Повседневная жизнь колдунов и знахарей в России XVIII-XIX веков - Наталия Будур

Убежав на Герасима от заговора и грачей, кикимора возвращалась в дом лишь после отлета этих птиц на зиму в теплые края и начинала пакостить с новой силой. Тут уж никакой знахарь помочь не мог — приходилось крестьянам ждать весны — нового 17 марта.

7 июня, на Ивана Медвяные (Медяные) росы, появлялись худые, вредные росы, иначе называемые медвяными, — сладкие выделения тлей и червей, питающихся соками растений.

«Медовая роса ржавами ведает, сладко стелется да больно выедает». Заболеет ли скотина, крестьяне говорили: «Верно, напали на медяную росу». Заблекнут ли на сухом дереве листья, считали, что завелась медяная роса. Заболеет ли ребенок, думали, что он бегал по медяной росе. От медяной росы избавить мог только хороший знахарь.

Медовая (сладкая) роса — к падежу скота.

С падежом скота на Руси умели бороться. Напомним эти способы.

В мор знахарь «вытирал» из дерева огонь и раздавал его на всю деревню. Если через костры, зажженные от такого огня, прогнать скотину, мор остановится.

Если в полночь украсть заставку с водяной мельницы и зарыть в воротах своего дома, то падеж скота не дойдет до него.

От падежа павшую скотину надо закопать под воротами вверх ногами.

14 сентября, в день Семена Летопроводца, начиналось бабье лето. Под Семен день тушили огонь, кроме тепла лампадного. Едва только начинала заниматься утренняя заря, вздували новый огонь, но не сами хозяева, а знахарки и знахари, которых специально приглашали для этого в избу.

В старину новый огонь добывали из сухого дерева. «Знатки» садились посреди двора и терли сухое дерево об дерево. Молодая невестка или девица зажигали спицею новый огонь. Этим огнем топили печи в избах и банях, на «засидках» зажигали свечи и лучину.

А еще хоронили в этот день мух и тараканов. Мух и тараканов считали причиной неурядиц и безденежья в семье. Из репы, свеклы, брюквы или моркови знахари вырезали маленькие гробики, клали в них пойманных в избе мух и тараканов и закапывали в землю как можно дальше от избы. Считалось, что от такого погребения все мухи и тараканы в доме погибают.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Былинки о колдунах и знахарях[68]

Старуха-ворожея

Жил-был старик со своею старухою. Жили они очень бедно, детей не имели. В один прекрасный летний день старик и говорит своей старухе:

— Ты хоть бы, старая, училась ворожить. Люди и этим зарабатывают себе пропитание.

Старуха с досадой на это ответила ему:

— Как будешь учиться-то: ведь на учение нужны деньги, а их у нас и нет.

Старик подумал и говорит

— Послушай-ка, старуха, что я тебе скажу: вот от нас недалеко живет богатый барин. У него есть много коров, которые пасутся на лугу. Я пойду и уведу в лес самую лучшую корову, привяжу ее за рога к толстой сосне, потом приду к тебе и скажу, где спрятал корову. А после пойду к барину просить себе какой-нибудь работы. Барин, конечно, станет высказывать мне свое огорчение по поводу пропажи коровы, а я посоветую ему обратиться к тебе для ворожбы. И ты расскажешь ему всю правду. Этим прославишь себя, и мы через твою ворожбу непременно разбогатеем.

Старуха согласилась с мнением старика.

Он оделся и пошел в поле, где паслись барские коровы. Придя туда, он выбрал самую лучшую из них и свел ее в лес, где привязал за рога к толстой сосне. Затем он отправился домой и рассказал своей старухе, где спрятал уведенную им корову, после чего отправился в усадьбу спрашивать работы.

Когда старик явился к барину, тот первым делом спросил его:

— Не видал ли, старик, где-нибудь моей коровы?

— Нет, не видал, — ответил старик

Барин посмотрел на него и говорит:

— Кто бы это мог увести мою корову?

Старик прокашлялся, погладил свою бороду и начал отвечать барину:

— Если тебе охота, барин, узнать, где твоя корова, то ты обратись к моей старухе: она у меня больно хорошо умеет ворожить и сразу скажет тебе всю правду про твою пропавшую корову.

Барину жаль было потерять хорошую корову. Уж лучше, думал он, пожертвовать немного за ворожбу, чем совсем лишиться коровы. Тотчас же позвал к себе пастуха, дал ему рубль, велел идти вместе со стариком к его старухе ворожить о корове.

Старик привел пастуха к себе в дом и стал кричать своей старухе, лежавшей на печи, чтоб она шла ворожить о пропавшей барской корове.

— Вставай, старуха, — закричал он, — вот пришли от барина ворожить к тебе, куда подевалась барская корова.

