Царица ночи - Нелли Хейл

ее груди, лениво наблюдая, как по воде плывут клочья пены. От них приятно пахло лимоном и пряностями. Матвей уткнулся лицом Фаине в шею, чувствуя, как она начала водить мочалкой по его плечу, другой рукой придерживая за локоть.

– Спасибо тебе. Никто никогда не делал этого для меня, – прошептал он.

Раздался плеск: Фаина смочила мочалку и возобновила движение.

– Это меньшее, что я могу для тебя сделать, мой свет.

Ее голос дрогнул, и он мог почувствовать накрывшую ее волну бесконечного горя и безнадежности. Ему пришлось оставить ее так скоро после ее признания, после того, как она открыла ему их историю любви длиной в тысячелетия – и все из-за смерти. Он остановил ее руку и поднес к губам.

– Больше нас не разлучат. Я в этом уверен, Фая.

– Я до сих пор не могу избавиться от страха за нас.

Он повернулся, насколько это было возможно, и обнял ее за плечи, целуя в щеку. Ее рука легла на его сердце, точно она хотела, чтобы ритм отпечатался на ее ладони.

– Я не мог пройти весь этот путь, чтобы после потерять тебя. Тебя бы не оставили хозяйкой Бала, если бы не хотели дать нам шанс, – сказал он, гладя ее по плечу. – По-моему, звучит логично.

Фаина не стала возражать. Они сидели вместе, пока вода не остыла окончательно, а она не расслабилась, даже позволив себе улыбнуться, когда он поцеловал ее в веснушчатый нос. Смыв с них обоих остатки пены, Матвей обернул полотенце вокруг талии, затем взял еще одно и закутал в него Фаину. Она удивленно ахнула, когда он взял ее на руки, но затем прижалась щекой к его плечу, обвив руки вокруг шеи. Матвей знал, что прошлые страдания не отпустят ее так просто; на это требовалось время, но, к счастью, его у них было достаточно.

Переодевшись в пижаму, он забрался в постель, и Фаина последовала его примеру. На ней была шелковая сорочка, очерчивающая все изгибы стройного тела, однако Матвею пришлось отложить мысли об этом на потом. Усталость взяла свое, и, прижавшись грудью к ее спине и вдыхая цветочный запах, к которому теперь примешивались его собственные нотки, он погрузился в сон.

Косые лучи солнца пробивались сквозь листья деревьев, заставляя капли росы сверкать и переливаться. Цветочная поляна была наполнена теплой золотистой дымкой. Матвей стоял у высоких, покрытых мхом валунов и наблюдал за кружившейся в танце девушкой. Подол ее светлой рубашки вымок от росы. У нее была длинная, ниже пояса толстая коса, перевитая лентой, и она собирала букет, наклоняясь и взмахивая руками с таким изяществом, будто слышала музыку, недоступная ему. Она была самым прекрасным созданием, которое он видел. Он знал ее имя. Фаина. Очень красивое, необычное, и ей подходило. Он осторожно переступил с ноги на ногу и вдруг услышал хруст ветки.

– Ты почто за мной смотришь?

Фаина остановилась, уперев руки в бока и устремив на него подозрительный взгляд. Она явно не ожидала встретить в лесу еще кого-то. Ему нельзя было ее напугать.

– Я хотел спросить, – медленно сказал Матвей, глядя на цветы в ее руке, словно те могли бы помочь подобрать слова, – не знаешь ли ты короткую дорогу к роднику?

Фаина подняла брови:

– Неужто дядя тебе на показал? Обойди овраг слева и поверни направо, пока не увидишь иву. Родник сразу за ней.

– Спасибо, красавица.

Она в удивлении приоткрыла рот и опустила взгляд, застенчиво теребя цветы. Сердце Матвея во сне забилось быстрее.

– Хочешь, я провожу тебя?

– Да.

Она подошла к нему, задрав голову, чтобы смотреть в глаза. На щеках был румянец, которого он прежде никогда не видел. Ее мягкие розовые губы были совсем рядом, и Матвей этим воспользовался. Он целовал ее так долго, насколько хватило воздуха в легких, чувствуя на языке вкус меда. Когда он отстранился, Фаина потянулась за ним, обхватив лицо ладонями и не желая прерывать поцелуй.

– Я буду ждать тебя, мой свет, – в ее голосе звучала неприкрытая нежность.

Внезапно он оказался верхом на лошади, в окружении ликующих воинов, а она смотрела на него, стоя на земле, и плакала от счастья. Прежде чем он мог сказать хоть слово, она исчезла, а с ней и солнечный лес, который заволокло зловещим туманом. Небо помрачнело, и вдалеке загрохотал гром. Перед Матвеем изогнулся мост, и он пошел по нему, не в силах остановиться или обернуться и чувствуя, как по телу от сердца расползается холод, точно кто-то сжал его ледяным кулаком. Внезапно впереди он услышал плач, но на этот раз горестный. Это была Фаина! Он бросился вперед, пока не достиг берега. Плач доносился из мрачного хвойного леса, но он не мог приблизиться к нему, как ни старался.

– Да пусти ты! – крикнул он не зная кому, упрямо пытаясь шагать вперед. Она страдала. Ей было больно.

– Это все не по-настоящему. Иди прямо и никуда не сворачивай, – сказал невидимый собеседник. Отчего-то Матвей ему поверил. – И никогда не забывай ту, кто однажды придет к тебе провести вместе вечность.

Матвей пошел вперед, оставляя плач позади, и внезапно оказался на той же самой лесной поляне. Фаина сидела на земле, с цветочным венком на голове, и улыбалась ему.

– Представляешь, каково это – вечно быть вместе?

Такой улыбки, полной искреннего, неподдельного счастья, он не видел у нее никогда и улыбнулся в ответ. Но ведь она только что плакала… и солнца над тем лесом не было. Прежде чем он смог разобраться с этим противоречием, сверху обрушился мрак.

Матвей открыл глаза. Боль в мышцах немного уменьшилась, а голова прояснилась. Он был в своей комнате, в безопасности и покое, и под его пальцами был шелк, а под щекой – белоснежная кожа. Остаток ночи его телефон молчал. Это был хороший знак.

Он приподнялся на локте, чтобы посмотреть в лицо Фаине. Она сразу встретила его взгляд и, подняв руку, убрала с его лба непослушную прядь волос.

– Который час?

– Почти два. Ты спал на своей половине, а несколько минут назад снова обнял меня. Тебе что-то снилось?

Он наморщил лоб:

– Много чего. Мы встретились в солнечном лесу. Потом я оказался на каком-то мосту. Кажется, ехал на лошади… и ты плакала, а затем улыбалась мне.

Он провел пальцем по ее щеке, где во сне видел сверкающую серебристую полоску. Фаина опустила глаза:

– Раньше я умела плакать.

Матвей откинул волосы ей на спину и поцеловал обнаженное плечо.

– Хотя у слез есть своя польза и мы оба это знаем, я бы очень