Героика. Сага о не очень хороших людях - Арсений Цой

он проскочил у Гальдера между ногами и в мгновение ока оказался у короля за спиной. Скелет зарычал и развернулся. Стоявший позади него голем рассматривал его единственным уцелевший окуляром. Сорвав со своей шеи кулон, он бросил его в руки Скитальцу.

— Это еще что такое? — зарычал было тот и тотчас же осекся. Пылающие дыры в его черепе остановились на пойманном предмете.

На ладони Гальдера лежал раскрытый медальон. Бледная девушка с огненно-рыжими волосами взирала на мертвого короля с крошечного портрета. Ее синие глаза были полны печали. Четыре каллиграфические буквы внизу складывались в одно-единственное слово.

— «Лира»... — прошептал потрясенный Скиталец.

— ЛИРА! — заорал он затем во весь голос. — Боже! Я вспомнил твое имя! Лира! Доченька!

Глава 2.19

Дана вздрогнула и обернулась. Хиггинс валялся на полу без сознания. Прямо над ним стояла невысокая тень, сжимавшая в руке окровавленный камень.

— Я сказал — отойди! — грозно повторила тень.

Отбросив булыжник, она вышла на освещенное пространство. В сиянии цветов тень оказалась лохматым худощавым пареньком. На прыщавом лице сидели квадратные очки с толстыми линзами. Скривившийся от злобы юноша был одет в засаленную мантию студента Потустороннего университета, накинутую поверх их фирменного кардигана.

Вскинув руку, он нацелил на Дану кривую и узловатую палочку, больше похожую на кусок кочерги.

— Получи, стерва! — взвизгнул Очкарик и выкрикнул заклинание. — ELECTRO!

Зал содрогнулся от громового раската. Волшебная палочка заискрилась. Из ее конца вырвалась голубая молния и полетела в сторону девушки.

Та в ужасе отшатнулась. Ноги ее запутались в длинных юбках и, потеряв равновесие, она шлепнулась на свой зад.

Нечто с треском пронеслось в дюйме над ее макушкой, наполнив воздух запахом стали и заставивволосы на голове встать дыбом. За ее спиной прогремел взрыв, обсыпавший магиню каменной крошкой. Обернувшись, девушка осознала, что это была выпущенная Очкариком молния. Промазав мимо цели, она угодила в крышку саркофага, мгновенно расколов плиту на две части. Стоявшая на ее поверхности корзинка от удара подпрыгнула и раскрылась, в полете избавляясь от своего содержимого. Зонтик, книга и плюшевый медвежонок попадали на гроб.

— Еще жива, сволочь! — в ярости завопил Очкарик.

Прицелившись заново, он выкрикнул очередное заклинание:

— DURATUS IN AETERNUM!

С острия его палочки сорвался темный сгусток, похожий на огромную каплю дождевой грязи. В панике раскрыв зонтик от солнца, Дана спряталась за ним, как за щитом. «Грязевая капля»угодила в покрытый тканью каркас и с чавканьем распласталась по его поверхности. В ту же секунду зонт начал обращаться в камень, меняя цвет на серый и тяжелея в ладонях. Увидев, что окаменение подбирается к ее пальцам, девушка с содроганием отбросила зонтик в сторону.

— Да что ты никак не сдохнешь, тварь?! — прошипел студент, тяжело дыша. Палочка в его руке дрожала. Лицо покрылось испариной, и стекла очков запотели.

— Да кто вы такой?! — в ужасе завопила Дана. — Почему вы нападаете на беззащитную леди, которая не сделала вам ничего дурного?!

— Леди?! — расхохотался Очкарик. — Да ты погляди на себя, девка! Какая ты леди?! Ты грязная, как свинья, и драная, словно кошка! От тебя за милю воняет рыбой! Ты выглядишь как ослиная жопа!

Он улюлюкал и глумился, издевательски тыча в Дану пальцем. От обиды на глазах у девушки навернулись слезы. Стыд и унижение накрыли ее с головой, тысячей холодный иголок вонзившись в душу. Нащупав слабину, они тотчас же устремились вглубь, не щадя по пути остатки самооценки...

Пока не уткнулись в раскаленный огненной яростью стержень.

Глаза магини мстительно сузились. Стиснув зубы, она подняла руку и навела на Очкарика раскрытую ладонь. Дождавшись, когда ее цель заметит происходящее, Дана закричала:

— FOER!!!

***

Молчаливый Грач без особых усилий поднял корону и водрузил ее на пьедестал. Опустившись вниз, тот загудел, и запертая дверь с щелчком приоткрылась.

— Ну дела! — пробормотал изумленный Элендил.

Помещение вокруг него стремительно преображалось. Горный пейзаж за окнами потускнел и растаял в воздухе вместе с покрытыми изморозью стеклами. Сами окна обратились в прямоугольные ниши, из которых бледно светили растущие в углублениях кристаллы.

Картины потекли и расплылись в бесформенные пятна на стенах. Их позолоченные рамы исчезли. Роскошный сервант стал трухлявым шкафом. Серебряные кубки внутри оказались глиняными, а бутылки с вином увила вековая паутина.

Круглый стол из деревянного стал гранитным. Карта мира на его поверхности испарилась, оставив после себя лишь трещины от удара кулаком. Богатое кресло трансформировалось в каменный трон, а прочие стулья стали металлическими и ржавыми.

На глазах у эльфа роскошная комната превратилась в пещеру. Один лишь неизменный Маурисио все так же храпел без сознания у стенки.

— Сработало! — сказал радостный Гальдер. Череп его был абсолютно гол, а глазницы торжествующе сияли. — Заклятие снято! Спасибо тебе, человек-птица!

Взглянув на него, Грач кивнул.

— Кто эта девушка из медальона? — спросил из любопытства Элендил.

— Ее зовут Лира! — охотно ответил Скиталец. — Она была моей дочерью!

— Дочерью?

— Ага. Незаконнорожденной любимой дочерью. Ее мать пожалела, что связалась с пиратом. Она увезла ее в Серебряные холмы. Затем объявился Шмыгл и заставил меня забыть о самом ее существовании. Забыть ее лицо. Ее имя.

Король злобно ударил кулаком в свою ладонь. Латные перчатки лязгнули друг о друга.

— Шмыгл уничтожил все ее письма, все портреты. Убил моих старых друзей, которые могли рассказать мне о ней. Все лишь бы я не смог вспомнить ее имя и снять заклятие. Но я все равно вспомнил!

Он обернулся к Грачу.

— Все благодаря тебе! Проси за это все что захочешь!

Не говоря ни слова, голем указал в сторону приоткрытой двери. Из зазора между ней и косяком веяло сыростью и доносились далекие крики.

— Чернокнижник? — уточнил Гальдер. — Ты явился сюда, чтобы покончить с этой тварью?

Грач утвердительно кивнул. Огни в пустых глазницах короля вспыхнули с удвоенной силой от предвкушения мести.

— Я тебе помогу, человек-птица, — решительно прорычал Скиталец. — Сотрем кости хоббита в порошок!