Крымский цугцванг 1 (СИ) - Леккор Михаил

Каргузов поспешил мимикой отбоярится от обвинения, но Романов не обратил внимания.

— Передайте мое требование, Алексей Антонович, министерству экономики и лично министру, что проработали вопрос поиска наиболее выгодных рынков.

Романов надолго замолчал. Настолько надолго, что Ларионову показалось, что президент уснул. Мелькнуло в голове, что он недавно женился, наверное, недосыпает теперь ночью.

Ларионов едва не заговорил, когда Романов зашевелился.

— Я вот что думаю, Алексей Антонович. Наверное, на министерство экономики не надо столько навешивать. Оно просто не выдержит такой нагрузки.

Он опять помолчал и, как уже о решенном заговорил:

— Активизация внешнеэкономической деятельности России рано или поздно потребует создания специальных органов. Поэтому подготовьте проект создания министерства… назовем его министерством внешней торговли. А в его рамках создание специальных органов по направлениям. Я еще не готов вносить предложения, пусть эксперты подумают, но по крайней мере, должны быть нечто вроде Хлебэкспорт, Экспортмясо и так далее.

Особо попрошу вас, Алексей Антонович, заняться вот таким вопросом. Как показывает практика, сугубо государственный бизнес не совсем эффективен. В то же время частный бизнес за границей нуждается почти постоянно в государственной поддержке. Поэтому структуры минвнешэкономики должны составлять нечто вроде акционерных обществ. Государство и частный бизнес должны торговать вместе, но при этом государство не должно задавливать капиталистов, а капиталисты не сидеть на шее государства.

Ларионов не возражал. Его мнение в целом совпадало с мнением президента. Тем более. Он лишь спросил:

— Акционерные общества пятьдесят на пятьдесят?

Романов покачал головой:

— Я думаю, решать надо каждый раз по отдельности. Главное, чтобы торговля была выгодна всем — экономике, государству и бизнесменам.

А вы, Сергей Аристархович, должны в меру возможности помогать бизнесу. Ничего, что дипломаты иной раз займутся зерном. Кушать всем хочется.

Да, и состязаться с западными фирмами излишне не надо, рынок большой, на всех хватит.

Каргузов наклонил голову, давая понять, что понял указание. Помолчал, спросил:

— А как все-таки с предложением ЕС?

— Я думаю, краснобаев в вашем министерстве еще хватает. Дайте задание европейскому отделу создать меморандум на тему — руки мыть и воду пить. Несколько страничек общего текста о согласии руководства России соблюдать международные законы и принятые обязательства. Конкретно же ничего не обещать.

Ларионов, который думал, что решать надо все проще, пошевелился:

— Дмитрий Сергеевич, а вы вообще как считаете, нам надо мириться с Грузией?

Романов улыбнулся:

— Разумеется, мириться надо. Грузины хороший народ и я не понимаю, зачем эта война.

Но перед тем, как помириться, я предоставлю мировому сообществу возможность почувствовать, что бывает со всеми бестолковыми политиками и народами, которые их выбирает.

И улыбка Романова приобрела такой мрачный оттенок, что его собеседники вздрогнули.

Видели бы Романова в этот миг те, кто считал его англофилом!

Набор красивых слов принес практически тот эффект, на который рассчитывал Романов — красивый туман с эффектом доброжелательного колебания. Запад засмущался, не зная, что ему предпринять. США снова пригрозили в общих чертах, а западноевропейские государства начали колебаться. В Москву приехал президент Франции Декулье с набором броских фраз.

Президент, в принципе, был человеком неплохим и политиком умеренным, просто бредущим по-привычке и по необходимости в русле политики англоязычных стран, традиционно жестко относившихся к России, при чем зачастую без особых причин.

Декулье улыбался знаменитой галльской улыбкой — широкой и как будто искренней, ни о чем не говорящей, но симпатичной.

