевича руководил боевой офицер, умный и требовательный Карл Карлович Мердер. Мальчик полюбил смотры, парады, военные праздники и сформировался как человек военный. По «плану учения», рассчитанному на двенадцать лет и составленному известным поэтом и философом Василием Андреевичем Жуковским, целью преподавателей являлось «образование для добродетели», ибо «Его Высочеству нужно быть не ученым, а просвещенным». В результате будущий император получил разностороннее образование: владел пятью языками, знал историю, географию, статистику, математику, естествознание, логику и философию. Кроме того, наследнику прочитали специальные курсы государственный советник и умнейший человек граф Михаил Михайлович Сперанский, министр финансов Егор Францевич Канкрин и военный историк и теоретик Антуан-Анри Жомини.

Так уж получилось, что отец, поклонник военщины, позаботился о жестком воспитании Александра, но тот все равно гораздо более унаследовал характер своей матери. Он рос мальчиком мягким и чувствительным, а твердость и непреклонная властность, присущие Николаю Павловичу, так и не стали отличительными чертами его сына. К тому же и Василий Андреевич Жуковский, милейший и преисполненный сентиментализма человек, вел учебно-воспитательную работу, направленную на то, чтобы внушить Александру «религию сердца». Ох и дорого же она ему впоследствии обошлась!

В 1838 году Александр отправился в путешествие по Европе. Он побывал в Дании, Германии, Италии, Австрии и Англии. Из всех стран, которые он посетил, ему больше всего понравилась Италия, где он мечтал поселиться в гостинице и жить, наслаждаясь тишиной и нежным безоблачным небом. Родственники в Германии окружили будущего императора искренней заботой и любовью. В Гессен-Дармштадте в опере он познакомился с младшей дочерью герцога Людвига II, четырнадцатилетней девушкой, почти девочкой, с длинным именем Максимилиана-Вильгельмина-Августа-София-Мария. Дочь герцога сильно поразила Александра своей красотой и грацией. После представления он принял приглашение к ужину, много разговаривал, смеялся и, вместо того чтобы спешить с отъездом, согласился остаться позавтракать. За эти часы Мария совершенно очаровала цесаревича и, отправляясь спать, он сказал сопровождавшим его адъютантам Каверину и Орлову:

— Вот о ком я мечтал всю жизнь. Я женюсь только на ней.

Он тут же написал отцу и матери, прося у них позволения сделать предложение юной принцессе Гессен-Дармштадтской. Родители согласились, и двадцатилетний Александр отметил это следующей записью в своем дневнике:

«Единственное мое желание — обрести достойную подругу, которая бы украсила мой семейный очаг и доставила высшее счастье на земле — счастье супруга и отца».

Однако венчание Александра с юной принцессой было отложено до 16 апреля 1841 года. В который уже раз русский императорский дом вступал в родственно-брачные отношения с Германией, а это требовало соблюдения определенных процедур. Что же представлял собой в то время молодой жених? Маркиз Астольф де Кюстин описывал его так:

«Выражение его глаз — доброта. Это в полном смысле слова — государь. Вид его скромен без робости. Превосходно воспитан. Его движения полны грации. Он прекраснейший образец государей из всех, когда-либо мною виденных».

Внешний облик Александра запечатлел и американский дипломат, секретарь посла Уайт:

«Он был, как все Романовы, красив и держался с большим достоинством».

Приятную внешность Александра Николаевича отмечали практически все писавшие о нем.