Та слезла с печки, взяла чашку, налила в нее воды, пошептала над ней и стала говорить:

— Ох, не знаю, не могу что-то разглядеть того человека, который украл корову; а только знаю, что корова уведена в лес, недалеко от поля, и там привязана за рога к толстой сосне. Иди в лес и там найдешь корову.

Пастух подал старухе рубль и пошел прямо в лес к большой сосне, находившейся недалеко от опушки леса. И действительно корова была там. Он отвязал ее и погнал к барину.

Когда корова была возвращена, барин сильно обрадовался и не мог надивиться на то, как могла старуха узнать, куда уведена была ворами его корова.

Потом все поуспокоилось, и об этом случае перестали толковать. Как вдруг через некоторое непродолжительное время у барина случилась новая покража: пропала барская шкатулка с деньгами.

Барин опять решил обратиться к старухе. Позвал своего верного работника, по прозванию Спинка, и снарядил его к старухе поворожить о пропаже.

Приходит Спинка к старухе и, объяснив ей в чем дело, просит ее поворожить. Но старуха стала отказываться, говоря, что ей этого не узнать. Но Спинка стал упрашивать ее помочь барскому горю.

Тогда старуха сказала, что она сама придет к барину и поворожит ему. Спинка ответил ей на это, что чем ей идти пешком, так лучше он пойдет вперед и скажет об этом своему барину, который пришлет за ней свою лошадь.

Когда Спинка возвратился домой и объяснил барину, что старуха хочет сама побывать у него, то барин велел тотчас своему верному кучеру, по прозванию Хребтинка, заложить лошадь в тарантас и съездить за старухой.

Хребтинка уехал за старухой, а барин тем временем приказал людям убить ворону и поставить ее в печь жарить, а когда старуха приедет, то подать ее к столу.

«Если она узнает, чем я ее кормлю, — думал барин, — то, значит, она колдунья».

Вскоре возвратился Хребтинка и привез старуху. Ввели ее в барские покои, и барин приказал подать ей с дороги выпить и закусить.

Старуху посадили за стол и стали угощать.

А старуха села и говорит сама про себя:

— Залетела ворона в барские хоромы.

Барин взглянул на слуг и сказал потихоньку:

— А ведь и правда, она, должно быть, колдунья.

Потом барин говорит ей:

— Вот, бабушка, если ты найдешь мне украденные у меня деньги, то я дам тебе сто рублей и корову.

Старуха страшно обрадовалась посуленному; но как заработать этот посул, она не знала. Однако нужно было что-нибудь делать. Вот она и говорит барину:

— Прикажи, барин, баню истопить, да пожарче.

Барин приказал немедленно натопить баню.

Вскоре баня была готова. Барин приказал отвезти старуху в баню на лошади, так как баня находилась не близко от дома, а старухе пешком идти тяжело.

Подали тарантас и сказали старухе, чтоб она собиралась ехать в баню. А в то время, когда в этот тарантас закладывали лошадь, верные барские слуги Хребтинка и Спинка, чуя себя не совсем чистыми перед барином и боясь, чтобы старуха и вправду своим колдовством не указала на воров и на покражу, взяли ящик, наложили в него яиц и поставили его под сиденье тарантаса, доя того чтобы колдовство старухино потеряло свою силу и она не могла бы найти ни виновных, ни пропажи.

Вот старуха вышла из дому и стала садиться в тарантас. Садится и говорит сама про себя:

— Сажусь, как курица на яйца.

Спинка с Хребтанкой переглянулись и повезли старуху в баню. Приехали туда; она пошла париться, а они залезли в это время в подполье, чтобы узнать, что будет старуха делать в бане. А старуха разделась, взяла веник, залезла на полок и давай хлестать себя веником. Хлещет, а сама приговаривает:

— Что будет Спинке, то и Хребтинке.

Услыхали это верные слуги барские и закричали из подполья:

— Голубушка, бабушка, деньги-то мы украли. Они целы и лежат на дворе под яслями.

Так и открылась покража. Старуха получила обещанные ей 100 рублей и корову и стала жить со своим стариком без нужды.

Клад

Было у одного крестьянина два дома: один летний, в котором он с семейством в теплое время жил, другой — зимний, назывался истопкой. Вздумалось хозяину раз летом ночевать в этой истопке одному. Пришел, лег, ночь месячная, спать не хочется, и давай он глазеть по стенам. Вдруг из подпола выходит некто: поступь тяжелая, ступит, словно мешком с деньгами тряхнет, и прямо идет к нему. Крестьянин перекрестился, молитву сотворил, потом приговаривает: «Чур меня, чур меня!» Слава Богу, зачурался.