Беседовать с ним было легко и приятно. В отличие от косноязычного американского президента, не способного связать пару предложений, зато лучащегося угрозами и надменностью, француз был «парень — рубаха», «свой в доску». Через переводчика они обсудили схожесть погоды в Париже и в Москве, Декулье пожаловался на младшего сына, связавшегося с бандой мотоциклистов, Романов на проблемы сломанной когда-то ноги. Время, отведенное на личную встречу президентов прошло мгновенно.

Лишь в конце встречи Декулье перешел к деловым вопросам, предложив укрепить экономические связи.

Романов не возражал. Решили передать вопрос министрам иностранных дел и в течение месяца рассмотреть конкретные предложения.

На этом президенты расстались. Декулье захотел еще совершить небольшую культурную программу, посетив Третьяковку. Романов немного его проводил, в дальнейшем перебросив Ларионову и Каргузову. На некоторое время для него осталось непонятным, что хотел француз. С одной стороны, наговорив кучу слов, он не сказал ничего. С другой стороны, явно дал понять, что Франция имеет свою точку зрения. Разумеется, в рамках Европейского Содружества и НАТО, но все-таки.

Особых знаков препинания Дмитрий Сергеевич от визита не оставил. Ни восклицательного, ни вопросительного, ни, в ожидании новой встречи, запятой. Захотелось человеку прокатиться в Москвы на казенных перекладных до картинной галереи — его дело.

Через несколько дней Каргузов сообщил, что его французский коллега предложил действительно взаимовыгодный договор. Французы нуждались в дополнительном сырье для производства биотоплива и в этом отношении пара миллионов тонн картофеля вполне бы их устроила по очень даже неплохой для российского крестьянина цене. Романов сверился с экономической справкой, подготовленной ему в приложение к договору. Цена действительно хороша для российского сельского хозяйства, с другой стороны, для Франции эта цена оказалась одной из самых низких из предложенных на международном рынке.

При этом предлагалось не вывозить картофель во Францию — это было невозможно по существующим законам ВТО, а в России же перерабатывать в биотопливо. А уж его можно было вывозить куда угодно и сколько угодно.

Мнение о Декулье у российского президента резко изменилось. Только человек, совершенно не знающий о вешней политике и дипломатии, может подумать, что несколько вскользь брошенных Декулье слов об экономики были заполнением паузы.

Уж не приехал ли француз именно для этого. На всеевропейские заботы ему, конечно, не наплевать, но о них могут побеспокоиться другие, а вот проблемы французской экономики его головная боль. Дополнительное биосырье поможет закрыть приличную дыру. Картофель — сырье для биотопливо высококачественно, хотя и уступающее сахарному тростнику.

При этом Декулье прекрасно понимал, что проблемы с биотопливо у всех, а лишний картофель только у России. А Романов-то рот разинул, зевая. Ай да, галл, ай да сукин сын!

Этот визит немного его насмешил и отвлек от тревог. Нет, ничего страшного. Тревоги появились когда Машеньке пришли сроки рожать. Она прошла все возможные этапы — начиная от опасений выкидыша и тошноты по утрам и до огромного живота, не позволяющего ни нормально поесть, ни нормально поспать.

И вот через три дня наступает срок. Как и любой отец первенца, Дмитрий Сергеевич мучился напрасными дурными предчувствиями. Настроение у него было не ахти. Хорошо хоть президент не обязан страдать вопросами, как найти роддом лучше. Правда, появляется вопрос, как найти еще лучше.

Машенька была уже не первой молодости. Рожать первый раз на четвертом десятке не просто. Опасно и для матери, и для ребенка.

Врачи попросили отца обязательно приехать, чтобы он знал ситуацию досконально и прошел дополнительный медосмотр на предмет наличия наследственных болезней и разных заразных.

Романов не удивился такой непосредственности. Щепетильная Маша, чтобы не пользоваться правами «президентши», обозначила в анкете, которую заполнила в больнице, в графе «профессия мужа» «госслужащий», что вкупе со званиями академик и доктор исторический наук железно утвердило за ним должность какого там директора НИИ РАН.